Путь воина (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Он почесал тупым кончиком карандаша переносицу и добавил:

— Переправляться через Которосль станем ранним утром, когда внимание стражи рассеяно. Есть у кого какие мысли?

— Есть одна идейка, — оживился Никита. — Думаю, она прекрасно сработает из-за своей неожиданности.

— Спрашивать, что из себя она представляет, нельзя? — запыхтел Харитон.

— Нет, сами все увидите. Когда начинаем?

— Сейчас ложимся спать. Поднимаемся в четыре. До рассвета нужно перебраться в северную часть Ярославля, а оттуда уже спустимся к Которосли.

— Проблем с патрулями не будет? — заволновался Михей.

— Нет. Со мной же три мага, — шутливо возмутился Рябов. — Что-нибудь да придумаете.

— Мизгирь, Барабаш — проверьте набережную, — в караулку ввалился начальник караула, зябко передернув плечами. На камуфляже отчетливо виднелись дождевые капли. — Только пешочком, не на мотоцикле.

— Дождь пошел, что ли? — Мизгирь, черноволосый жилистый боец с вытянутым лицом и узким подбородком, выглянул в окошко караулки.

— Моросит, — не скрывая широкий зевок, ответил начкар, пригладив пышные усы соломенного цвета. — Боишься растаять?

— Чего это вдруг боюсь? — проворчал Мизгирь, натягивая на голову кепи. — Там же Фингал контролирует зону.

— Он с напарником сейчас на восточном фасе крутится. Туман сильный, вот и опасается, что кому-нибудь в голову взбредет через реку переправиться, — начкар сел на лавку и снова зевнул. — Вот же черт, раззевался, пасть порвать можно. Барабаш, а ты чего жопу приморозил? Встали поживее, да прошлись по пляжу. Дело плевое, а вы тут мнетесь.

Барабаш молча поднялся и перекинул через плечо короткоствольный автомат. Дождавшись напарника, вместе с ним вышел и караулки под низкое дождевое небо. На землю и вправду сыпала мелкая водяная взвесь, больше похожая на конденсат тумана, который сегодня был невероятно густой и обволакивающий с ног до головы.

— С чего бы сегодня дождь нагнало? — проворчал Мизгирь, неторопливо шагая от караулки по мокрой брусчатой дорожке.

— Так жара какая стояла все эти дни, — возразил Барабаш, сплевывая в траву тягучую после нескольких кружек густого чая (чтобы не заснуть в карауле) слюну.

— Обычно после такого не дождь нагоняет, а грозу, — хмыкнул напарник и втянул в себя влажный воздух, словно возомнил себя собакой с чутким нюхом. — Как бы не магическое баловство здесь, а?

— Не наше дело, — проворчал Барабаш, осторожно ступая по дорожке, резко пошедшей вниз к сереющему впереди пляжу. Водная гладь, окутанная курчавящимися завитками тумана, едва проглядывалась сквозь мутную завесу то ли дождя, то ли мороси. В верхушках деревьев умиротворенно шумел ветерок, сверху за шиворот изредка залетали крупные капли. «Сейчас бы под теплым одеялом, да с бабой, — тоскливо подумал он, не забывая крутить головой по сторонам. — А я здесь хренью занимаюсь, княжий сон оберегаю».

Караульные вступили на пляжный песок и разом сняли с плеча автоматы, грамотно распределив сектора осмотра.

— Пошли туда, — махнул рукой Мизгирь в ту сторону, где река делала небольшой изгиб, прикрываемый разросшимся ракитником. — Под ноги смотри, вдруг следы обнаружишь. Песок влажный, должны хорошо просматриваться.

Обволакивающая пляж глухая тишина, в которую вплеталось шуршание легких капель по поверхности лениво текущей воды; странное ощущение, что туман живет своей жизнью, тяжело дыша в затылок — чувство не из приятных, и Барабаш поежился, поудобнее перехватил автомат и поводил стволом перед собой, не пересекая сектор Мизгиря. Высоко поднимая ноги, чтобы ненароком не споткнуться о какую-нибудь невидимую корягу (с чего бы она здесь появилась, если слуги чистят пляж едва ли не ежедневно?), он медленно продвигался вдоль берега, успевая следить и за напарником.

Внезапно по правую руку раздались какие-то непонятные звуки. Как будто огромный зверь фыркал, плещась на мелководье. Барабаша озадаченно почесал щеку, поморщившись от щетины, успевшей отрасти за время дежурства, и раздражавшей от этого кожу.

