Адвокат Империи 13 (СИ) - Фабер Ник

Настя взбрыкнула… в очередной раз. И дала заднюю, когда стало слишком тяжело. Так не лучше ли спокойно всё сделать сейчас, пока её затея не зашла слишком далеко? Пока ещё можно вернуться и сохранить хоть какое-то подобие лица? В роскошные апартаменты, где она вновь будет в привычной обстановке, наедине с собой и дорогущей огромной ванной, в которой можно с таким удовольствием полежать.

Настя выплюнула зубную пасту изо рта и умылась. Провела рукой по запотевшему зеркалу над раковиной и посмотрела на себя. Где-то пять или шесть секунд.

Нет. Сдаваться она не собиралась. И будет делать так, как решила. Делать по-своему.

С этими мыслями она забралась в душ.

За последнюю неделю её появление на занятиях начало провоцировать тихие обсуждения. Точнее, не она сама, а её гардероб. Дорогая и брендированная одежда сменилась на куда менее приметную и простую. А вместо целой кучи привычных ей дизайнерских кожаных сумок теперь был обычный и не особо примечательный рюкзак.

В первые дни молчаливые, но крайне пристальные взгляды, которые бросали на неё, жутко раздражали. Она понимала, почему они смотрят и обсуждают, но ничего не могла с этим поделать.

Да и не хотела. Просто в какой-то момент ей вдруг стало абсолютно плевать на то, что они обсуждали, и на них самих. Раньше Настя могла по часу продумывать образ, в котором пойдёт на учёбу, а сейчас надела то, что у неё было под рукой. Вообще не задумываясь о сочетании цветов и материалов. Какая ей разница, что они будут думать⁈ Она — Анастасия Лазарева. И если она решила прийти на учёбу в удобных зимних ботинках, джинсах, тёплом свитере и ярко-жёлтом пуховике с капюшоном, то она так и сделает!

И, чтобы доказать, что это всё ещё была она, Настя налегла с удвоенной силой на учёбу. За эту неделю она получила превосходные оценки по всем проверочным работам, которые только были. Сдала все рефераты. Даже те, которые предполагалось делать только к следующей неделе или через одну. Как оказалось, теперь, когда она действительно жила одна, озабоченная лишь учёбой, а не весёлыми вечерними прогулками по центру столицы с подругами, у неё появилось куда больше свободного времени. И, раз уж оно есть, почему бы не потратить его на что-то полезное?

Она стала более старательной. Более агрессивной. Два игровых суда, на которые она вызвалась за прошлую неделю, превратились для неё в поле боя. В грёбаный кровавый Колизей, куда она выходила подобно древним гладиаторам, чтобы повеселить ожидающих кровавого представления людей.

И каждый раз, когда она оказывалась там, её глаза не видели другого студента.

Она видела одного единственного человека, с которым действительно хотела сразиться. С которым хотела стоять рядом.

Оттого столь сильна была её растерянность, когда она уже собиралась вызвать себе такси, чтобы поехать домой, когда на плечо ей неожиданно легла рука, а позади послышался такой знакомый голос.

— Настя?

Он прозвучал неуверенно. Даже в какой-то мере растерянно. Настя ощутила, как сердце бешено забилось в груди.

— Саша, — удивительно спокойно смогла произнести она, когда повернулась к нему.

Он стоял перед ней с непониманием и удивлением в глазах.

— Так, значит, вот оно как? — спросил я, когда она рассказала, что сделала.

— Угу, — негромко пробурчала Настя, спрятавшись за чашкой с горячим кофе.

Мы сидели в кафетерии в университетской столовой. Я заказал нам по чашке кофе, который, как мне показалось, Настя пила с особым наслаждением.

— То есть ты теперь в свободном плаванье?

— Угу, — вновь отозвалась она.

— Так, — произнёс я, уже немного устав от её односложных ответов. — Подожди. Просто для того, чтобы уточнить. Ты порвала с семьёй?

— Не порвала, — покачала головой Лазарева. — Просто решила… решила, что некоторое время хочу пожить сама. Без их постоянной опеки и присмотра. Без чужой указки. Сама.

