Невеста сумеречной Тени (СИ) - Дюкам Мари

— Хочу жизнь, знаете ли.

— Поддерживаю ваше стремление к самосохранению, — улыбается мужчина и продолжает. — Итак, как я говорил, Эмиль рассказал мне, в каких обстоятельствах вы были вынуждены принять его предложение. Он очень сожалеет, что всё пошло по такому пути. Я бы даже сказал, переживает.

Не сдержавшись, фыркаю. Эмиль и переживания — это невозможно представить.

— Переживает в свойственной ему манере, — поясняет господин Отто. — Если не знать, на что обращать внимание, то можно не заметить.

— Вы слишком добры к нему, — не могу удержаться от колкости, но мужчину это нисколько не задевает. Он разводит руками и улыбается:

— Эмиль для меня как сын, ведь я знаю его с двенадцати лет.

— И он всегда был таким.? — хочу сказать «мерзавцем», но в последний момент прикусываю язык.

Впрочем, целителя не обманывает моя пауза. Он усмехается, отвечая:

— Отнюдь, миледи. Поставьте себя на его место: если вам с самого детства приходится прятать часть своей сущности, сомневаюсь, что это положительно скажется на вашем характере. Его высочество очень скрытен, это верно, но он не плохой человек.

— Поверю вам на слово, господин Рейснер. Пока всё, что я вижу, это не подтверждает. — Прикусываю губу, размышляя, о чём спросить целителя. Нужно выбирать вопросы с умом: не уверена, будет ли у нас вторая встреча, ведь вряд ли Эмилю понравится, что мы перемываем ему косточки. — Как это случилось? Тень? Ведь императорский род владеет Сиянием, теневиков в нём никогда не было. Хойеры возглавили восстание против императорской семьи Адельбергов только лишь по тому, что в их крови никогда не было дара Тени.

— Увы, миледи, всю историю я не могу рассказать, — качает головой господин Отто. — Спросите у князя, уверен, он вам не откажет.

— Сомневаюсь, но спасибо за честность.

Я и не надеюсь получить ответ — целитель продолжает опекать своего воспитанника, словно не замечая, что тот давно вырос. Именно так выглядит абсолютная преданность, и я не собираюсь лезть с расспросами дальше, хоть это и интересует меня больше всего. Представляю, куда пошлёт меня Эмиль, если спрошу у него напрямую.

— Тогда расскажите о себе, — прошу я. — Как вышло, что вы, целитель, учили его справляться с даром Тени? Неужели вы тоже.?

— О нет, миледи, хвала богам, эта участь меня миновала, — улыбается Отто. Пару мгновений он молчит, будто собираясь с мыслями и, вздохнув, начинает: — Вы наверняка знаете, что с магией Тени можно не только родиться, но и получить её с помощью определённого ритуала?

Я киваю, ожидая продолжения.

— Моего младшего брата заразили Тенью и хотели увезти за границу, но императорскому отряду удалось найти его, прежде чем затерялся след теневиков. Магов уничтожили, а брата пропустили — его магия ещё не пробудилась. К сожалению, справиться с ней он не смог: через семь лет страданий проклятие Тени окончательно подчинило его. Я видел, как брат пытался справиться с этой силой, но ничего сделать не смог. Когда я нашёл Эмиля, то решил во что бы то ни стало понять, как работает Тень и её проклятье. — Голос мужчины дрогнул, но он быстро справился с собой. — Прошу прощения, миледи, это не самые приятные воспоминания.

— И вы меня извините, господин Рейснер. Не хотела вас расстраивать. — Я нервно тереблю пояс халата, разглядывая руки. — Можно ещё один вопрос: сколько Эмилю осталось?

Вот ведь странность: мне нет дела до великого князя. Даже если он прямо сейчас отойдёт к проклятым, я даже переживать не буду. Наверно. Потому что голос предательски сипнет, стоит произнести последнее слово, а в залитой солнечным светом спальне будто веет холодом. Зябко ежусь, обнимая себя за плечи.

