Дубль два. Книга вторая (СИ) - Дмитриев Олег

Здание из синего стекла и плитки под песчаник занимало площадь, которую явно можно было использовать с бо́льшей пользой. Машин на парковке, а значит и народу внутри, было немного. Это радовало.

— Энджи, солнце, смотри: вот тебе сколько-то денег, купите себе всё нужное, и чего-нибудь ещё, — я вынул из пачки «пятирублёвок» примерно половину и вручил замершей Лине. — Потеряешься — звони, найду. Пары часов вам хватит?

— Да… солнце, — оторопело ответила она, переводя взгляд с меня на деньги в руках.

— Спрячь гро́ши, или Алиске отдай. Так в Твери ходить — примета плохая, — со знанием дела посоветовал я.

— Ага, — казалось, она решительно не готова была понять и принять происходящее. Я, откровенно говоря, даже и не пробовал. Давно уже. Просто жил себе потихоньку.

— Деда, отпусти банку. Пошли, походим по ярмарке. Думаю, недолго. Потом часа полтора в трактире будем красавиц наших ждать, — повернулся я к Хранителю.

— Сходим, чего бы и не сходить, — Сергий осторожно поставил хрупкий, но светлый Осин домик на резиновый коврик.

— Павлуха! — я перешёл на Речь.

— Да, дядя! — тут же отозвался малыш.

— Проследи за женщинами. Чуть что — зови, понял? — почти как взрослому, сказал ему я.

— Да! — в зеркале было видно, как он кивнул. На глазах растёт мужик.

Сразу за стеклянными крутящимися дверями, которые едва сперва не убили Сергия, а потом он — их, открылась торговые галереи. Лина и Алиса словно услышали дудочку Гамельнского крысолова: замерли на несколько секунд с будто бы помутневшими глазами, а потом рванули с ними же куда-то направо.

— Чего это они? — обеспокоенно спросил дед.

— Известно — бабы, — неопределенно ответил я.

— Ну да, — кивнул он, соглашаясь.

Мы шли по скользким плиткам неторопливо, поглядывая по сторонам. Сергий через слово поминал чью-то, общественную, видимо, матушку. Например, при взгляде на крепких парней в майках, что общались исключительно матом, но крайне громко. Как они друг друга понимали — я не знал, в их предложениях подлежащие и сказуемые не соотносились одно с другим, и вводные конструкции, призванные усиливать посыл, не помогали. Посыл был точно. Куда именно — тоже кристально ясно. Но кого и по какому поводу — я бы судить не взялся. Глядя на девок «с железом на мордах» дед негодовал. В юбках фасона «а где юбка?» — полыхал праведным гневом. Когда мимо с независимым видом прошагала одна с фиолетовыми волосами и в ботах на платформе в две ладони — Хранитель едва не ломанулся от неё сквозь витрину. Вздохнув, я потянул его к эскалаторам на второй этаж, к фуд-корту.

Державшийся двумя руками за перила старик с напряжённым выражением лица вызывал улыбки у ехавших сверху вниз тверичан, тверичанок и гостей города. Его прыжок наверху со ступеньки на пол распугал всех вокруг. Дикий старец затравленно озирался по сторонам и начинал вызывать опасения даже у меня. Я по подобным заведениям и сам особо никогда ходок не был, признаться, но Сергий явно был не в своей тарелке.

Барную карту удалось найти, как ни странно, в кофейне. И то не до конца и не сразу.

— Молодой человек, кофе с коньяком есть у вас? — без особой надежды спросил я у парня в рубашке и галстуке. Оба предмета его явно стесняли и, кажется, достались по наследству от предыдущего официанта, который умер от бескормицы. Этот пока держался, видимо, исключительно на деревенских генах.

— Есь, — лаконично ответил он.

— В стакан вот столько налей коньяку, — показал я горизонтально четыре пальца, поняв, что усложнять не следовало.

— Дорого, — чуть понизив голос, сообщил тот.

Я постарался ответить так же лаконично, пространственно обрисовав, покуда примерно мне местные расценки. Одним словом. Сергий глянул на меня искоса.

— Поня́л! — отозвался галстучный, почуяв во мне родную душу, возможно даже земляка, и рванул к барной стойке, шлёпая пыльными, тоскливо забывшими о щётке и гуталине ботинками, которые были ему изрядно велики. Странная здесь форма у официантов.

Мы с дедом сели за ближайший столик. Он устроился к стеклянной стене спиной, давая понять, что на современные нравы насмотрелся вдоволь.

