Полуденный мир - Молитвин Павел Вячеславович

— Разумеется. Сидящие в Кругу Совета предупреждали, что ты можешь попытаться сделать это. Да и по глазам было видно, — отозвался серо-голубой человечек, вновь обретая плоть и протягивая чуть дрожащие руки к костру.

— Знал и все же позволил мне сделать это?

— Почему бы и нет? Принять смерть из рук красивой женщины несравнимо лучше, чем быть сожранным глегом. — Он передернул плечами, словно подтверждая этим движением, что смерть в пасти глега и впрямь кажется ему несравнимо омерзительней.

— Но ты должен был понимать — убив тебя, я не остановлюсь на этом и погублю ещё множество твоих соплеменников!

— Ты не могла обрести свободу, не применив Жезл Силы.

— И тебе не было жаль ни себя, ни их?

— Мне навязали роль палача, которую я ненавидел. Мне больше пристало быть жертвой. Это больно, однако руки и совесть остаются чистыми, — медленно, не спуская глаз с языков пламени, произнес Хар-Лу. — Сородичи же мои, украв Жезл Силы и намереваясь воспользоваться им, должны были помнить о законе возмездия. Так же как следовало бы помнить о нем и тебе.

— Ты мне угрожаешь? — Батигар сжала зубы, чувствуя, как животная злоба поднимается из глубин её души.

— Разве может покинувший этот мир угрожать живым? Только глупцы верят в мертвецов, встающих из могил ради отмщения. Воздаяние в мире живых осуществляют живые.

— Всегда?

— Нет. Но лучше отдавать свои долги там, где ты их сделал, иначе набегают слишком большие проценты.

— Что ты, дикарь, можешь знать о процентах, если даже о деньгах вы имеете весьма смутное представление? — презрительно поинтересовалась Батигар.

— Достаточно того, что о деньгах и процентах знаешь b. — Хар-Лу осторожно прикоснулся к раздавленному уда-ром принцессы кадыку. — — У меня не было выбора! Я защищалась!

— Да, но кровь есть кровь. Я не причинил тебе зла и не навязывался в мужья. — Хар-Лу помедлил, и на бледных губах его появилась печальная улыбка. — Быть может, если бы ты предложила мне бежать вместе с тобой, все вышло бы иначе…

— Что ты хочешь этим сказать? — Принцессе показалось, что от костра повеяло холодом.

— Ты выбрала самый простой путь — убийство. Но, даже защищаясь, надо помнить, что абсолютные злодеи среди людей встречаются редко. И разве те, которых ты только что прогнала от костра, чем-то угрожали тебе, вредили, досаждали?

— Они исполняли свой долг! За кристаллом их послал Владыка Исфатеи, не я!

— Однако сама ты Бергола не послушалась, а сбежала с Чаг. Отчего же ты не отдала новый, разумный приказ, который мог бы сохранить их жизни? — тихо спросил Хар-Лу, и снова, как в ту памятную ночь, Батигар послышались в его голосе насмешка и понимание.

— Это мое дело! Я принцесса!

— Ты прежде всего человек и за время похода должна была понять хотя бы это.

— Жаль, что тебя нельзя убить ещё раз! — яростно прошипела Батигар. — Уходи, я устала слушать твои бредни!

— 0-хой! — Маленький серо-голубой человечек поклонился и, шагнув в костер, исчез во внезапно взметнувшемся пламени.

На принцессу пахнуло нестерпимым жаром, она вскрикнула, пытаясь защититься от подступающего огня руками, и открыла глаза.

— Проклятье! — Девушка отпрянула от тлеющего костерка, к которому, мечась во сне, подкатилась слишком близко.

Батигар потерла лицо ладонями, отгоняя ночной морок, села, поджав под себя ноги, и огляделась.

Лагерь спал. Спала Чаг, натянув на голову вонючую ещё безрукавку, сшитую из шкуры хрипуна, убитого недавно Тофуром. Спал сам Тофур, уютно свернувшись и тихо, по-домашнему, посапывая. Раскинув натруженные шестом руки, спал на занимавшей едва ли не треть островка песчаной отмели северянин. Лицо его в предрассветных сумерках было удивительно спокойным. Около связанных плотов, тяжело всхлипывая, спал Эмрик, лицо его, тоже обращенное к быстро бледнеющим звездам, было искажено гримасой горя, и крупные слезы медленно сочились из-под плотно сомкнутых век. Но что самое поразительное, в трех шагах от костра, обхватив колени руками и уронив на них голову, спал Гиль. Чернокожий юноша, которому поручено было караулить лагерь и заодно присматривать за принцессами во вторую половину ночи, как видно, отчаянно боролся со сном — у ног его лежали заготовки для стрел и оброненный нож. Он-то и привлек внимание Батигар, которую при виде тускло посверкивающего лезвия покинули остатки сонного забытья.

