Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Через несколько долгих минут в дверном проеме появилась моя помощница.

— Чего орете?

Я указал на стол:

— Кто-то рылся в моих бумагах.

Ивака медленно вошла, ее глаза скользнули по поверхности стола, затем к иллюминатору, и обратно ко мне.

— Никто не рылся, — она сказала слишком спокойно. — Я заходила взять опись грузов. Бумаги были на полу — видимо, ветер. Я собрала и положила обратно.

— Ветер? — я резко подошел к иллюминатору, хватая ручку. — Он был закрыт, когда я уходил.

Моя помощница вздохнула, поставив книгу на каютный сундук:

— А когда я вошла, он был приоткрыт. Может, вы забыли? — ее взгляд стал изучающим. — Вы же… выпили немало сегодня.

Я сжал кулаки, ощущая, как трезвость накрывает меня ледяной волной.

— Ничего. — мои пальцы сжали рукоять сабли. — Ладно. Извини, если разбудил. Иди спать, завтра отбываем.

Дверь захлопнулась за Ивакой с глухим стуком, оставив меня в зыбком полумраке капитанской каюты. Лунный свет, пробивавшийся сквозь запотевшее стекло иллюминатора, рисовал на дубовых панелях причудливые узоры, напоминающие морские карты неизведанных земель. Я провел ладонью по лицу, ощущая, как кожа горит под пальцами — то ли от выпитого рома, то ли от нарастающего беспокойства.

Иллюминатор.

Я подошел к круглому окну, ощущая под босыми ногами шероховатость просмоленных досок. Медная ручка была холодной и слегка влажной от морской сырости.

— Черт подери, — прошептал я, отвесив себе пощечину, чтобы прийти в себя.

Попытка вспомнить превратилась в мучительный процесс выуживания обрывков из алкогольного тумана. Я закрыл глаза, ощущая пульсацию в висках.

Перед вечеринкой я стоял у этого же стола, застегивая манжеты. В каюте было душно — жар от многочасовой работы с картами, запах чернил и пота. Рука сама потянулась к иллюминатору, чтобы впустить ночную прохладу…

Или нет?

Ничего. Ни единого четкого кадра.

Я швырнул бокал в угол каюты. Хрусталь разлетелся на тысячи сверкающих осколков, похожих на морскую пену при лунном свете.

— Черт возьми!

Теперь, кроме беспокойства, появилось еще и чувство досады. На себя. На свою небрежность.

Я медленно опустился в кресло, уставившись на разложенные карты. Ветер за иллюминатором усилился, завывая в щелях, как предвестник шторма.

И когда я потушил последнюю лампу и лег в постель, сон не приходил, несмотря на опьянение. Каждый скрип корабельных балок, каждый всплеск за бортом заставлял меня вздрагивать.

Иллюминатор был закрыт. Иллюминатор был открыт.

Иллюминатор…

Хер с ним.

Я повернулся на бок, уставившись в темноту, пока за окном не начал бледнеть горизонт. И только тогда погрузился в сон. Тревожный, но без сновидений.

Уже сегодня в Небо. К Маске Золотого Демона.

###

Рассвет застал «Небесное Золото» окутанным в серебристую пелену небесного тумана. Я стоял у массивного дубового штурвала, того самого, что выиграл в кости.Холодный утренний воздух пробирался к коже, заставляя мурашки бежать по спине.

— Отдать швартовы! — мой голос прозвучал хрипло после бессонной ночи.

Матросы на причале бросили толстые канаты. «Небесное Золото» вздрогнул всем корпусом, медленно отходя от доков Перекрестка. В тумане маячили силуэты других кораблей — кто-то тоже собирался в путь, кто-то только вернулся после долгого плавания.

Фолк, мой штурман, поднялся на капитанский мостик, его кожаная куртка скрипела при каждом движении. В руках он держал карту и секстант, но глаза его были прикованы к моим рукам на штурвале.

— Капитан, — он произнес это слово с особой интонацией, которую я знал слишком хорошо — в ней смешались уважение и скрытое недовольство. — Вы так и не дали мне курс. Куда мы идем?

Я не ответил сразу, сосредоточившись на ощущении корабля. «Небесное Золото» был живым существом под моими руками — каждая доска, каждый канат передавали его настроение. Сейчас он будто нехотно просыпался, медленно набирая ход.

