Сокровища чистого разума - Панов Вадим Юрьевич

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100

– За что? – осведомился Йорчик, небрежно поигрывая микрофоном. Именно поигрывая, а не держа его у рта.

– И не надейся, что твоё положение поможет тебе спастись. Ты разозлил…

– За что наказывать? – Руди чуть повысил голос и лишь так сумел привлечь внимание медикуса.

– Что?

– Ничего. – Он успел выдуть больше половины фляжки, справился с разочарованием, и тон его был почти весел. – Посмотри сама, Сада, мы всего в пяти лигах от нашей добычи. Посмотри! Возьми бинокль и посмотри на юго-восток, ипатая ты мясорубка, посмотри! Там ты увидишь два цеппеля, в одном из которых сидят Гатов и Холь. Не в моей «Розе», а там. Почему там? Потому что второй цеппель – лингийский доминатор размером с местную луну, понятно? Вот так. Гатов и Холь там, а мы с тобой здесь, и ничего не поменялось бы, останься я в стороне.

– Нападая, ты не знал, чем всё закончится, – заметила Нульчик.

– И ещё я не знал о том, что ты служишь в Департаменте.

Алкоголь не мешал Йорчику выстраивать линию защиты.

– Врёшь.

– Какая теперь разница? – Она практически увидела, как разочарованный миллионер махнул рукой. – Мы проиграли, Сада: я, ты, твой босс… Мы честно рвались к цели, обманывали, лгали, юлили, рвали зубами… но у проклятого Помпилио банально оказалось больше пушек, которые он банально выложил на стол в банально нужное время. Он выиграл, а мы проиграли. – Йорчик помолчал, делая очередной глоток ликёра, и продолжил: – Лети в Лекрию, попробуй посадить на трон одноглазого, возможно, этот подвиг спасёт твою карьеру.

Нульчик мысленно согласилась: если главный менсалийский оплот Компании охватит хаос, Арбедалочик её наизнанку вывернет. Согласилась и почти вежливо поинтересовалась:

– А что будешь делать ты?

– Вернусь на Галану. Буду объясняться с директорами-распорядителями…

Прощаться Руди не стал, отложил микрофон, подошёл к лобовому стеклу гондолы и невооружённым глазом, без бинокля, уставился на уходящие цеппели.

«Дорогой Павел!

Очень хочу верить, что когда-нибудь ты простишь мой поступок, ибо я совершил его из самых добрых побуждений и после длительных раздумий. Я ни в коем случае не обманул бы тебя, не будь абсолютно уверен в своей правоте и в том, что другого выхода нет. Я должен был так поступить, и поступил, и теперь смиренно ожидаю твоего гнева.

Прости меня.

Но обо всём по порядку.

Твое внезапное и весьма драматическое явление возбудило моё любопытство, и я постарался навести справки об истинных обстоятельствах и причинах твоего бегства с Кардонии. Уверен, ты сочтёшь мои действия оправданными, ведь мною двигало не что иное, как искреннее желание помочь наилучшим образом, для чего следовало знать как можно больше деталей, включая те, о которых ты мог умолчать.

А ты действительно кое-что утаил.

Мои кардонийские друзья не смогли рассказать о твоём бегстве больше, чем то, что ты внезапно исчез, но упомянули, что перед исчезновением тебя видели в компании Каронимо и некоего Андреаса О. Мерсы, корабельного алхимика «Пытливого амуша». А когда на Менсалу пришли цеппели Герметикона, всё окончательно встало на свои места, и я убедился, что твой скромный, застенчивый и весьма квалифицированный алхимик – офицер Астрологического флота. Передавай ему комплимент: в обеих ипостасях Мерса играл настолько убедительно, что, не знай я достоверно его истинного лица, ни за что бы не догадался, какая птица залетела на мою Помойку под видом стеснительного и рассеянного ученого.

Как ты понимаешь, я был весьма заинтригован, однако сдерживался, в надежде, что рано или поздно ты поведаешь правду о своих приключениях, чего, увы, не случилось и на что я чуточку обижен. Но именно – чуточку, ибо, когда я вплотную занялся организацией твоего отлёта с Менсалы, то с удивлением обнаружил, что не могу доверять никому из своих знакомых. А их у меня очень много, причём в различных, включая самые высокие, сферах.

