– Чапай! Чапай!
«Да что же это такое!» – успел подумать я.
А со стены раздался сдвоенный крик часовых:
– Чапай! Чапай!
– Ты смотри, Бродак, наш ушлый дворф чапая поймал.
– Точно, и он его дерьмом перемазал. Вот паскудник!
И они опять в две глотки заорали:
– Чапай! Чапай!
На их крики первой появилась Рабэ.
– Рабэ, там чапай! Хватай!
Это послужило сигналом демонице, она бросилась на вонючего дворфа.
Теперь мы боролись втроем. Руки Рабэ зашарили по моим штанам. Она ловко нащупала проход, не успел я подумать, зачем ей это, как она мгновенно засунула свою руку мне в штаны, и я почувствовал себя партизаном в гестапо.
– Не чапай! – заорал я.
Меня тут же поддержал Бурвидус:
– Рабэ, не чапай.
Со стены неслось громкое и задорное:
– Чапай, Рабэ! Чапай!
Бурвидус ослабил хватку. Я вылез из-под него и, лежа, врезал Рабэ в глаз. Она схватилась за лицо. На крыльце донжона появилось новое действующее лицо – Лия с арбалетом. Она подняла его и выстрелила. Хитроумная демоница успела прикрыться Бурвидусом. Но в дело наконец вступила Шиза. Сверкнула ее защита, и отбитый болт упал на мостовую двора. В этот момент я вышел в боевой режим. Где были Шиза с Лианом до этого, думать было некогда. Я схватил орущих Рабэ и Бурвидуса за шиворот и прыгнул телепортом в подвал. Тряхнул их так, что чуть душу из них не вытряс, и поспешил закрыться изнутри. Вышел из «скрыта» и огляделся. Мы находились в большой, вонючей камере вместе с троллями. Там шла своя нелегкая жизнь. Пара самцов валялась в крови на полу, а две самки отбивались от потрепанного и озверевшего тролля. Остальные жались по углам.
Увидев нас, они быстро зачерпнули лапами испражнения и стали кидать в нашу сторону. Я, схватив ошеломленных ловцов чапая, прыгнул в коридор. И столкнулся нос к носу с дворфой. Та, в отличие от нас, не растерялась и выстрелила. Снова сверкнул щит, и болт отскочил. Я краем сознания увидел лежащего на берегу и бьющего хвостом по воде Лиана. Он икал и обмахивался соломенной шляпой. Шиза держалась руками за живот, в ее глазах стояли слезы.
– Вы что творите, недруги! – прошипел я.
Шиза посмотрела мне в лицо и еле смогла выговорить:
– Ночью придешь?
– Приду. – И в тот же миг я обрел способность действовать и мыслить. – Все замерли! – крикнул я, и троица застыла. – Лия, закрой с этой стороны за собой подвал и никого не впускай.
Дворфа моментально оказалась у двери и задвинула задвижку. Как оказалось, вовремя – в дверь кто-то громко врезался и завыл. Я недолго думая применил очищение идришей на себе и чумазых ловцах чапаев.
– Теперь слушайте меня внимательно, – сказал я, разглядывая лица этих троих. – Чапая в замке нет! Понятно?
Они согласно закивали, но по их рожам я понял, что был неубедителен. Ладно, потом объясню лучше и доходчивее, решил я.
– Бурвидус, ты почему перемазался в дерьме?
– Милорд, я пришел по приказу несравненной управляющей…
– Бурвидус, без лишних слов! – перебила его дворфа.
– Ага, – согласно кивнул дворф. – Если без лишних слов, то несравненная моя невеста попросила…
– Бурвидус, я тебе рот зашью! – Лия стала закипать.
– Подожди, Лия, – остановил ее я. – Иначе мы до сути никогда не доберемся. Говори, Бурвидус.
Тот шмыгнул носом.
– А что говорить? Я пришел в подвал убирать дерьмо. Там началась драка самцов, а в меня полетело это самое дерьмо. Я выбежал и столкнулся с чапаем.
– Бурвидус, – сказал я, – чапая в замке нет и не было.
– А я разве спорю, милорд? Пусть будет чапая. Кто их знает, чапаёв… она это или он. Это только Рабэ может определить. – Он бросил быстрый взгляд на демоницу, у которой наливался огромный синяк на глазу. – Пусть она и рассказывает…
– Милорд, чапай был, и это был самец! – горячо заговорила демоница. – Я сама проверила. И у него был такой…
– Стоп! – закричал я. Все это время боковым зрением я наблюдал Лиана и Шизу. Парочка, как в театре, уселась на бережку и следила за представлением.