— Сорок/минус пятьдесят на полдень, — наконец сказал я, чувствуя, как первые лучи солнца пробиваются сквозь туман.

Фолк замер.

— Серлиария? — он медленно развернул карту, тыча пальцем в пустую область. — Зачем там туда?

— Нам не туда, — покачал я головой. — Просто соблюдаю предосторожности.

— Тогда какая финальная точка?

— Узнаешь, когда прибудем.

— Капитан, я тридцать лет веду корабли по этим маршрутам. Если ты не доверяешь мне курс…

— Это не вопрос доверия, — я повернулся к нему, ощущая, как утренний свет бьет в глаза. — Это вопрос необходимости.

Мой штурман закусил губу. Он подошел ближе, понизив голос:

— Тогда скажи хотя бы, чего нам ждать. Рифы? Штормы? — его глаза сузились. — Или чьи-то пушки?

Я взглянул на вращающийся в стеклянной сфере треугольничек, подвешенный просто в пустоте. Артефактный компас всегда указывал на положение солнца в полдень летнего солнцестояния. Где-то за кормой чайки кричали, провожая нас в путь.

— Жди всего, — тихо ответил я. — Но особенно — неожиданностей.

Фолк тяжело вздохнул, развернул карту на навигационном столике и начал что-то вычислять, ворча себе под нос.

Я вернулся к штурвалу, чувствуя, как корабль набирает ход. Туман начал рассеиваться, открывая перед нами бескрайний небесный простор. Перекресток уже превратился в размытое пятно на горизонте, а впереди…

Я закрыл глаза на мгновение, чувствуя дыхание ветра на лице. Где-то там, за горизонтом, нас ждала Маска Золотого Демона. А может быть — и что-то похуже.

Когда я снова открыл глаза, в Небе пропали последние следы Перекрестка.

###

Седьмой день плавания встретил «Небесное Золото» плотной пеленой молочно-белого тумана, окутавшего корабль словно саван. Я стоял на шканцах, пальцы судорожно сжимали холодную латунь подзорной трубы.

— Одиннадцать/сорок четыре!

Руль скрипнул, корабль начал медленный разворот. Это был уже двенадцатый ложный маневр за время путешествия, по плану — последний. Я прильнул к подзорной трубе, вглядываясь в серую пелену за кормой. Ничего. Только бесконечный туман и редкие чайки, кружащие над кильватерной струей.

Фолк, направив «Небесное Золото» на нужный курс, повернулся ко мне, нервно теребя бороду, в которой уже серебрились первые кристаллы инея.

— Капитан, — он остановился в шаге от меня, понизив голос до опасного шепота, — мы сожгли вдвое больше маны, чем рассчитывали. Если продолжим эти зигзаги…

Я резко опустил подзорную трубу, прерывая его.

— Уже скоро прибудем, так что всего хватит.

Фолк закусил губу, его глаза — два узких щелка в морщинистом лице — метнулись к горизонту.

— Хорошо. Просто это выглядит бессмысленным.

Я хмыкнул, проводя пальцем по карте. Траектория нашего движения действительно казалась слишком сложной даже для запутывания следов. Но я не хотел рисковать.

— В этом мире нет ничего бессмысленного, старик. Только то, чего мы еще не поняли.

Где-то в тумане прокричала чайка — резкий, почти человеческий звук. Я снова поднял подзорную трубу, сканируя горизонт.

— Что видишь⁈ — крикнул я впередсмотрящему на мачте, у которого был доступ к более мощной артефактной трубе, закрепленной там, наверху, на штативе.

— Пелена облаков, капитан! Но… — пауза, — впереди будто темнеет!

Я обменялся взглядом с Фолком. В его глазах мелькнуло то же понимание.

Только спустя полчаса облака начали редеть, словно нехотя отпуская нас из своих объятий. Сначала появились лишь смутные очертания — темные вертикальные линии, пересекающие серое полотно неба. Затем, будто из другого измерения, проступили детали.

«Небесное Золото» замедлил ход, будто сам корабль затаил дыхание перед этим зрелищем. Я стоял, ощущая, как волосы на затылке встают дыбом. Руины возвышались перед нами, уходя в самое небо — их вершины терялись в облаках. Казалось, это не просто остатки древнего сооружения, а чудовищный организм, замерший в неестественной позе.