Стажер (СИ) - Кароль Елена

Когда последняя купюра перекочевала из сарайчика в коробку, я так же быстро перетаскала их в машину, запретив Прохору мне помогать. Ржевский отчитался, что на горизонте никого подозрительного, и мы вернулись домой.

На всю эту авантюрную операцию ушло часа полтора-два, так что на улице уже вовсю царствовала ночь, но стоило внести первую коробку в холл, как удача мне изменила, и первым, кого я встретила, был Док.

— Полиночка, ну что же вы так⁈ — возмутился он, буквально вырывая ношу из моих рук. — Тяжести таскаете, да ещё и на ночь глядя⁈

— Надо, — заявила я кратко, сопроводив это многозначительным взглядом. — А вы что не спите?

— Не спится, — так же кратко ответили мне. — Куда нести?

— В кабинет.

В итоге Док, подняв одну коробку и узнав, что их еще десять, позвал остальных (оказывается, ещё никто не спал), и мужчины перетаскали всё в один заход, сразу беря по две коробки, для них это было совсем не тяжело.

Особенно судя по шуточкам Щена и Айдара. Мужчины даже не постеснялись полюбопытствовать, что там лежит, на что я честно ответила:

— Бумага.

Деньги ведь из бумаги делают, верно?

— А зачем вам столько бумаги? — удивился непосредственный огневик.

— Надо, — улыбнулась, всем своим видом давая понять, что это максимум моих откровений.

— А, ну раз надо, — рассмеялся Денис, даже не думая обижаться. — Тогда ладно. Это всё или ещё что-то есть?

— Всё, спасибо. Всем большое спасибо, — поблагодарила «Витязей» одним махом.

И с нескрываемым облегчением выдохнула, когда они ушли из кабинета.

Фу-ух! Это было нервно!

Чувствуя, что меня и впрямь слегка потряхивает (как ни крути, а мы преступали закон), я предпочла спуститься вниз, порадовалась, что на нашей кухне никого, бессовестно ограбила холодильник на рыбную запеканку (две порции!), налила себе сладкого чаю и ушла с едой наверх.

Там, никуда не торопясь и бессовестно наслаждаясь тем, что немножечко богата, я со смаком поужинала, затем разобрала одну коробку по стопкам и номиналу, радуясь, что деньги разложены в пачки, и это серьезно облегчает мне работу.

Ну а там, где одна коробка — там и вторая! И третья, и четвертая…

В общем, я разобрала их все, разложив по разным углам кабинета по номиналу стопочками по десять пачек, затем переписала, ужаснувшись тому, как в один миг стала богаче на пятьдесят три с половиной миллиона, сложила обратно по коробкам, но уже четко по номиналу, и пересчитала снова.

Получилось три коробки с тысячными купюрами, четыре с пятисотенными и три с сотенными.

Всё хорошо, но как теперь это всё хранить? Не в углу же!

— Ну и чего грустим? — поинтересовался Ржевский, всё это время составляющий мне компанию в кабинете, но не мешающий, что тоже было очень важно.

— Думаю, — произнесла с предельной серьезностью. — По идее их все надо сдать в банк. Но что-то мне… волнительно. Банк не заинтересуется, откуда у меня деньги?

— Обязательно заинтересуется, краса моя, обязательно, — подтвердил Ржевский. — Поэтому в банк лучше сдавать от силы сотню-другую — на карманные расходы. Остальное в идеале стоит пустить в дело и наличными. Например, купить какой-нибудь… заводик. Или бутик. Кафе. Что тебе ближе? Клинику? А может и вовсе акции современных предприятий и жить на дивиденды?

Хм-м…

— Надо подумать, — кивнула, благодаря за толковые подсказки. — Ты прав, нужно вложиться в дело, чтобы начать получать стабильный и официальный доход. Деньги должны работать. Кстати, напомни мне завтра позвонить Шаврину, что-то его давно не слышно. Интересно, сколько он смог выручить с тех старых ценных бумаг?

— Договорились. Прямо с утра?

— Да, лучше с утра. Потом у меня очередное занятие со Стужевым, боюсь, потом мне будет совершенно не до общения с людьми. — Усмехнувшись, невольно потерла лоб, где, конечно же, не осталось никакого шрама, но память не обманешь. — Заодно стоит обзвонить всех до единого кредиторов и уже закрыть этот вопрос окончательно. Кстати, а что у нас в подвале? Только честно.

— А что у нас в подвале? — прикинулся веником Ржевский.

— Два клада, — усмехнулась я и вкрадчиво поинтересовалась: — Димочка, что ты скрываешь?