– Я уверен, дочка, – говорил дракон, – умрем мы не от старости, а от смеха. Кем он только не был! Яйцом бессмертным был. Худжгархом был. Антрекотом был. Теперь вот чапаем стал.
«Сволочи! – подумал я. – Развлекаются!»
– Рабэ, остановись и не выдумывай. Не было никакого чапая, тебе показалось.
– Да что вы говорите такое, хозяин. Я сама его нащупала, он вот такой. – Она раздвинула ладони сантиметров на двадцать, подумала и развела руки почти на полметра. У всех глаза мгновенно скачком стали как блюдца. – Нет, примерно вот такой, – сообщила она нам. – Как четыре у Бурвидуса.
Лия зашипела, как разозленная гадюка, и потянулась за арбалетом.
– Остановись, Лианора! – приказал я. – В схватке чего только не привидится.
– Конечно, привиделось, милорд, – согласилась Рабэ. – Только это привидение меня в глаз ударило.
– Это, наверное, Бурвидус, – неуверенно сказал я. – Ну точно, Бурвидус! – воскликнул я, обрадовавшись, что можно все свалить на другого. – Бурвидус, это ты ее ударил?
Я посмотрел на дворфа, тот посмотрел на Лию.
– Наверное, милорд, – неохотно ответил он. – Там такое было! Я держу нечапая, Рабэ держит меня, тут мой цветочек с арбалетом выходит. Нечапай орет: не чапай…
– Бурвидус, ты что мелешь? – возмутилась дворфа. – Какой еще нечапай?
– Как какой? Если милорд сказал, чапая не было, значит, был нечапай. Я его держал, он орал и ударил Рабэ в глаз.
Ну что ты будешь делать с этим говорливым дворфом!
– Хватит с этими чапаями! – приказал я. – Лия, открывай дверь, иначе тут сейчас магию применять будут, и пошли к троллям, посмотрим, что они устроили.
В камере шла битва самок и самца. Причем самки побеждали. Теперь самца били все самки. Я грозно рыкнул, и битва гигантов прекратилась. Потрепанный самец посмотрел на меня налитыми кровью глазами.
– Я вожак! – передал он мне. – Мои самки. Бой!
Я пригляделся. Две самки готовы к спариванию, и покрыть их должен самый главный. Вот в чем дело.
Самец направился ко мне.
– Это он чего? – спросил Бурвидус, прячась за мою спину. Лия взяла на изготовку арбалет. Рабэ из-под юбки достала стилет.
– Не трогайте его. Самки готовы к спариванию, а этот считает себя главным. Сейчас я ему покажу, кто главный.
Я двинулся в сторону самца и первым нанес удар в живот ногой. Лиан, молодец, помог. Туша тролля улетела в угол и затихла. Я с видом победителя повернулся к дверям. Там кроме Рабэ, Бурвидуса и Лианоры стояла Ганга.
– Это что здесь происходит? – спросила она.
И Бурвидус выдал:
– Выясняют, кто в стае главный самец, хозяйка, и кто будет самок покрывать. Там две уже готовы к спариванию.
От такой интерпретации событий у всех отвалилась челюсть. Ганга опомнилась первой.
– Если ты, вонючий сквоч, – обратилась она ко мне, – позволишь себе такое, я тут же заберу Чернушку, и мы уедем в степь.
– Да не слушай ты этого болтуна, девочка. – Лианора подошла и отвесила подзатыльник дворфу. – Хозяин просто утихомиривает разбушевавшегося самца.
– Просто утихомиривает? – не поверила Ганга. – А почему тогда эти твари приползли к его ногам и лижут ему сапоги?
– Так это из благодарности, тана. Да-а! Милорд их от избиения спас, – пошел на попятную Бурвидус.
Я рыкнул и прогнал самок. Те жалобно заскулили, но отошли.
«Надо что-то с ними делать», – подумал я.
– Бурвидус, – повернулся я к говорливому дворфу, – может, тебя старшим у них назначить?
Тот побледнел как снежный эльфар. Бухнулся на колени.
– Не погубите, милорд!
– Хорошо, Бурвидус, не буду, но, я смотрю, у тебя слишком много свободного времени. Язык твой не знает устали. Ты слыхал поговорку «язык мой – враг мой»?
– Нет, милорд.
– Так знай, твой язык – твой враг. Будешь поводырем троллей, пока они здесь. Будешь убирать за ними и кормить их. Лианора, проверишь! Будет грязно, отдам его в стаю.