— Но зачем? — спросил я, а когда ощутил, как всколыхнулись её эмоции, поторопился изменить свой вопрос. — Нет, подожди. Я не то спросил. Я понимаю… наверное, понимаю, почему ты это сделала. Но… Насть, ты уверена? В том, что это хорошая идея, я имею в виду.

— Это моя идея, — отрезала она, и впервые в её голосе прозвучали тщательно сдерживаемые стальные нотки. А ты думаешь, что я сделала бы это, если бы не была уверена?

Заданный ею встречный вопрос заставил меня нахмуриться.

— Или что? По-твоему, я не способна сама разобраться со своей жизнью?

Сказано это было не то чтобы зло. Скорее с лёгким налётом сарказма.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — спокойно ответил я ей. — Просто я хочу быть уверен, что с тобой всё в порядке…

Стоило мне это сказать, как она чуть ли глаза не закатила.

— Со мной всё отлично. Я прекрасно знаю, что поступаю правильно, Саша, — в тон мне ответила она. — Я поступаю так, как хочу сама. И я уверена в том, что делаю. В противном случае я бы здесь с тобой не сидела.

А вот это уже почти что переход на личности. Кто другой на моём месте мог принять это за грубость. Она сидит здесь только потому, что сама этого хочет. Я же… я слишком хорошо её знал. Мне даже не нужно было читать её эмоции, чтобы понимать. Если она на кого и злилась, то точно не на меня. Ну ладно. Не совсем на меня, конечно. Что-то такое там было, но это явно не основная причина.

Нет. Как бы абсурдно это ни прозвучало, но у меня сложилось впечатление, что в первую очередь Настя злилась на саму себя. Возможно, за то, что сделала.

Или, что более вероятно, за то, что не сделала этого раньше.

— Почему?

— Что? — переспросил я.

— Почему ты не ответил на мой звонок неделю назад? — спросила она, пристально глядя на меня.

— Потому что мы уже были в тот момент в самолёте, — не моргнув и глазом ответил я ей. — И нормально поговорить бы всё равно не вышло…

— Ты мог позвонить мне, когда приземлился, — как бы невзначай бросила она, вновь скрыв свои губы за краем чашки.

— Мог бы, наверно, — вздохнул я. — Но поездка выдалась непростая. Действительно непростая, Насть…

— Расскажешь?

— Может быть, когда-нибудь, — пожал я плечами.

Разговор у нас явно не клеился. За исключением тех десяти минут, за которые Настя рассказала мне о том, что она сделала, какие-то другие темы мы почти не обсуждали. Даже не так. Как только разговор переходил на что-то другое, то почти сразу же угасал. Как если бы ни ей, ни мне было это было неинтересно.

— Насть, ты хочешь о чём-нибудь поговорить? — спросил я наконец, надеясь, что она сейчас откроется. Хотя бы чуть-чуть.

Но не вышло. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом.

— Поговорить?

— Да…

— С тобой?

Заданный вопрос прозвучал… не резко, но с вызовом.

— Да, — снова ответил я. — Со мной.

— Нет, Саша, — покачала она головой. — С тобой не хочу. Не сейчас.

И? Что это должно значить?

— Настя…

— Спасибо за кофе, — перебила она меня, поставив чашку на стол и вставая из-за стола.

Это бред какой-то. Я привык к тому, что в моменты эмоционального и нервного напряжения она вела себя иначе. Была резкой. Грубой. Сама бросалась вперёд, защищая себя и свою позицию. И плевать на то, что она могла быть ошибочной. Настя защищала своё мнение так же рьяно, как волчица своих волчат. А сейчас… всё, что я видел снаружи — равнодушие.

И ведь это неправда. Я ощущал её эмоции. Внутри она кипела от целого вихря чувств. А снаружи ничего. Как если бы она душила эмоции внутри себя, не выпуская их наружу.

И мне это не нравилось. Абсолютно не нравилось. Нужно её расшевелить. А то она так и перегореть может.

Схватив куртку, я вскочил из-за стола и побежал следом за ней…

…ага. Как же.

Я спокойно остался сидеть за столом, глядя на то, как Лазарева шла в сторону выхода. Бежать сейчас за ней было бы худшей идеей, которую только можно придумать в жизни. Даже если я сейчас добьюсь от неё реакции, то ничего стоящего из этого всё равно не выйдет.