Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

Появился приказчик, парень лет двадцати пяти, худощавый, с умным лицом и быстрыми движениями. В белой рубашке с нарукавниками, чтобы не пачкать манжеты.

– Принеси палатки показать! Все три модели!

– Сейчас!

Пока приказчик бегал, Медведев усадил меня на тот самый диванчик в углу. Сам сел напротив, достал трубку, начал набивать табаком.

Вернулся Михаил с тремя свёртками.

– Вот, – Медведев отложил трубку, так и не закурив. – Глядите. Первая импортная, модная. Два фунта весит, в кулак складывается. Материал тонкий, как шёлк. Стоит двадцать рублей. Но я вам её продавать не буду. Знаете почему? Потому что совесть не позволяет! Это не палатка, а носовой платок! Подует ветер посильнее, улетит она у вас как воздушный змей. А в дождь протечёт насквозь. Вот вторая, получше, покрепче. Десять рублей. Нормальная палатка для пикников. Но для серьёзного похода слабовата. А вот третья…

Взял самый большой свёрток, похлопал по нему любовно, как по старому другу.

– Пять фунтов весит, да. В карман не положишь. Зато поставил, и стоит как дом! Хоть ураган, хоть ливень трое суток, вам внутри сухо и тепло. Я в такой неделями жил, когда с графом на медведя ходили.

Когда дело дошло до расчёта, Медведев достал счёты – старые, деревянные, костяшки стёрты от долгого использования. Начал щёлкать, приговаривая:

– Так, костюм пятнадцать, сапоги пятнадцать, палатка восемь, спальник пять… – костяшки летали под его пальцами. – Итого выходит… пятьдесят два рубля. Но! Кузьмич небось направил?

– Он советовал.

– Старый друг! Ладно, раз от Кузьмича – скидка пять процентов.

Михаил упаковал все покупки в большой брезентовый рюкзак. Новый, пахнущий фабричной пропиткой, с кожаными лямками и медными пряжками.

Пора искать Федьку, получить найденные вещи, и отправляться в путь, к Бабьему затону, навстречу очередному чудовищу из моего прошлого. Или не из моего? В этот раз я не уверен.

Федька нашёлся у Северной протоки, там, где канал делает изгиб, и течение прибивает к берегу всякий мусор, а заодно и потерянные вещи.

Издалека я увидел старую лодку Волнова, покачивающуюся у деревянного причала. Краска на бортах облупилась пятнами, как лишай, обнажая серое, рассохшееся дерево. Но Федька плавал в ней с таким видом, будто управляет яхтой.

«Федька там! Федька там!» – радостно забулькала Капля, выпрыгивая из воды фонтанчиком у моего борта. – «Нашёл много блестяшек! Часики нашёл! Колечко! Ложку серебряную! Федька молодец!»

Солнце уже касалось крыш, окрашивая воду в медный цвет. На этом свете каждая рябь казалась расплавленной монетой.

Федька как раз выныривал. Сначала показалась его русая макушка. Потом худые плечи, покрытые мурашками. В руке он сжимал что‑то, поднял над головой, старинные карманные часы на цепочке. Латунь потускнела, но цепочка была добротная, звенья толстые.

Отфыркиваясь и отплёвываясь, Федька поплыл к лодке. Руки у него двигались неуклюже, он явно устал, но упрямо дотянул до борта.

Я бесшумно причалил за его спиной.

– Федька!

Парень подпрыгнул от неожиданности. Часы выскользнули из мокрых рук, полетели вниз. Федька судорожно попытался поймать их в воздухе. Раз промахнулся, два, на третий едва успел ухватить за цепочку в сантиметре от воды. Облегчённо выдохнул.

– Господин Ключевский! – обернулся он, и на осунувшемся лице отразилась целая гамма эмоций. Восторг – что я его нашёл. Страх – что нашёл именно так, как обещал, через воду. Гордость – что есть чем похвастаться. И усталость – парень работал весь день, это было видно по синеватым губам и подрагивающим рукам. – Вы… вы правда можете найти меня где угодно! Как обещали! Это же… это же как волшебство!

– Не волшебство, а умение слушать воду, – ответил я, подгоняя лодку ближе. – Как работа продвигается?

– Отлично! Лучше не бывает! – Федька полез в свою лодку, чуть не перевернув её. – Семнадцать предметов из двадцати найдены! Смотрите!

