Конец времен. Огненная царица - Линь Мэй
– Чем же я болен?
Она открыла было рот, чтобы ответить очередным вопросом, но запнулась. Единственный вопрос, который здесь подходил: «А вы как думаете?», но его она уже задавала. Такие люди, я заметил, больше всего боятся повториться, так их в школе научили: два одинаковых слова рядом не ставить, и я ловко это использовал.
Мое коварство, видно, разозлило медсестру не на шутку. Сбитая с ритма, она поглядела на меня сердито, но все-таки ответила:
– Вы не больны. У вас сотрясение мозгов.
Так и сказала, медицинский работник: сотрясение мозгов. Апофеоз профессионализма. Если так пойдет дальше, то скоро нам, больным, придется ставить диагноз самим себе. И самим же себя лечить.
Я замолчал. С такими людьми, как эта медсестра, человеческое поведение не годится, тут нужна особая тактика. Для достижения результата лучше всего вообще забыть об их существовании. Они начинают беспокоиться, и вот тогда из них можно что-то выудить.
Тактика моя сработала. Медсестра сначала хотела уйти, но, видя, что я молчу, засомневалась. Она взялась взбивать подушки на соседней, пустой кровати, искоса при этом на меня поглядывая.
Я по-прежнему молчал и не глядел на нее. Лицо сделал сосредоточенное, хоть это было нелегко – болела голова. Или, выражаясь медицинским языком, ныли сотрясенные мозги.
Наконец медсестра не выдержала.
– Что? – вызывающе спросила она.
Другой наверняка бы не выдержал и что-нибудь сказал на это, но я знал, главное – молчать, пусть хоть сто раз спросит.
– Вы хоть помните, чего вы здесь оказались?! – Медсестра перешла в наступление.
Вот это был уже добрый знак, можно двигаться дальше. Нет, я опять ничего не произнес, просто поднял голову и посмотрел на нее.
– Вы в аварию попали, – продолжила она, ободренная моим вниманием.
Попал в аварию. Я напрягся, пошарил мыслью в закоулках памяти – нет, определенно ничего не помню. Какая авария, где…
– Меня что, сбили? – Рано или поздно заговорить все равно бы пришлось.
– Какое сбили! Вы в машине ехали. Это у вас амнезия. В машине вы ехали, уважаемый… Грузовик вас ударил. Под счастливой звездой родились, ни одной царапины, только мозгов сотрясение. А товарищ ваш в реанимации.
Товарищ в реанимации?.. Молния сверкнула перед моим взором, и я все вспомнил!
Каждую осень у нас проходили двухдневные семинары. Выбирали дом отдыха, заселялись в нем на выходные, тренировались с утра до вечера. Каждый день четыре тренировки, каждая по два часа. Первая начиналась в шесть утра. Потом был завтрак. Потом вторая, в десять часов. Потом обед. Небольшой отдых, и еще одна тренировка. Потом ужин, и после ужина еще одна. Всего четыре. К концу выходных народ переставал что-либо соображать, ходил как на автопилоте, но зато происходил качественный скачок в понимании ушу. Кто не понимал, тот чувствовал, хоть даже и спинным мозгом, спинной-то мозг у всякого есть.
В этот раз решили присмотреть новый дом отдыха. Договорились с учителем, я подъехал к нему домой, выехали на его машине – так было удобнее.
Всю дорогу мне было как-то не по себе, что-то сжималось в груди, подташнивало, но я на это внимания не обращал. Меня, как посижу перед компьютером подольше, в машине потом всегда укачивает. Это, говорят, разновидность морской болезни, оттого что экран все время незаметно мерцает.
Только сейчас я понимаю, что компьютер тут не при чем, это был просто страх, страх перед тем, что должно было случиться.
Помню, как на шестьдесят первом километре нас джип обогнал, неприятный такой, грязного какого-то цвета. Сначала повисел немного за спиной, потом вышел вперед.
А потом дорога кончилась. Помню визг тормозов, мы уходим влево, на встречную, и прямо на меня несется грузовик. Да, прямо на меня.
Теперь понятно, почему я здесь. Непонятно только, почему живой? И где учитель?
Я снова посмотрел на медсестру. В ее глазах мелькнуло что-то, похожее на сочувствие. Или мне только показалось?
– Вы сказали, товарищ в реанимации? – голос мой звучал хрипло. – Где у вас реанимация?