— Нате! — выдохнул подбежавший парняга, оригинально трактовав ожидаемое «Прошу!» или «Пожалуйста!». — И, склонившись ближе ко мне, добавил, пахну́в живым чесноком, — полтора косаря!

— Ещё два таких сразу сделай, братан. Сдачи не надо, — с адаптацией к реалиям у меня явно стало получше. Раньше я бы до сих пор пыхтел молча, негодуя на сервис и местные нравы. Сейчас же просто и легко выудил из заднего кармана одну оранжевую бумажку, как-то ухитрившись отделить её от сложенной вдвое стопки двумя пальцами, не глядя.

Официант обеими руками поднял со стола купюру с видами Хабаровска и посмотрел сквозь неё на лампу на потолке. Я услышал, как матерно вздохнул за стойкой бармен, наблюдавший за нами. И как в три глотка пропал коньяк в Хранителе.

— Странно пахнет. Клопами, вроде, — предположил он, занюхав рукавом.

— Ага, — нейтрально согласился я, твёрдо решив ничему больше сегодня не удивляться. В очередной раз.

Следующие два стакана, доставленные с неожиданной скоростью, внедрились в деда аналогично. Из взора его постепенно уходила тревога, сменяясь чем-то, неожиданно похожим на буддистский дзен. Выходил из кофейни он с видом завсегдатая, а официанту даже руку пожал, поблагодарив с местной лаконичностью: «Спасибо, паря!».

Мне, как говорила логика, следовало купить пару комплектов белья и носков. Сергию — полный комплект всего. С этой мыслью мы зашли в «одёжный ряд», как он назвал один из известных сетевых мировых брендов. Справились на удивление быстро, хоть и не без курьёзов.

— Мало́!

— Сейчас так носят, Вам очень идёт, великолепно выглядите!

— В моё время в таком и в гроб класть постыдились бы! Тащи на два номера больше!

— А на шнурках обувка есть?

— Здесь же резинка. Так гораздо удобнее, и смотрится очень стильно!

— Смотрится, будто я грудной и шнурки вязать не умею!

— Это чего?

— Это очень модная новинка сейчас. Застёжка на болтах!

— Я на болтах видал того, кто придумал такое! Молнии же изобрели давно! Вот отсталый народ!

К фуд-корту мы подходили, как будто столичный гость сопровождал родственника с далёкой периферии. Причём, в роли родственника выступал я. Сергий, во всём новом, вышивал по галерее как минимум королём. Я шёл рядом, будто удачно оттеняя образ не очень тайного миллионера. В полувоенных брюках, кедах, футболке и толстовке с капюшоном, слава Богу, не надетым, он смотрелся так, что и молодые девушки головы сворачивали вслед. Очки только его слегка выбивались из антуража. Но тут, в краю с богатой криминальной историей, надо думать, чего только не насмотрелись. Людей в Армани или даже Бриони с полным ртом зубов из нержавейки, например.

Оставив Хранителя за столиком, я нагрузил у стойки поднос всяким вредным, но питательным кормом. Поставив между нами, уселся напротив Сергия. И тут услышал чуть ли не плачущего Павлика:

— Дядя! Лина! Ай!

Глава 5

На новом месте

Я подхватился, чудом не развалив всё, что мы так заботливо раскладывали на подносе в четыре яруса с девушкой-подавальщицей из американской харчевни. Тьфу ты, общение с реликтами и на меня, кажется, повлияло! Дед только глянул вслед из-под очков, не успев и рта раскрыть.

На бегу начал «переключать картинки с камер», как в тот раз, в амбаре.

Волосы, длинные, цветом, как мои. Сквозь них почти ничего не разглядеть, только край стойки-«островка», где давили свежевыжатые соки. Носатого брюнета за стойкой я вспомнил, он нам с Сергием не так давно сватал гранатовый, который «таким мужчинам навэрняка нэ нужэн, но лишним точно нэ будэт, а жэнчины ваши спасыбо скажут, э!». Вот молодец, Павлик, навёл так навёл! Глазами Алисы я увидел, как стоявшая рядом с чересчур прямой спиной и снова сжатыми в нитку губами Энджи смотрела на парня рядом с ней. Кажется, одного из тех, что сразили на входе мастерством владения обсценной лексикой. «Камера» отъехала правее, и я увидел ещё троих таких же, в чёрных спортивных штанах и белых кроссовках. Судя по ним, они были рады зрелищу и наверняка давали ценные советы тому, что общался с Линой. А мне оставался один поворот.