Мастер молний. Книга I
Глава 1
Умирать легко — чик, и готово. Воскресать — тоже, если умеешь. И если твердо решил вернуться в этот бренный мир. Я знаю, о чем говорю: меня убивали трижды.
В дверь постучали. Грубо, настойчиво — будто выдернули меня из блаженного небытия за шиворот. Первым делом, очнувшись, я осмотрел себя и окружение (чуть не ляпнул «пространство», но спохватился). Ощущения знакомые: я призрак, который почему-то не спешит устроиться поуютнее ни в астрале, ни даже в тени, чем черт не шутит.
Больше я о себе не помню ничего, но это, надеюсь, поправимо. Что касается моего обиталища, в которое неизвестные настойчиво пытались вломиться, оно темное и комфортное, а больше и сказать нечего. Ну ладно, пора встречать гостей, а то, чего доброго, войдут без спроса.
Усилием воли я выскользнул из убежища. Воспарил, но тут же взвыл от жгучей боли. Что, мертвецы не способны ее ощущать? Да пошли вы! Много вы знаете о призраках!
Я осмотрелся магическим взглядом, да-да, у призраков есть такой! Можно сказать, что ничего другого у нас нет и быть не может. Обиталище, которое я только что покинул, представляло из себя каменное яйцо треть метра в длину и двое меньше в диаметре. Сейчас оно развалилось на две половинки, которые наполнял пористый материал, напоминавший бордовую губку. Снаружи камень был покрыт орнаментом из рун, складывавшихся в сложное заклинание.
Яйцо лежало на металлическом столе, над ним полусферой горела сетка, об которую я и обжегся. На физическом плане ее не существовало, только магия воздуха, усиленная электричеством, протекавшим по созданным магией силовым линиям, как по проводам.
Присмотревшись, я попытался просочиться сквозь ячейку и заработал новый удар, еще злее. Отшатнувшись, я шлепнулся на столешницу, которая оказалась с сюрпризом, ужалив даже сильнее сетки.
Ярость вспыхнула молнией. Никто не смеет держать меня в ловушке! Вспышка гнева разворошила память: я — маг, когда-то знавший о высоком искусстве все, и даже больше. Куда что девалось! Попытался вспомнить обстоятельства собственной гибели, в памяти всплыл только кинжал с огненной резьбой на лезвии и рукоятке из кости. Я точно знал, что делает этот клинок, потому что сам его изготовил, но чья рука и с какой целью нанесла удар, все еще скрывала подлая амнезия.
Даже мои «бесконечные» знания пока вне досягаемости, хотя кое-какие крохи доступны уже сейчас.
Не раздумывая, я создал маленький невидимый шарик, который, облетая меня по кругу, вытянулся, превратившись в извивающегося червячка. Завершив круг почета, мое творение впилось в сетку, жадно поглощая питавшую полусферу энергию. Насытившись, червячок размножился почкованием на две особи, которые продолжили свой пир.
Я присмотрелся к своему творению и разглядел изящное плетение тонких магических нитей, улыбнулся ему как старому знакомому. В конце цепочки знаков, из которых состоит любое стихийное заклинание, опознал одну, близкую, как любимый родственник. Очередное воспоминание подсказало, что это мое клеймо, подпись художника, переводится как «Северный ветер». Такой же руной оказалось подписано и сложнейшее заклинание, окружавшее яйцо.
Тем временем червячки прогрызли в сетке дырку, через которую я смог наконец проскользнуть, воспарив к потолку подальше от ловушки. Обжоры эти называются «магические пиявки», что само по себе отвратительно, но на эльфийском звучит куда приятнее: «кормаколиндо», в просторечье же их все зовут попросту «кормики», что можно расшифровать как «кормятся магией». И кстати я помню эльфийский, что уже хорошо. Сам я любовно звал пиявочек «жориками» за ненасытность. К счастью, они различают «свое» и «чужое». Я научил.
