Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

– Дорогая, размер не главное, – отозвалась её собеседница с улыбкой. – Главное, что на нём можно построить.

Несколько дам в похожих масках могли быть Аглаей. Одна в изумрудном, другая в золотом, третья в чём‑то переливающемся разными цветами.

«Вы меня узнаете (или нет)». Вспомнилась игривая приписка.

Глаза обманывали, нужен был другой способ. Я подключился к восприятию Капли и мир изменился. Вместо визуальных образов возникли сгустки эмоций, каждый со своим ароматом. Алчность пахла прогорклым маслом. Похоть имела приторно‑сладкий запах перезрелых фруктов. Страх отдавал металлом.

«Кого ищем? Капля поможет! Капля хорошо ищет!»

«Ищем хитрую тётю. Которую подвозили в лодке».

«О! О! Знаю! Вон там! Хитрая тётя!»

На некоторое время я почувствовал запах и вкус её эмоций. Жгучая острота перца, сладость мёда и щекочущая ноздри пряность.

Страсть, алчность и предвкушение. Гремучая смесь.

Аглая стояла у самого края фонтана в платье цвета павлиньих перьев. Изумрудно‑синяя ткань переливалась золотом при каждом движении, корсет затянут так туго, что удивительно, как она дышала. Но силуэт получился безупречный. Она держала бокал с игристым, изредка отпивая крошечными глотками. Жест отработанный, позволяет подолгу быть с бокалом не пьянее.

Подошёл неспешно, встал рядом, глядя на фонтан. Вода создавала белый шум, удобный для приватных разговоров. Она почувствовала присутствие, плечи едва заметно напряглись. Обернулась.

Взгляд скользнул по мне оценивающе, но без узнавания.

– Кажется, стол с устрицами уже накрыт? – произнёс я негромко.

Цитата из её письма стала чем‑то вроде пароля.

– Господи, это вы? – она окинула меня взглядом с ног до головы. – В прошлый раз вы выглядели как… как…

– Бедный родственник на богатой свадьбе?

– Я хотела сказать «скромный клерк», но ваша версия точнее. – Она коснулась моего рукава, проверяя качество ткани. Жест мимолётный, но красноречивый. – Кашемир. Настоящий. «Мертенс и сыновья»?

– У вас хороший глаз.

– У меня профессиональный глаз. Я должна с первого взгляда отличать тех, кто может обеспечить меня, от тех, кто только притворяется.

Прямота обезоруживала. Никаких игр, никакого кокетства. Просто констатация факта.

– И к какой категории вы меня отнесли?

– Пока думаю. Вы загадка, господин Ключевский. Появляетесь из ниоткуда, находите меня в толпе масок, цитируете моё же письмо. Интригующе.

Предложил руку. Она приняла, и мы двинулись к беседкам. По пути мимо проплыл поднос с бокалами. Аглая взяла два, протянула один мне. Игристое было ледяным, пузырьки кололи нёбо.

– За неожиданные встречи, – предложила она.

– За полезные знакомства, – ответил я.

Чокнулись. Хрусталь зазвенел чисто, долго.

– Идёмте, – предложил руку. – Нас ждут деликатесы и приватность.

Она приняла руку, и мы двинулись к беседкам. Её пальцы на моём локте были расслаблены, никакого напряжения. Наоборот, чувствовалось возбуждение. Аглая наслаждалась игрой в шпионку.

Беседка встретила прохладой и полумраком. Плющ создавал живые стены, фонарик под потолком давал ровно столько света, чтобы видеть лица, но не детали. Стол уже накрыт: устрицы на льду блестели перламутром, фуа‑гра манила золотистой корочкой, трюфели источали дурманящий аромат.

Аглая устроилась на диване с грацией породистой кошки. Поправила платье, демонстрируя ноги, откинулась на подушки, приняла позу, от которой корсет выгодно приподнимал грудь.

– Итак, – начала она игриво, – вы меня нашли. Должна признать, я впечатлена. В этих масках все становятся одинаковыми, а вы определили меня мгновенно. Как?

– Аглая, увидев вас однажды, разве можно после этого не узнать?

– Пфф… – она фыркнула, показав, что оценила иронию. – и всё же?

– Профессиональный секрет.