Момент был подходящий. Чилар близко. Перед заходом солнца с прибрежного холма они видели его белые граненые башни с причудливыми шпилями. Если им с Чаг — на Тофура полагаться нельзя — удалось бы захватить кристалл и угнать плот, а второй, отвязав, пустить вниз по течению, то к полудню, самое позднее к вечеру, они были бы в городе и без труда разыскали земляков, которые не откажут им в , помощи. Погони можно не опасаться, дальше ни водопадов, ни порогов нет, и догнать плот эти бродяги не сумели бы. Северянин, конечно же, проснется, когда она будет снимать c него пояс с кристаллом, но кто помешает ей снять его с мертвеца?

Батигар пружинисто, бесшумно поднялась на ноги, и тут бесстрастный голос Хар-Лу совершенно отчетливо повторил в её мозгу: «Ты выбрала самый простой путь — убийство». Девушка вздрогнула, хоровод мыслей закружился в её голове.

Убить северянина нетрудно. Она могла бы сделать это и голыми руками, хотя ножом будет вернее. Однако убить спящего врага — не велика доблесть. Даже Хар-Лу стыдился должности палача, или, как он сам говорил, мясника, забивающего скотину и разделывающего туши. А то, что не годилось для дикаря, едва ли пристало принцессе из рода Амаргеев. Кроме того, убийство безоружного — дело нехитрое, она убедилась в этом — имеет тот недостаток, что сны убийцы становятся беспокойными. Видеть же по ночам Мгала, который, если разобраться, не сделал ей ничего ху-Дого, будет ещё хуже, чем беседовать с Хар-Лу.

Батигар вспомнила, что когда она первый раз увидела северянина во дворце, во время допроса, он ей даже понравился: спокойное достоинство его и красивая, дышащая силой фигура впечатляли. Потом, когда он вернулся из недр Гангози и она узнала, что Бергол хочет тайно умертвить его, девушка ощутила возмущение и сочувствие — ведь Чаг говорила, что Мгал пытался выкрасть её у рыкарей, да и из Горы возвратился по своей воле с предложением мира. Ах, если бы Бергол послушал его и попытался договориться с файголитами!

Дерзкий, шумный, великолепный побег северянина из дворцовой тюрьмы восхитил Батигар, и она всячески желала ему не попасться в руки гвардейцев. За время похода через джунгли и топи, в течение которого полегло множество людей, а обеим принцессам пришлось вынести столько испытаний, симпатия её к Мгалу сменилась ненавистью. Теперь же, после двух дней совместного плавания на плотах, девушка испытывала к северянину противоречивые чувства, разобраться в которых была не в силах. Этот негодяй Гиль утопил Жезл Силы, и все же Мгал никоим образом не обидел и не оскорбил попавшихся преследовательниц. Некоторое время он, правда, держал Чаг связанной — пока она не успокоилась, — но это была вынужденная мера. Вместе со своими приятелями-бродягами, к которым вскоре присоединился Тофур, он здорово хохотал над Батигар, когда та, отчаявшись утопить чернокожего мерзавца, выбралась наконец из вод Гатианы, но зрелище было, верно, и впрямь смешное. Впрочем, отсмеявшись, Мгал предложил ей обсушиться у их костра, поделился едой и, что более всего удивило принцессу, — пригласил присоединиться к ним и проделать оставшийся до Чилара путь всем вместе. Он знал, что они жаждут заполучить кристалл и при первой же возможности попытаются завладеть им, как знал и то, что, лишенные Жезла Силы, безоружные, его преследовательницы очень легко могут. стать добычей джунглей. Безусловно, Мгал самоуверен — спящий его караульщик тому лучшее доказательство, — но нельзя не признать, что в широком жесте его оказался и скрытый подвох. Приняв покровительство северянина и его товарищей, принцессы, до известной степени, оказались их должниками, и воровство кристалла, не говоря уже об убийстве, было далеко не лучшим способом выразить свою признательность.