Властелин Колец - Толкин Джон

А Бильбо не кончил. Он выхватил у какого-то юнца рожок и трижды громко протрубил. Стало тихо.

– Я вас не задержу! – крикнул он. Все захлопали. – Я вас всех не просто так собрал! У меня была Цель!

Что-то в его голосе произвело впечатление на собравшихся, они почти унялись, и пара Туков даже навострила уши.

– Точнее, три цели! Во-первых, сказать вам, что я вас всех весьма уважаю, и 111 лет среди столь замечательных и превосходных хоббитов – очень краткий срок, и для меня пролетел слишком быстро! (Взрыв аплодисментов.) Половину из вас я знаю вполовину хуже, чем мне хотелось бы, и почти половину уважаю вполовину меньше, чем вы того заслуживаете.

Это было неожиданно и не совсем понятно. Раздались жидкие хлопки, но большинство недоуменно пыталось сообразить, можно ли считать сказанное комплиментом.

– Во-вторых, отпраздновать мой День Рождения! (Снова возгласы одобрения.) Следовало бы сказать: наш день рождения. Ибо это также день рождения моего племянника и наследника Фродо. Сегодня он стал совершеннолетним и вступает в права наследования.

Небрежные хлопки отдельных взрослых перекрыли громкие крики молодежи:

– Фродо! Фродо! Старина Фродо!..

Сумкин-Торбинсы помрачнели и стали думать, что означает «вступает в права».

– Нам с ним вместе исполнилось 144 года, и вас я сюда пригласил ровно столько же, замечательное число, с вашего позволения, гросс!

Никакого одобрения. Это что, насмешка? Многие гости, особенно Сумкинсы, обиделись, решив, что, значит, ими заполнили павильон для счета, как коробку с товаром в лавке: «В самом деле, гросс! Как грубо!»

– Кроме того, если вы разрешите мне вспомнить историю, сегодня годовщина моего приплытия на бочке в Эсгарот на Долгом Озере, хотя тогда я про свой день рождения совсем забыл. Мне был всего 51 год, а молодежь обращает на дни рождения меньше внимания. Пир, однако, устроили замечательный, хотя я тогда сильно простудился и мог сказать только «Пребдого бдагодаред». Это же я хочу повторить сейчас, уже правильно и с выражением: премного благодарен вам за то, что пришли ко мне на день рождения!

Упорное молчание. Все боялись, что сейчас будет песня или стихи, а они уже устали слушать. Почему он не закругляется, чтобы они выпили за его здоровье? Но Бильбо не запел и стихи читать не стал, а вместо этого сделал небольшую паузу.

– В-третьих и в-последних, – продолжал он после паузы, – я хочу сделать объявление. – Последнее слово он произнес так неожиданно громко, что все, кто смог выпрямиться, подняли головы. – Весьма сожалею, но должен вам объяснить, что, как я уже сказал, 111 лет среди вас – очень короткий срок, и он кончился. Я ухожу. И ухожу сейчас. Прощайте!

Он шагнул со стула и исчез. Ослепительная вспышка заставила всех зажмуриться, а когда они открыли глаза, Бильбо нигде не было. Сто сорок четыре ошеломленных хоббита потеряли дар речи. Старый Одо Мохнопят спустил ноги со стола и затопал. Потом наступила тишина, а потом, очнувшись и глотнув воздуха, все Торбинсы, Боффины, Туки, Брендибаки, Рылсы, Жуйлы, Закопансы, Болджеры, Тугобрюхи, Барсучинсы, Пышнинги, Дудлинги и Мохнопяты разом заговорили.

Все соглашались, что шутка получилась неприличная, и чтобы опомниться от такого удара, надо было заесть и запить досаду.

– Да он сумасшедший. Я всегда это знал, – повторяли они, будто сговорившись. Даже Туки (правда, за некоторым исключением) сочли поведение Бильбо нелепым. В тот момент, правда, большинство думало, что его исчезновение было просто вздорной проказой.

Так не думал только старый Рори Брендибак. Ясность мысли у него не пропала ни от возраста, ни от обильной еды, и он сказал свое невестке Эсмеральде:

– Очень это подозрительно, милочка! Кажется, ненормальный Торбинс опять сбежал. Старый дурень. Ну, а нам-то что? Он же еду с собой не взял! – и он громко окликнул Фродо, прося еще вина.

