Владыка Зазеркалья (СИ) - Романов Илья Николаевич

— И он подбил тебя на этот бизнес, — кивнул я, а в голове складывалась схема. — Он действует из Срединного, а ты отсюда.

— Да, Владыка… — очень тихо ответил Степан. Скорее всего, представляя, что с ним дальше будет. Установленные мной законы были одинаковы для всех.

Предположу, что духа-контрактора чёрт лишился тогда же, когда согласился участвовать в этом сомнительном мероприятии. В Срединном мире ещё остались умельцы, которые способны на это, пусть и магии в этом мире больше нет. Лишь ритуалы призыва сущностей из других миров и разных пластов реальностей.

Вот только обрыв связи с духом-контрактором очень затратен по ингредиентам, требует живой жертвы и проводить его должен опытный ритуалист. Ради обычного провоза через Зазеркалье и Срединный мир какой-нибудь дурман-травы или Синей Пыли таким заниматься не будут.

Автобусный парк, принадлежавший чёрту, находился в двадцати километрах от самого агентства. На 1-й Дубровской улице. Комплекс зданий и гаражей встретил нас шумом и гамом. Как объяснил Степан, здесь не только его автобусы, но и другие фирмы тоже арендуют под свои нужды помещения.

Парочка водителей, куривших возле ларька с шаурмой, явно работали у Степана судя по тому, как они напряглись при нашем появлении. Но подходить не стали и быстро исчезли в недрах одного из гаражей.

Средних размеров склад, куда меня по коридорам провёл чёрт, был почти полностью заставлен ящиками. Большая их часть была открыта. Я видел запчасти для ремонта автобусов. Не крупногабаритные, а мелкие детали, которые вполне можно заменить при поломке в поездке. Шкафы с необходимым для любого сервиса хламом, где только хозяин может понять, что это за кусок металлолома и почему его категорически нельзя выбрасывать. И штабеля здоровых резиновых покрышек для колёс. Внутри витал слабый запах сырости и машинного масла, а свет едва проникал через небольшие окна под потолком.

Пухлый чёрт щёлкнул выключателем. Лампы на потолке долго моргал, но всё же загорелись и более детально осветили убранство склада. Правда, две или три из них часто и очень неприятно моргал, раздражаю глаза.

— Показывай, где товар, — сухо произнёс я и непроизвольно положил ладонь на рукоять меча. Старые привычки возвращались удивительно быстро и сейчас я был готов практически ко всему.

— Да-да, конечно, Владыка! — обильно потея, выпали Степан и устремился вглубь помещения.

Следуя за ним, я обратил внимание, что помимо контрабанды, чёрт ещё и развозом не запрещенных товаров занимался. Во всяком случае, ящики для пунктов выдачи товаров мне на глаза попадались. В них лежала упакованная одежда, какие-то детские игрушки, коробки обуви и даже зубные щётки.

Это меня особо не удивило. Ящеролюды, что владели компанией «Агаш», и у которых была монополия на этот вид бизнеса в Зазеркалье, частенько пользовались услугами курьеров по развозу товаров по своим точкам.

Как ящеры сумели убедить Совет отдать им полностью этот необычный сектор экономики я не знал, но результаты были поистине впечатляющими. Теперь ящеролюды не только частников нанимали, но и таксистов, а также работников городского транспорта. Степан тоже в эту группу записался, раз ящики здесь и маркировка мне знакома.

— Мы пришли, Владыка… Вот, это оно… — сглотнул чёрт и отошёл подальше.

Вдоль стены, под стеллажами и на них, стояли ящики без каких-либо эмблем. Деревянные, но не старые от времени и не пыльные, а новенькие. Будто их только-только сделали. Я без труда вытащил один из них на свободное пространство. Закрыт он был плотно, крышку забивали не обычными гвоздями.

Используя меч, воткнул его между бортом и крышкой, а затем с силой надавил на рукоять.

Раздался скрип, чёрт сделал ещё пару шагов назад, будто опасался, что его немедленно убьют. Я только хмыкнул на такое поведение контрабандиста и заглянул внутрь.

— Умно, — на моём лице мелькнула кривая улыбка. — Шёлк арахнидов считается запрещённым, но на него закрывают глаза. Ты поэтому платил иглошкурам?

— В том числе, — вздохнул Степан. — За защиту, и за то, что они не лезут на мой склад.

