Александра Шервинская
«Серебряное». Выжить в сумраке
Глава 1
Ворота, скрипнув, открылись, и автомобиль въехал на широкую, тщательно подметённую аллею. Шлагбаум, пропустив машину, опустился, словно отрезая меня от всего того, что осталось там, в нормальном мире. Люди, клубы, магазины, путешествия, привычная обстановка. Дом, семья… хотя теперь я уже не была уверена, что могу так назвать людей, с которыми до сегодняшнего утра жила под одной крышей.
Перед глазами, как наяву, встало холодное красивое лицо новой жены отца, на её губах играла торжествующая злая улыбка. Прямо как у классической сказочной злодейки-мачехи.
– Я же говорила, что ты скоро уедешь отсюда, и вот, пожалуйста, – она перевела взгляд на два стоящих на мраморном полу холла чемодана, – ты проиграла, Лизавета, признайся в этом хотя бы самой себе. А ведь я тебя предупреждала, чтобы ты не становилась у меня на пути, помнишь? Ты не послушалась – и вот результат.
– Рано или поздно отец поймёт, какую змею пригрел на груди, и тогда ты заплатишь за всё. Это я могу тебе обещать, и, поверь, я ещё никогда не была так уверена в своих словах.
Я изо всех сил старалась казаться спокойной, даже равнодушной, приказав себе не то что не плакать, а даже виду не подавать, насколько мне больно и обидно.
Месть.
Это слово я повторяла про себя всё то время, пока мы ждали внизу отца, решившего лично отвезти меня в закрытый пансион, где мне предстояло провести как минимум год. Видимо, он хотел гарантированно убедиться в том, что меня доставили к месту назначения.
Я отомщу, пока не знаю, как, но мне не будет в этой жизни покоя, пока я не увижу на ненавистном ухоженном лице страх и отчаяние. И неважно, сколько лет пройдёт, для мести не существует срока давности.
– Ничего этого не будет, – смех мачехи хрустальным колокольчиком раскатился по холлу, – но если тебе хочется тешить себя иллюзиями, то кто я такая, чтобы тебе мешать?
– Хороший вопрос, – почти прошипела я, глядя ей прямо в глаза, – кто ты такая, что влезла в нашу семью и разрушила её? Если ты не знаешь ответа, то я тебе помогу. Ты дешёвка, возомнившая себя королевой, вот кто ты.
Она занесла руку, собираясь ударить меня, но тут на лестнице показался отец, разговаривающий с кем-то по телефону. Мачеха не стала опускать руку, так как это выглядело бы странно, а подчёркнуто бережно поправила выбившуюся из моей причёски прядку и сахарно улыбнулась.
– Идём, Лиза, – велел отец, – попрощайся с Катей, и марш в машину.
– Прощай, – она помахала мне и издевательски подмигнула, – как жаль, что мы увидимся теперь так нескоро! Если вообще увидимся, – добавила она так тихо, что услышала её только я.
Ничего не ответив, я повернулась и, громко стуча каблуками по плиткам пола, вышла на крыльцо. Водитель вынес мои чемоданы и загрузил их в багажник отцовской машины.
– Ты могла бы сказать Катюше хотя бы пару слов, – недовольно буркнул отец, сверля меня сердитым взглядом, – она так заботилась о тебе, защищала, хотя ты этого и не заслуживаешь. Подобрала для тебя лучший пансион, с прекрасными отзывами и достойным преподавательским составом. А ты… Никогда не думал, что моя дочь вырастет неблагодарной лгуньей.
– Так это она выбрала пансион?
Я обернулась, чтобы увидеть, как мачеха прикладывает к глазам белоснежный платочек. Ненавижу! Никогда даже не предполагала, что могу так сильно хотеть кого-то убить. Хотя нет, смерть для неё – это слишком мягко. Я поступлю по-другому… Я отберу у неё всё, чего она лишила меня, в том числе и отцовскую любовь. У меня впереди вся жизнь, и я никуда не спешу. У меня нет права на ошибку…
– Елизавета!
Недовольный голос отца вырвал меня из воспоминаний, и я поняла, что машина остановилась перед широким полукруглым крыльцом настоящей дворянской усадьбы.