Он достал промасленный мешочек, обычный холщовый, но тщательно просмолённый изнутри, чтобы вода не проникла. Развязал тесёмки, которые разбухли от влаги, высыпал содержимое на дно моей лодки.

Звякнуло, зазвенело, покатилось. Серебряная ложка с вензелем «М. Е.» – та самая, госпожи Мельниковой. Медное кольцо с голубым камушком, стекляшка, но хозяйка наверняка дорожит. Запонка с перламутром. Связка ключей на кольце. И ещё с десяток мелочей – монеты, пуговицы, какая‑то брошка в виде бабочки.

– И ещё вот эти часы не из списка, но думаю, кто‑то будет искать. Дорогие, наверное, – Федька протянул их мне. На крышке была гравировка, стёртая временем, но читалась: «Любимому сыну в день совершеннолетия.». – И бусы какие‑то, стеклянные. Не знаю, зачем они нам, но блестят красиво. И запонка серебряная, вторая от пары.Сам не знаю, как я эти предметы нашел. Я ничего такого не проговаривал

«Капля помогала!» – гордо булькнул дух. – «Бестяшки были ничейные! А теперь будут Данилы».

Я достал кошелёк, кожаный, новый, купленный недавно. Отсчитал деньги. Вознаграждение за находки составило восемьдесят шесть рублей. Половину, сорок три рубля, протянул Федьке.

Парень смотрел на деньги как на чудо. Руки всё ещё дрожали, когда он брал купюры, и не только от холода.

– Но… но это же… – голос сорвался, он откашлялся. – Это больше, чем я за месяц зарабатывал! За весь месяц, ныряя с утра до ночи!

– Ты честно заработал. Вторая половина суммы пойдет Золотову и на работу «Бюро находок». Аренда, объявления в газетах и прочее.

Федька взял деньги с восторгом. Аккуратно сложил купюры и спрятал во внутренний карман куртки. Потом ещё и придавил рукой, проверяя, на месте ли.

– Господин Ключевский, я… я буду и дальше хорошо работать! Честное слово! – глаза у него блестели. – Когда следующие заявки? Я хоть сейчас готов! Хоть ночью!

– Завтра. Ты устал, иди домой, отдыхай. А пока тренируйся самостоятельно. Слушай воду, учись различать её голоса.

Без Капли он, конечно, мало что услышит, дар у него слабый, дикий, неоформленный. Каплю я ему оставить не могу.

– А если завтра утром вы не вернётесь? – как раз в тему спросил Федька, и в голосе появилась тревога. – Мне ждать? Или самому начинать? Где встречаемся?

Вопрос был разумный. Завтра я могу быть занят охотой на монстра Бабьего затона. Или вообще не вернуться, всякое бывает, даже архимаги не бессмертны.

– Если к полудню меня не будет, тренируйся сам. Я найду тебя, когда освобожусь.

– Понял! – он выпрямился, как солдат на плацу. Только что руку к виску не приложил. – Буду тренироваться! И воду слушать! И всё запоминать!

Он уже забирался обратно в лодку Волнова, но обернулся:

– Господин Ключевский… а это правда? Что вы меня через воду нашли? Не следили?

– Вода всё помнит, Федька. Каждое движение, каждый всплеск. Нужно только уметь слушать.

Парень сглотнул, кивнул. В глазах был священный ужас человека, прикоснувшегося к настоящей магии. Он оттолкнулся от причала, взялся за рычаг движетеля. Лодка дёрнулась, затем поплыла выправляясь.

Я смотрел, как он удаляется. В прошлой жизни у меня были сотни учеников. Талантливые маги из знатных родов, с сильными дарами, с лучшим образованием. Но что‑то подсказывало – этот тощий пацан с диким даром может оказаться лучше их всех. Потому что он голодный. Не только в прямом смысле, в переносном тоже. Голодный до знаний, до силы, до лучшей жизни. А голод – великий учитель.

«Федька хороший!» – булькнула Капля, кружась вокруг моей лодки. – «Старается! Устал очень, но работал‑работал‑работал! Капля видела! Даже обедать не стал, всё нырял!»

Солнце коснулось крыш домов. Пора двигаться. До Бабьего затона несколько часов пути, хочу прибыть засветло, разбить лагерь, осмотреться. А потом посмотрим, что за существо там обитает.

По дороге я успел заскочить в банк и забрать камни из сейфа, а после навестить Золотова и отдать ему очередную порцию находок.