Внутри лежала белоснежная ткань. Настолько мягкая, будто облако, тающее в ладони. Но не только в этом заключалась уникальность дорогущего шёлка арахнидов и его отличие от других материалов.

Во всех трёх мирах не было ткани прочнее. Её не проткнуть мечом или копьём, а пуля берёт, но лишь крупный калибр. В Срединном мире из него шили одежды для знатных особ, вроде тех же императоров и королей.

Цена этого шёлка исходила из его метода изготовления и количества в сезон. Арахниды плетут свою паутину лишь раз в году, в период спаривания, а коконы делают для потомства. Те же, кто заинтересован в его добыче, либо разводят этих пауков, что практически невозможно и сопряжено с огромными жертвами, либо находят диких и истребляют их, забирая нужное в определённое время.

Жестокий и беспощадный бизнес, но разумные готовы пойти на это ради одного — золота.

— И во скольких из них шёлк?

— В пяти, Владыка… — с ощутимой задержкой, ответил черт. По сути, врать для него уже смысла не было. Хуже вряд ли можно сделать.

Я недовольно покачал головой. Почти целое гнездо, если сравнить количество ткани в ящике передо мной. А ведь арахнидов даже в моей молодости было мало.

Полностью опустошив контейнер и передав на руки Степана его содержимое, я заглянул внутрь. Ящик слишком большой, ткани в нём тоже было достаточно, но явно меньше. Испуганный взгляд чёрта подтверждал догадку и спустя секунд десять я нашёл второе дно.

— Дерьмо… — скривился я.

Ниша была разделена на две части, а дно крышки украшал символ чёрного трезубца на фоне пирамиды черепов.

Знак принадлежал секте Мёртвого Солнца. Это был символ фанатиков, поклоняющихся Скверне, которую они считали высшим божеством и благом для всех. Их идеология единства в изменении плоти и смерти многим отравила разум в своё время. Мы с Ромулом и теми, кто стоял с нами плечом к плечу, давным-давно уничтожили её. Вырезали весь культ под корень, а чёрные храмы сожгли.

Но не только символ добавил мне одновременно мыслей и головной боли. В одной из ниш, разделённой перегородкой по центру, лежали кинжалы из Таргата. Те самые, которыми меня пытались убить Перворождённые этой ночью. Во второй же находились плотно упакованные и закупоренные склянки. Прозрачные, с чёрной субстанцией внутри.

Я протянул руку к одной из них и сразу же отдёрнул, когда увидел, что чёрная жижа внутри сосуда задрожала.

— Э-это не моё! — испуганно попятился чёрт, стоило мне взглянуть на него. Владельца небольшой туристической фирмы и успешного предпринимателя трясло так, будто его тащил на вершину Небесного Града сам Михаэль. — М-мне лишь сказали пока сохранить! Я-я не знал! Клянусь!

— Я тебе верю, Степан, — лишь чудом я смог сдержать обуревающую меня ярость и не срубить голову этому «не» разумному. Всё же, алчность некоторых существ приводит к страшным последствиям. — Но мне очень сильно захотелось пообщаться с твоим кузеном. И я надеюсь, что ты не откажешь мне в просьбе устроить нам встречу на границе между мирами.

Глава 7

Ждать пока Степан перечислит все действующие в Зазеркалье клятвы, чтобы убедить меня оставить ему жизнь, я не стал. Вместо этого дал чёрту время до исхода следующего дня и назначил место встречи. Куда и отправился сразу со склада.

Остановив машину на парковке у ЦУМа, я забрал меч с пассажирского сиденья и покинул салон. В открытое окно подул тёплый, весенний ветер, принёсший с собой запах выпечки из пекарни неподалёку.

На красной площади, у Кремля, проходила ярмарка, где вовсю отдыхали и гуляли люди. Целые толпы туристов из других стран, приезжие из малых городков со всей страны. Людей было много, очень много, и все они создавал мощную какофонию звуков.

Путь мой лежал в храм Василия Блаженного, стоявший на краю площади. Построенный из красного кирпича, с множеством башен и куполов, каждый — своего цвета и узора, он выглядел величественным памятником старины. Во всяком случае, память людей, которую я им вложил при создании Зазеркалья, была именно такой. Центральный купол храма был выше других, остальные были расположены вокруг, образуя почти симметричную композицию. Выступающие галереи, переходы и арки создавали при внимательном взгляде ощущение лабиринта.