Поверь, Павел, тебя искали с необычайной для Менсалы тщательностью, обещали колоссальные деньги за содействие и угрожали жесточайшим наказанием за помощь тебе. Я не рассказывал, не желая тебя тревожить, но в то же время тревожился сам, не зная, как сдержать обещание. В конце концов я решился выйти на связь с мессером Помпилио. Через третьих лиц я сообщил, что знаю, где находится Мерса, и мессер немедленно вступил со мною в переписку, предлагая любую награду по моему выбору, а для него, как ты понимаешь, невозможно лишь повернуть время вспять.

Я же выставил всего одно условие…

Мой дорогой Павел! Передавая для тебя это письмо, я не знаю, в положении кого ты будешь его читать. Возможно – как пленник, или как человек свободный, но получивший предложение, от которого нельзя отказаться, однако меня многократно уверили, что мессер Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур – человек высокой чести и, дав слово, не станет тебя преследовать или понуждать к чему-либо. Мое условие заключалось в том, что мессер, безусловно, отпустит всех спутников Андреаса, и он пообещал.

Таково его слово.

После получения которого я счёл, что отыскал для тебя наилучший способ покинуть Менсалу.

Прощай, и передавай привет «капитану Хубе».

Твой добрый друг Эзра».

Толстая когтистая лапа. Тёмно-серо-зёленая. Огромная.

Она растопырилась над диваном, угрожающе нависая над теми, кто на нём расположился, и заставляя остальных невольно представлять кровожадного зверя и особенно его размеры. Гости уже выяснили, что лапа принадлежала хамокской пришпе, некогда собравшейся угоститься их благородным хозяином и его спутниками, но не преуспевшей – стрелял Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур отменно. Но при этом не терпел охоту и согласился украсить кают-компанию «Пытливого амуша» этим в высшей степени редким и почётным трофеем лишь потому, что поддался минутной слабости. А спасённые его метким выстрелом товарищи проявили завидную настойчивость в уговорах.

Во всём остальном дер Даген Тур являл собой образец твёрдости духа и крепкой суровости, свойственной настоящему воину и знаменитому путешественнику…

– Не уверен, что основной оттенок достаточно белый, – капризно произнёс Помпилио, неожиданно прервав Холя. Адиген давно поглядывал на лацкан парадного месвара, явно собираясь пройтись по его поводу, и вот – случилось. – Кажется, ткань уходит в крем.

– Ни в коем случае, мессер, – твёрдо произнес стоящий у передвижного зеркала Теодор Валентин.

– Когда свет падает с той стороны…

– Ни в коем случае…

– Лацкан кажется заплатой.

– Ткань подобрана в точном соответствии с каноном, мессер, ваш месвар светлее снежных вершин Перлатских гор. – Камердинер выдержал весомую паузу и выдал главный аргумент: – Я проверил лично.

– Всем известно, что белый цвет – не твой конёк.

– Но…

– Не спорь со мной.

– Да, мессер.

Низенький кутюрье, почтенный Малик Малогер, вот уже сорок лет шьющий месвары для лингийской элиты, тяжело вздохнул, но промолчал, продолжая аккуратно подбирать подол. Малик привык работать в Маркополисе, в большой, наполненной светом студии, в окружении десятка учеников и помощников, не стесняющихся восхищаться его талантом, но… но Помпилио понадобилось две вещи: срочно сшить месвар и срочно же отправиться на Менсалу, поэтому доделывать парадное облачение несчастному Малогеру пришлось на борту «Пытливого амуша».

– Я хочу видеть пояс.

– Он будет закончен к нашему возвращению в Маркополис, – напомнил Валентин. – В точном соответствии с вашими пожеланиями.

– Месвар без пояса не смотрится… Пусть мне дадут что-нибудь вместо.

Теодор кивнул, один из помощников кутюрье бросился на поиски.

В глубине души, в потайной её комнате, в которую никто не мог добраться, Малик делил своих клиентов на четыре категории: «превосходный человек», «хороший человек», «удивительная скотина» и «Помпилио». Последний класс клиентов появился восемнадцать лет назад, и ровно столько времени в присутствии адигена кутюрье молчал, как пойманная и правильно выпотрошенная рыба, предпочитая решать вопросы исключительно при посредстве Теодора.

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100