– Это «Серебряное», – негромко проговорил отец, – учебное заведение закрытого типа, в котором ты проведёшь ближайшее время. Минимальный срок пребывания здесь – учебный год, то есть девять месяцев. В договоре, который я подписал, оговаривается, что навестить тебя я смогу не раньше, чем в конце мая.
Я смотрела прямо перед собой и думала только о том, чтобы не расплакаться. Чувство, что отец, единственный родной мне человек, предал меня, не исчезало, а наоборот, становилось всё острее, разрывая сердце на части.
– Руководство обеспечивает учащимся полный пансион, тем более что тратить деньги здесь негде и не на что. Тем не менее я оставляю тебе карточку с некой суммой на непредвиденные расходы, но имей в виду, что я тут же узнаю о любой твоей трате. Мне хочется верить, что время, проведённое здесь…
– Я тебя услышала, – перебила я его, – я могу идти?
Отец помолчал, потом тяжело вздохнул и проговорил:
– Ты сейчас обижаешься, Лиза, но я уверен, что Олюшка…
– Не смей! – я даже не заметила, как мой голос сорвался на какое-то совершенно змеиное шипение. – Не смей даже имя мамино произносить после того, как ты привёл в наш дом эту гадюку!
– Лиза!
– Ты вспомнишь этот момент, папа, вспомнишь в тот день, когда поймёшь, что остался совершенно один. Потому что здесь и сейчас ты потерял единственного человека, которому был нужен ты сам. Не твои деньги и связи, а ты, Денис Морозов. Прощай.
С этими словами я вышла из машины и, не оглядываясь, направилась к крыльцу, на котором уже стояла высокая женщина в строгом деловом костюме. Там же, на самой нижней ступеньке, сиротливо притулились мои чемоданы.
Всей спиной я чувствовала внимательный взгляд отца и больше всего хотела, чтобы сейчас он вышел из машины, догнал меня, обнял и сказал, что всё будет хорошо, как раньше. Но вместо этого послышался звук негромко заработавшего двигателя, а затем – шелест шин по гранитной крошке, которой были засыпаны дорожки.
Вот и всё. Я осталась совсем одна. Не только здесь, а вообще – в глобальном смысле.
– Елизавета Морозова?
Я подняла голову и увидела, что стоящая на крыльце женщина, слегка прищурившись, внимательно рассматривает меня, словно оценивая: что я такое и чего от меня можно ожидать.
– Да, это я. Здравствуйте.
– Добро пожаловать в наше учебное заведение. На ближайшие несколько месяцев «Серебряное» станет твоим домом.
Женщина проговорила это равнодушно, почти механически. Судя по всему, эти слова она произносила по нескольку раз за день, и они надоели ей хуже горькой редьки. Она едва заметно улыбнулась мне, но в улыбке, как и в словах, не было даже тени радушия или хотя бы обычной доброжелательности.
– Пойдём, я покажу тебе территорию и объясню общие правила поведения, – она сошла с крыльца и неспешно двинулась по дорожке, даже не потрудившись оглянуться и убедиться, что я следую за ней. Видимо, это подразумевалось, так сказать, по умолчанию.
Мне не хотелось начинать своё пребывание здесь с конфликта, поэтому я молча зашагала следом, чувствуя, как вязнут в гранитной крошке тонкие каблуки туфель.
– «Серебряное» – название, перешедшее к нашему учебному заведению от самых первых хозяев. Именно так называлась усадьба, когда-то очень давно принадлежавшая одной из ветвей древнего дворянского рода Оленевых. По преданию, один из них, увидев великолепный пейзаж, озарённый лунным светом, сравнил усадьбу с серебряной драгоценностью. Потом за поместьем окончательно закрепилось название «Серебряное». Мы не стали ничего менять в память о прежних владельцах.
Я ничего не ответила, но кивнула, показывая, что услышала сказанное мне. Женщина усмехнулась каким-то своим мыслям и продолжила рассказ.
– Усадьба состоит из главного здания, в котором есть центральная часть и два крыла, и ещё нескольких строений, в том числе – оранжереи. В правом крыле расположены жилые комнаты воспитанников и две комнаты отдыха. В левом – учебные классы, библиотека и так называемая комната связи. Это кабинет, в котором находится несколько ноутбуков, имеющих выход в интернет. На остальной территории «Серебряного» мобильная связь не действует.
