Милена Завойчинская
Котоводство по-рыжему
Глава 1
Наследство с хвостом
– Лиза, мама умерла, – прозвучал в трубке голос младшей из моих сводных сестер, Катари́ны. – Похороны завтра.
– Что?! Ох, Катя! – выдохнула я. – Но как же? Ведь все было…
– Тромб. Во сне… – Она всхлипнула. – Никто не ожидал.
– Анне́та как?
– Занимается похоронами. Всем прочим.
Мы обменялись еще несколькими фразами. Я утешала как могла девушку, которая несколько лет была мне пусть не сестрой и не подругой, но все же членом семьи. Недолго.
Папа женился на Маргари́те Фри́дриховне пять лет назад. Обеспеченная вдова с двумя дочерьми была дамой роскошной – иначе и не скажешь. Потомок старинного немецкого рода, она и ее дети даже имена носили непривычно звучные.
Как она умудрилась сойтись с моим простым и добрым отцом, никто не понимал. Но, тем не менее, мы с ним переехали из нашей однокомнатной квартирки в ее огромную пятикомнатную, где она обитала со своими двумя дочерьми Катариной и Аннетой и с большим ленивым котом.
Девчонки были ненамного старше меня. У нас были все предпосылки подружиться, но так и остались одни предпосылки. Меня вежливо терпели. Особо не пакостили, так, обычные девчачьи дрязги, но без глобальных драм. Но и подружками мы не стали. И сестрами – тоже.
Папа же с Маргаритой Фридриховной жили неожиданно хорошо. Он пылинки сдувал с этой ослепительно красивой рыжеволосой женщины с повадками вдовствующей королевы. А ее взгляд становился теплым и немного беспомощным, когда она смотрела на своего второго мужа.
И я, и девчонки это видели. И только поэтому терпели внезапно навязанное родство. Мы сразу договорились: друг к другу не лезем, создаем видимость благополучия, чтобы родителей не огорчать. Все равно мы уже взрослые, скоро разъедемся, а им еще жить.
Мне выделили комнату – благо, площадь позволяла. Ко мне за все эти годы ни Катя, ни Аня ни разу не заходили просто поболтать или еще что-то. Только кошак регулярно наведывался – животным ведь все равно на странные семейные узы. Мне очень нравилось его тискать, вычесывать и гладить. А он отвечал снисходительным вниманием, разрешая себя баловать.
Мы думали, что так будет всегда.
Все вышло иначе.
Полгода назад умер папа. Просто не проснулся – во сне остановилось сердце. Маргарита Фридриховна сразу будто утратила часть своего сияния и величия. Она по-настоящему горевала, хотя мы ни разу не видели ее плачущей. Занималась похоронами, поминками. Она же потом помогла мне разобраться с нотариусом и оформлением наследства – той самой однокомнатной квартирки, где мы жили когда-то. Мачеха отказалась от своей доли в наследстве – небольших остатков на банковских счетах. Папа не был богатым.
А когда все закончилось, Маргарита Фридриховна вежливо, спокойно, без драмы или чего-то похожего, попросила меня съехать. Жить мне есть где, я уже взрослая, образование получила, денег хватит, пока не найду работу. А в ее квартире мне больше оставаться незачем.
Я и не спорила.
Собрала вещи. Мачеха помогла мне нанять машину для переезда и грузчиков. Теплых чувств между нами не было, но я ее уважала за порядочность и интеллигентность. А она относилась ко мне спокойно и вежливо, и за те пять лет, что я жила в ее доме, мне ни разу не пришлось на нее обижаться за грубость или несправедливость. Спокойная, предельно вежливая, чуть отстраненная. Она не лезла ко мне и ждала от меня того же.
В общем, я переехала. И единственное живое существо из семьи Маргариты Фридриховны, по которому я скучала, был ее кот. Вот с ним мне было очень жаль расставаться.
Катарина и Аннета забыли обо мне мгновенно. Уехала и скатертью дорожка. С того дня, как я вышла за порог их квартиры вместе с грузчиками, мы не общались ни разу.
И вот сегодня этот звонок.
Катя сообщила детали, во сколько и куда приезжать на похороны.
– И заскочи потом к нам, забери кота. Я соберу все его миски и причиндалы.