– Где надо, – отрезала она. Насчет сочувствия я ошибся. – Вам зачем, все равно вставать нельзя… А ему уж ничем не поможешь…
Я молча отпихнул ее в сторону, встал и пошел вон из палаты. Дверь не сразу открылась – непонятно было, тянуть ее или толкать, да еще и медсестра под ногами путалась, кричала что-то истошным голосом.
В голове у меня мутилось, я покачивался, но даже не думал об этом. Колоколом билась одна мысль: учитель в реанимации… в реанимации… ничем не поможешь…
Я знал, что это все глупость, вранье, что этого не может быть. Что она болтает, дура?! Если я выжил, то учитель должен был выжить и подавно, ведь он необыкновенный, он самый сильный человек на свете, его невозможно убить. Нет-нет, все это какая-то ошибка…
Я шел по коридорам, за мной трусила перепуганная медсестра. Она голосила на всю больницу, видимо, требовала, чтобы я вернулся, но я не слышал ее, да и не слушал.
Навстречу попадались палаты, из них с любопытством выглядывали больные, привлеченные криками. Лица их были нечеткие, размытые, на всех лежала печать какой-то обреченности. Никто не пытался меня задержать, да никто и не смог бы.
Реанимацию я узнал сразу. Но не потому, что на ней висела табличка, – рядом стояли ребята: Юра, Леша, Стас. Наши ребята, мои братья по школе. Их было трое, все они смотрели в пол, почему-то все трое были одеты в черное.
Я подошел поближе и понял: нет, одеты они все по-разному, просто лица у всех троих были черные. Черные и безнадежные.
Когда я подошел, они подняли головы на миг и снова уставились в пол.
– Это неправда… – сказал я.
Все молчали.
– Это неправда, – с угрозой повторил я. – Неправда, понятно? Вранье! Я не верю… Не верю! Нет, не верю…
Мне стало дурно, я закачался и едва не упал на пол, но меня подхватили и посадили на скамеечку рядом с реанимацией. Мимо прошла крашеная медсестра, злобно выплюнув:
– Ненормальный!
Голова перестала кружиться. Я поднял глаза на ребят. Они на меня не смотрели.
– Там что? – спросил я. – Ну, что молчите? Ему операцию сделали, да?
Юра покачал головой. Он что-то сказал, однако я не слышал его. Слова не доходили до сознания, словно говорили на иностранном языке, но слышать было и не нужно. Я чувствовал, что знание появляется в моей голове само, словно из воздуха. Кто-то говорил со мной, отвечал на мои вопросы, даже на те, которые я не задавал.
Нет, учителю не делали операцию. С ним невозможно ничего сделать, травмы слишком тяжелые. Он просто лежит, он в тяжелейшей коме.
– Что говорит врач?
Врач говорит, что травмы несовместимы с жизнью. Удивительно, говорит врач, что он вообще до сих пор жив.
– Ну да, – сказал я. – Врач не знает, почему он жив, но мы-то знаем… Он жив, и он будет жить, что бы там ни говорил этот идиот.
Конечно, про идиота это я зря: он же обычный врач, который не знает, с кем имеет дело, но мы-то знаем. Да, мы знаем.
Я теперь думал вслух.
– У него кома, – думал я. – Это ничего. Он на искусственном жизнеобеспечении. Надо поговорить с доктором. С другим, с хорошим. Надо готовить к операции.
– Да какая там операция, – уныло сказал Стас. – На нем живого места не осталось. Грузовик прямо в него въехал, от водительского сиденья одна дыра.
– А как же тогда я?! Как я живой остался? – Голос мой сорвался на высокой ноте, я закашлялся, долго не мог отдышаться.
– Так и остался, – сказал Юра, и в голосе его прозвучала неприязнь. – Он между тобой и грузовиком встал.
В глазах у меня потемнело. Выходит, это я во всем виноват… Если бы не я, он просто выпрыгнул бы из машины, он умеет двигаться удивительно быстро. Выпрыгнул бы – и остался бы жив. Но я рохля и тюфяк, я не успел понять, что происходит. Он знал, что меня раздавит, и потому встал между мной и смертью живым щитом.
Это кажется безумием – как человек может встать на пути несущегося грузовика? Но он мог. Он был необыкновенным учителем. Необыкновенным было не только его мастерство, необыкновенными были его человеческие качества.
Похожие книги на "Конец времен. Огненная царица", Линь Мэй
Линь Мэй читать все книги автора по порядку
Линь Мэй - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.