Обосновавшись под потолком, я наконец огляделся. Яйцо, ставшее моим посмертным домом, лежало на стальном столе метр на два. Магическое зрение, иначе говоря «Взор», показывало, что столешницу с изнанки защищали руны. Сверху же ловушку замыкало техномагическое устройство, состоящее из двух круглых пластиковых коробков — излучателя и приемника. Вместе они и создавали поле. Решение неплохое, но слишком простое. Даже весьма скромные познания в магии воздуха, а значит и молнии, то есть электричества, способны сломать такую защиту. К тому же прибор успел изрядно послужить хозяевам. Сейчас он держался на честном слове и соплях, устало искрил и сердито шипел как больной кот.
Белая и стерильная комната походила на все лаборатории в техномагических мирах. Стол окружали пять человек, именно людей, хомо сапиенс, факт, многое говорящий о мироздании. Чуть поодаль располагался другой стол, близнец первого, на котором я с грустью обнаружил тело рептилоида, антропоморфного геккончика. Люди-ящерицы, подобные ему, шныряли между мирами, промышляя, главным образом, контрабандой.
Сейчас бедолага выглядел как человек, благодаря кулону на шее. Я абсолютно точно распознал заклинания, наполнявшие артефакт. Над беднягой раскинулся такой же защитный купол, но парень не собирался вставать из мертвых. Скорее всего им просто не успели заняться, начав разбираться с яйцом.
Вид бедолаги пробудил во мне неожиданное воспоминание.
* * *
Мы сидели в малом зале королевских приемов. Слева от меня, на троне, восседал крупный мужчина — его величество король Горн Первый, мой боевой товарищ и друг. Не пройдет и суток, — ехидно подсказала память — как твой друг вонзит тебе в сердце кинжал. Ладно, с этим мы разберемся в свое время, когда вспомню больше.
Перед нами замер, дрожа от страха, тот самый геккончик.
— Как тебя зовут, мальчик? — поинтересовался Горн дружелюбно.
— Андрес Бенавидес, сир! — быстро ответил геккон.
— Ты знаешь, кто перед тобой?
— Конечно, ваше величество, — Бенавидес подпрыгнул на месте, поклонился королю, а потом и мне, — ваше высочество!
— Если такой мелочью, как ты, Андрес, заинтересовались сильные мира сего, это означает одно из двух, — вступил в разговор я. — Либо ты влип в крупные неприятности, либо можешь оказать им важную услугу, и тебя вознаградят с королевской щедростью. Как думаешь, парень, какой вариант твой?
— Думаю, это зависит от моего поведения! — робко улыбнулся геккон.
— Умный мальчик, — кивнул король. — Для начала ответь на пару вопросов. Отвечай честно, его высочество распознает ложь, да и скрывать тебе нечего.
— Да, — подтвердил я, — мы не просим предавать друзей или торговать совестью. Мы знаем, что ты — контрабандист. Не отрицай, ты попался с поличным. Но это — мелочь, за которую на плаху не тащат. Нас интересует мир, в который ты наведываешься чаще других: Земля Сорок Два.
— Да, — радостно выдохнул Андрес, — в том мире я иногда бываю.
— Как ты туда попадаешь? Вряд ли через Лабиринт.
Пространство между мирами могло принимать самые разные облики, зависящие от существа, попавшего в него. Для меня и людей-странников оно выглядело коридором со множеством дверей. Эльфы бороздили его, словно океан, усеянный островами. Рептилоидам же являлся лабиринт — узкие ходы меж замшелых каменных стен.
— Куда мне в Лабиринт! — искренне удивился геккон. — Это вам, великим, туда дорога открыта! А мы по-простому — через тени просачиваемся.
— И я, конечно же, таким путем туда не попаду? — прищурился я.
— Вы уж простите за прямоту, — замялся Андрес, — но вы для наших тропок… великоваты. Не протиснетесь!
Геккон, конечно же, имел в виду не мою фигуру.
— Понимаю, — кивнул я. — Тогда у меня к тебе просьба. Ты доставишь на Землю Сорок Два посылку.
* * *
«Бедняга Андрес, — подумал я с грустью, —я отправил тебя в этот мир, а тебя так встретили! Спи спокойно, сынок».
Продолжив осмотр, я отметил, что остальная часть помещения заполнена оборудованием, типичным для любой уважающей себя лаборатории. В одном конце обнаружилась небольшая деревянная дверь, ведущая, судя по магическому фону, в комнату с артефактами. В другом — металлические ворота, управляемые электричеством. Их я решил оставить на потом.