Один Фродо ничего не произнес. Он долго молча сидел рядом с пустым стулом Бильбо, словно не слыша криков и не отвечая на вопросы. Он заранее знал про шутку и одобрял ее. Он с трудом удержался от смеха, глядя на удивленных и негодующих гостей. И одновременно глубоко взволновался и понял, что очень любит старого хоббита.

Большинство гостей продолжало есть, пить и обсуждать прежние и нынешние чудачества Бильбо Торбинса, одни Сумкинсы в гневе ушли. Фродо почувствовал, что устал от праздника и больше не хочет никого видеть.

Он приказал принести гостям еще вина, встал, молча выпил свой бокал за здоровье Бильбо и незаметно вышел из павильона.

Что же касается Бильбо Торбинса, то, произнося Речь, он трогал пальцами колечко в кармане: Волшебное Кольцо, которое столько лет от всех прятал. А когда шагнул со стула, то сунул в Кольцо палец, и больше в Хоббиттауне ни один хоббит его не видел.

Он быстро пошел к себе в нору, постоял немного на пороге, с улыбкой прислушиваясь к шуму в павильоне и к праздничному галдежу на лугу, а потом ступил внутрь и закрыл за собой дверь.

Праздничный костюм он снял, вышитый шелковый жилет аккуратно сложил и завернул в бумажную салфетку, быстро надел старое потрепанное платье и затянул потертый кожаный пояс. К поясу прицепил короткий меч в бывших когда-то черными кожаных ножнах. Открыл ключом ящик комода (оттуда сильно запахло нафталином) и вытащил старый плащ с капюшоном, которые, по-видимому, хранил, как большую ценность. И плащ, и капюшон были в пятнах и настолько выцвели, что остались лишь намеки на первоначальный темно-зеленый цвет. И они были ему великоваты. Потом он прошел в кабинет, достал из сейфа плотный сверток в старой тряпке и рукопись в кожаном переплете, и еще большой толстый конверт. Сверток и рукопись он засунул в объемистый заплечный мешок, который был почти полон, а конверт раскрыл, опустил туда Кольцо на цепочке, закрыл, заклеил и адресовал Фродо. Сначала он положил его на камин, но потом вдруг снова взял и затолкал в карман. В этот момент открылась дверь и быстро вошел Гэндальв.

– Привет! – сказал Бильбо. – Я как раз думал, появишься ты или нет.

– Хорошо, что ты появился, – ответил маг, садясь в кресло. – Я хотел сказать тебе пару слов. Ты, наверное, думаешь, что все прошло прекрасно и по плану?

– Конечно, – сказал Бильбо. – Только вспышка неожиданная. Я даже испугался, а остальные и подавно. Это ты добавил, да?

– Я. Ты столько лет благоразумно держал Кольцо в секрете, что, по-моему, твоим гостям надо было дать отвлекающий намек, чтобы они не догадались, как ты исчез на самом деле.

– И испортить мне шутку. Вечно ты суешься не в свои дела, – засмеялся Бильбо. – Но, наверное, тебе видней.

– Безусловно, – ответил маг. – Когда хоть что-то видно, то видней. Я еще не все понял, но не очень-то мне нравится твоя шутка. Это уже крайность. Ты пошутил, а народ испугался и обиделся, и будет болтать о тебе девять или девяносто девять дней. На этом остановишься или дальше пойдешь?

– Пойду. Отпуск нужен. Я же тебе говорил, что мне нужен долгий отпуск. Может быть, бессрочный. Я, наверное, не вернусь. Собственно, я не собираюсь возвращаться, и все к этому подготовил. Я старею, Гэндальв. По мне не видно, но я нутром чувствую, что старый стал. А они говорят: «сохранился»! – он фыркнул. – Мне кажется, что я стал худой, словно меня на все эти годы растянули, как маленький кусочек масла намазывают на большой ломоть хлеба. Тут что-то неладно. Надо менять жизнь или что-то делать.

Гэндальв смотрел на него со странным любопытством.

– Да, похоже, тут в самом деле неладно, – задумчиво произнес он. – Но ты, наверное, все правильно решил.

– Во всяком случае, решил. Хочу снова повидать горы, Гэндальв. Горы. А потом найти место, где можно отдохнуть. Спокойно и мирно, чтобы рядом не было кучи любопытных родственников и на звонке не висели бесконечные посетители, будь они неладны! Может быть, найду такое место, где смогу кончить мою книгу. Я придумал для нее хорошую концовку: «… и с тех пор он жил счастливо до конца дней».