– Что? Но почему? Зачем его забирать? Что не так? – спросила я в конце разговора.
– Ну а куда его? Он ни меня, ни Аньку не любит. Только маме позволял себя трогать. Ну и тебе, пока ты у нас жила. Так что ему все равно придется искать новый дом. Да и не слушает он нас. Со вчера не ест и не пьет, сидит и смотрит на мамину кровать. Жутко.
– Жалко его… Но я не уверена… Все же это кот вашей мамы. Вы уверены?
– Лизка, не морочь голову, – устало сказала Катарина. – Не до тебя и твоих «ой, вдруг что-то не так». Хочешь помочь и приютить кота, просто приезжай и забирай его. Можешь хоть сегодня. Иначе нам придется искать ему новых хозяев или отправить в питомник. У себя ни я, ни Анька его оставить не можем.
Ага, а я, бывшая падчерица, живущая уже полгода отдельно, могу. Железная логика. Но кота было жалко, так что я пообещала позаботиться о животном. В целом, Катарина права, мы с ним неплохо ладили. И кроме хозяйки он позволял себя брать на руки только мне.
Похороны проходили пафосно, дорого. Кладбище в центре города. И что меня страшно удивило, Маргариту Фридриховну хоронили рядом с моим папой. Не рядом с первым мужем, отцом Аннеты и Катарины, а со вторым. Это меня выбило из колеи, я как-то не ожидала. Даже расплакалась.
– Только не надо делать вид, будто тебе не все равно, – буркнула Аннета, одетая в дорогущее черное платье.
Она уже вышла замуж, жила своей семьей и, кажется, ждала ребенка, хотя живота не было видно. Не знаю, с чего я так решила.
– Аня, перестань, – попросила Катарина. – Мама относилась к Лизе нормально. Пусть попрощается.
После похорон все поехали в ресторан.
Поминки. Много людей. Почему-то в основном женщин. Таких же холеных и отстраненных, как и моя бывшая мачеха. Драгоценности, брендовые одежда и обувь. Я была среди этой публики как белая ворона.
Рыжая ворона. Простая, обычная, в обычных вещах из обычного магазина.
А под конец поминок из-за стола поднялся солидный дядечка. Постучал по бокалу ножом и попросил минуту внимания.
– По распоряжению усопшей Маргариты Фридриховны Эльга́з я должен прямо сегодня зачитать вам, друзьям, гостям и членам семьи, ее последнюю волю.
Оказалось, что она оставила завещание. Нотариус, а это был именно он, открыл папку с бумагами и принялся зачитывать по пунктам.
Как и следовало ожидать, все свое немалое состояние мачеха завещала дочерям. Младшей, Катарине, досталась та самая пятикомнатная квартира в центре города, где мы все жили, и несколько счетов в банке. Старшей, Аннете, – огромный загородный домище с бассейном, новенький внедорожник и оставшиеся деньги на счетах. Драгоценности были распределены между ними поровну.
Дальше шло перечисление, кому из подруг и коллег – не знала, что мачеха где-то работала, – что конкретно она оставляет на память.
А в самом конце я услышала свое имя и удивленно встрепенулась.
– «Моей падчерице, Елизавете Петровне Муро́мской, я завещаю своего кота Маркиза со всеми его умениями, навыками, способностями. Отдаю его под полное покровительство для совместной долгой жизни», – зачитал по бумаге нотариус и поднял на меня взгляд. – Елизавета Петровна, здесь еще приписка. Прочитать?
Я кивнула, стараясь не смотреть на Аннету, закатившую глаза, и на Катарину, усмехнувшуюся иронии ситуации. Кота они мне и так уже втюхали, не желая брать на себя ответственность за животное.
– «Лиза, отдаю тебе своего преданного друга и помощника. Девочки не смогут позаботиться о нем, а он ничего не сможет дать им. Пусть и недолго, но мы с тобой были членами одной семьи. Хочу, чтобы Маркиз остался тебе от меня на долгую память и счастливую жизнь. Он поймет, просто поговори с ним, объясни все и дай немного времени. Забери все его кормушки, миски, ошейники, коврик и прочие предметы. Ты знаешь, какие. Они на своих местах, как и всегда. Так Маркизу будет проще привыкнуть на новом месте», – прочитал по бумаге нотариус.