Я взял бутылку. Фольга сорвалась с тихим шелестом, проволока раскрутилась за три движения. Хлопок вышел приглушённый, хорошее игристое не стреляет как пушка. Пузырьки зашипели, поднимаясь к горлышку.

– О, обожаю мужчин с секретами! – она облизнула губы, жест рассчитанный на эффект. – Они такие… интригующие.

Я разлил вино. Местное игристое весьма достойное. В бокале поднимались мелкие пузырьки, создавая золотистый туман.

– За встречу, – предложил тост, – но я так до сих пор и не услышал, по какому поводу мы встречаемся?

– О, – Аглая отпила, оставляя на краю бокала след помады, – я кое‑что узнала. Совсем чуть‑чуть, крохи информации, но для начала…

Она замолчала, глядя на меня через край бокала. Ждала торга, комплиментов, уговоров. Стандартная игра: растянуть удовольствие, набить цену.

Я молча взял устрицу, выдавил лимон, отправил в рот. Солёная свежесть моря, кислота цитруса, скользкая текстура. Идеально. Взял вторую.

– Вкусно, – констатировал. – Жаль, что за них придётся платить вам.

Аглая моргнула.

– Что?

– Пятьсот рублей, ужин на двоих в приватной беседке. Если информация не стоит этой суммы, счёт ваш. Таковы правила честной торговли.

В её глазах мелькнуло уважение. И азарт. Она выпрямилась, отбросила кокетство как ненужную маску.

– Вы умеете мотивировать женщину, – она отложила веер, наклонилась ближе. – Хорошо. Без игр. Мергель и Лазурин в сговоре. Производят воду на официально закрытых заводах.

Воздух в беседке стал плотнее. Снаружи кто‑то рассмеялся – женский голос, пьяный и счастливый.

– Откуда информация?

– Лазурин говорил по чарофону при мне. С самим Мергелем. – Аглая взяла тост с фуа‑гра, откусила крошечный кусочек. – Женщин вроде меня не стесняются. Считают чем‑то вроде мебели. Красивой, дорогой, но мебели.

Знакомое отношение. В прошлой жизни видел таких вельмож. Обсуждали государственные тайны при служанках, потом удивлялись, откуда утечки.

– Что именно он говорил?

– Оправдывался, а Мергель кричал, слышно было даже через трубку, – Аглая прищурилась, вспоминая. – Валентин жаловался, что покупатели пошли дотошные, требуют документы и печати.

– Вспоминайте подробнее, от этого напрямую зависит ваш гонорар.

– Я стараюсь, – огрызнулась она и снова задумалась. – Говорили про завод в Синявино. Про то, что его официально закрыли. Так вот, завод закрыли только на бумаге. Мергель выкупил их через подставных лиц. Теперь там производят воду без всякого контроля. Лепят официальные печати, подделывают документы.

– Какие именно заводы?

– Главный в Синявино. Есть ещё два поменьше, но Синявино основной.

Синявино. Память кольнула острой иглой. Человек в тёмном плаще сходил там с «Ласточки». Капля украла у него пробирку. Пробирку с сотнями искажённых элементалей.

Неужели завод закрыли не просто так? У того типа была еще одна пробирка? Или цели достиг следующий посланник? В любом случае источник оказался заражён, а завод куплен.

– Вы встречаетесь с Лазуриным? – уточнил я.

Аглая скривилась.

– С Лазуриным? Фу! Он трус и жмот, – она передёрнула плечами. – Я сопровождаю Петра Вяземского, приятеля Лазурина. Милый мальчик, глупый как пробка, но добрый. Через него я попала в их компанию. Теперь меня приглашают на все вечеринки.

– Послезавтра у них будет встреча в «Золотом карпе», – продолжала Аглая. – Думаю, там всё можно будет узнать подробнее.

Подвальная комната наблюдения «Туманной гавани» напоминала пещеру, заставленную зеркалами. Только зеркала эти показывали не отражения, а происходящее наверху. Десятки артефактных панелей покрывали стены от пола до потолка, каждая настроена на свой участок сада или беседку.

Иллюзия безопасности. Так назвал эту систему один из владельцев клуба. Люди, надев маски искренне верят, что теперь их никто не узнает. Они забывают о том, что тот кто маску создал, легко может её и снять.

Для аппаратуры в комнате наблюдения масок просто не существовало. Здесь видели всех и слышали каждое слово.