— Полечка, давай не сейчас? — заюлил поручик. — Вон, лучше колечко себе новое купи или сережки. И платьице! Шубку тоже можно, сейчас в моде песец. Я денег добыл, а ты, будь добра, найди им применение. Договорились?

— Дим, ты ведь понимаешь, что я всё равно выясню.

— Понимаю, — посерьезнел Ржевский. — Но давай чуть позже? Уверяю тебя, что бы там ни лежало, это не вредит ни тебе, ни дому, ни остальным. И насчет того, что разломы появляются в доме из-за меня — чушь. Ясно?

— Ну всё-всё, раздухарился, — усмехнулась. — Уговорил, отложим эту неприятную тебе тему на конец месяца…

— Года! А лучше десятилетия!

— Хорошо, года, — пошла на разумную уступку и прикрыла усталый зевок ладонью. Всё же шел уже третий час ночи и стоило хоть немного успеть поспать до утра, а то опять весь день пойдет наперекосяк. — Ладно, пойду я спать, пожалуй. Если что — буди. Если ничего — делай всё, что тебе хочется. Только людей не пугай, хорошо?

— Кто ж знал, что она такая впечатлительная, — поморщился Ржевский, моментально сообразив, о чем я. — Я просто поздоровался. Кстати, остальные твои домочадцы восприняли меня нормально.

— О? Уже?

— Да.

— Вот и хорошо. Всё, до завтра.

В общем, ушла я спать, не забыв уделить аж целых двадцать минут медитации, в итоге уснув только в три часа ночи, и кто бы только знал, как же мне не хотелось вставать в семь, когда прозвонил будильник!

Но нет. Я не собиралась отказываться от своей мечты и пускай не помчалась на завтрак сломя голову, а предпочла ещё немного полежать, затем помедитировать и взбодриться точечным вмешательством в свой организм, насчет главного я не передумала. Затем ко мне заглянул Ржевский и напомнил о аналитике, которому я тут же позвонила, и выяснила, что Альберт Константинович даже не думал теряться, нет-нет. Наоборот, собирался сам позвонить мне уже сегодня, но ближе к обеду, потому что информация есть, но пока не так много, как бы ему хотелось. Но если мне срочно, то он приедет и всё расскажет.

Срочно мне не было, я спокойно выслушала уже о проделанной работе по телефону, с одобрением узнав, что её действительно было много, и мы договорились созвониться к концу недели, когда появится первый реальный результат.

Ну а ровно в восемь я открыла дверь гостиной в правом крыле и с бодрой улыбкой пожелала «Витязям» доброго утра.

— Как самочувствие? — сразу поинтересовался Стужев, поднимаясь со своего места и подходя ближе, тогда как остальные, поприветствовав меня, снова сосредоточились на завтраке.

— Превосходное, — заверила его, ни капли не покривив душой. — Готова страдать и превозмогать хоть до потери пульса.

— И давно ты склонна к мазохизму?

В его тоне я расслышала осуждение, но даже и не подумала обидеться или застесняться.

— С тех самых пор, как поняла, что боль — неизменный спутник развития, — усмехнулась. — Я же регенерат, у нас иначе никак. Это не значит, что я её люблю или ищу. Я просто её не боюсь.

— Понятно.

За этими разговорами мы снова поднялись на второй этаж, Стужев снова провел в комнате предварительную подготовку, но потом не стал сразу набрасываться на меня и калечить, а заявил, что сегодня мы будем заниматься магией.

Для этого мне стоило снова облачиться в стихийный доспех, что получилось у меня немного через силу, но в целом очень даже достойно: стоило только вспомнить вчерашние ощущения и сконцентрироваться на задаче, как моя кожа покрылась каменно-стальной коркой с огненными разводами.

Необычно, непривычно, но… Недолговечно.

Стоило Стужеву меня хоть чем-то отвлечь — хоть ударом, хоть заданием сформировать элементарный огненный пульсар, как я теряла концентрацию и доспех осыпался на пол мелким крошевом, а я ощущала усталость.

— Понятно, — с умным видом заявил мой поразительно терпеливый наставник, когда это произошло в седьмой раз, а я уже начала потеть от усталости и тяжело дышать, словно пробежала полноценный марафон. — Ты не считаешь эту силу своей. Не сроднилась с ней окончательно. Давай так: ближайшие два-три дня просто будешь ходить в доспехе. Спать, есть, заниматься повседневными делами. Привыкни к тому, что ты теперь иная. Понимаешь, о чем я?