— Слышал? — негромко спросил он Мизгиря.

— Да, — напарник уже стоял рядом, направив автомат на берег, скрытый туманной кисеей. — По воде кто-то хлюпает, что ли?

— Давай туда, — кивнул Барабаш и первым окунулся во влажный туман.

Мизгирь сместился левее, чтобы при огневом контакте их обоих сразу не срезало очередью. Впрочем, он не верил, что великокняжеские диверсанты сейчас могут находиться в центре Ярославля. Город закрыт плотно, прорваться через кольцо блокпостов и магических ловушек практически невозможно…

— О, боги! — громко произнес Барабаш и резко остановился. — На одиннадцать часов!

Мизгирь тут же среагировал и упал на одно колено, сразу вскинув автомат. И обомлел. Огромный темно-бурый медведь брел по мелководью, опустив лобастую башку, словно высматривал в воде рыбу. Он пыхтел и сопел как паровой двигатель, изредка поднимал лапу и бил ею, поднимая тучи брызг. Под лоснящейся шкурой перекатывались мышцы.

— Откуда здесь медведь? — в горле Мизгиря пересохла. Он уже хотел дать очередь из автомата, но палец как будто прирос к курку. Что-то его удерживало от поспешного решения. Такого матерого зверя сразу свалить не получится, успеет прыгнуть на них, покалечит. — Барабаш, а?

— Откуда я знаю? — простучал зубами напарник, стараясь говорить полушепотом. — Может, по Которосли приплыл из Пахмы. Там леса еще дикие, неосвоенные.

В это время медведь поднял башку и уставился на них черными маслянистыми глазками, в которых тлели два рубиновых огонька. Какое-то мгновение он оценивал, кто посмел нарушить его уединение, а потом молча вскинулся вверх, поднимая передние лапы со страшными когтями. Он не заревел, только повел носом из стороны в сторону — и шагнул вперед, загребая задними лапами мокрый песок.

— Стреляй! — сдавленно выкрикнул Барабаш и дал длинную очередь по неизвестно откуда взявшемуся в городе мишке.

Оцепеневший Мизгирь, ломая ноготь на пальце, сбил планку предохранителя на автоматический огонь и запоздало всадил несколько пуль в надвигающегося Зверя. Именно так, с большой буквы. А он даже не почувствовал, как в него влетают жалящие болью огненные пчелы. Мизгирь мог поклясться, что минимум десяток пуль зверюга получила. Но не заревела, а продолжала стремительно, с поражающей воображение молчаливостью, надвигаться на охранников.

— Бежим! — заорал Барабаш. — Влево-вправо!

Мизгирь оценил правоту товарища. Кто-то и спасется. Не разорвется же медведь на две половинки, догоняя беглецов. И рванул изо всех сил влево, постепенно удаляясь от берега. Он видел, что к реке несется патрульный внедорожник, выбрасывая из-под колес мокрый песок. Из-за лесной рощи глухо завыла сирена. Выстрелы услышали.

Не удержавшись от болезненно странного любопытства, Мизгирь все же обернулся и с изумлением присвистнул. Медведя привлек новый враг: внедорожник. Зверюга атаковала его в лоб, умудрившись с изящностью лани преодолеть несколько метров, чтобы встретить металлическую махину всей своей тушей. Как в замедленной съемке зад машины взлетел вверх, а передок смяло в гармошку. И тут Зверь заревел. Он махнул лапой, что-то проскрежетало — и на покореженном капоте появились глубокие борозды.

Эта тварь вскрывала прочный металл как нож — обычную консервную банку! Мизгиря пробрало по-настоящему. Не думая о парнях, сидевших в машине, он сиганул со всей прыти к лесу, карабкаясь по покатому взгорку вверх, буксуя берцами в песке.

— Что за хрень здесь? — заорал начкар, чуть не столкнувшись с ним нос к носу. — Откуда медведь взялся?

— Да почем я знаю? — чуть не плача откликнулся парень, на коленях выползая наверх. Удивительно, что он не потерял автомат во время безумного бега. — Может, через реку перебрался, а может — из зоопарка сбежал!

Хотелось верить во вторую версию, внезапно пришедшую в голову Мизгирю, но разум подсказывал, что агрессивную тварь вряд ли будут держать на потеху детишкам и взрослым даже в самой прочной клетке, на которую навешали магические заклятия.