Господин Отто снова вздыхает. Его лоб прорезает глубокая складка, а морщинки вокруг глаз становятся отчётливыми. Вижу перед собой человека, повидавшего много горя, но сохранившего теплоту в душе, а я бестактно лезу к нему, словно слон в посудную лавку. Но не спросить не могу.

— Точных сроков мы не знаем, — тяжело отвечает целитель. — Одно я выяснил точно: чем меньше Эмиль пользуется Тенью, тем дольше сможет прожить. Наверняка вы видели, миледи, как он режет руки. Магия насыщается жизненной силой до тех пор, пока в теле есть кровь. Если бездумно использовать её, а ещё хуже — убивать, — тело будто растворяется в магии. Род Адельбергов, первых носителей Тени, придумали это проклятье во времена революции как раз для того, чтобы получить опаснейшую армию в мире в короткие сроки. Они заражали людей своей силой и заставляли их постоянно её использовать. Нынешние теневики, которые ещё остаются в Сиории, используют магию по-другому, но выяснить, как именно, мы пока не смогли: мало кто из мятежников готов добровольно поведать свои секреты.

— Подождите, — хмурюсь я. — Вы сказали, проклятье наложила предыдущая императорская семья? Но в книгах пишут, что маги Тени были прокляты всегда, даже самих Адельбергов зовут Проклятым родом.

— Историю пишут победители, — грустно улыбается господин Отто. — Полагаю, так проще всех заражённых Тенью считать врагами, не деля на категории: по своей воле это произошло или человек никогда не хотел этого. К счастью, у меня есть доступ в императорскую библиотеку, где ещё остались засекреченные записи столетней давности. Прошу вас не распространять это знание, что бы не начались вопросы, откуда вы узнали подобную ересь.

Я киваю, погружённая в свои мысли. Значит, проклятье началось только во времена революции? Вспоминаю, как Эмиль говорил в той же беседке в парке: «Таких, как я, убивают без суда и следствия, перед этим изъяв дар для укрепления Сумеречной Стены». Как, оказывается, удобно поддерживать Стену не сложными заклинаниями и многодневными ритуалами, для которых требуются усилия императорской магии, ведь именно она создала Стену сто лет назад, а использовать пленников своего положения. Интересно, каково Эмилю осознавать, что для собственного брата он — лишь расходный материал?

— Погодите, господин Рейснер. Ведь если проклятие наложено Адельбергами на всех магов Тени, значит его можно снять? — От этой мысли я испытываю странное чувство воодушевления.

— Полагаю, да. Именно это Эмиль и хочет сделать, — степенно отвечает целитель. Я жадно подаюсь вперёд, готовая услышать, что есть план, идеи, хотя бы задумки, но мужчина опускает меня с небес на землю. — Но всё слишком непонятно. Архив прошлой императорской семьи уничтожен почти полностью ещё во времена революции, а в том, что осталось, ответа нет.

Я разочарованно откидываюсь на спинку кресла. Успела размечтаться, глупая: вдруг Эмиль решит свои проблемы с Тенью, а ещё лучше — поговорит с братом? Тогда меня не казнят. Мысли возвращаются к предстоящей свадьбе, и я тру место на шее, представляя, как по нему снова ударяет клинок.

— Господин Рейснер, может у вас получится убедить Эмиля отпустить меня? — жалобно спрашиваю, в глубине души уже зная ответ. — Чего он вцепился, как клещ? Я поклялась молчать, и буду молчать, но ему этого мало!

Целитель усмехается:

— Впервые вижу девушку, не желающую замуж за члена императорской семьи.

— И вы туда же! — всплёскиваю я руками и вскакиваю на ноги. — Неужели я выгляжу как охотница за богатым мужем?!

Нервно прохожусь по комнате. Длинный подол халата тащится за мной по ковру, путается в ногах, и я раздражённо поправляю одежду.

— Не хотел вас оскорбить, миледи. Что на счёт его высочества — тут вынужден огорчить, он не отцепится. Вы второй человек в его окружении, перед которым он может быть собой. А таких людей лучше держать при себе.

Целитель уходит, а я сажусь обедать в столовой. Мила сначала неодобрительно хмурится: виданое ли дело, уличить её в подслушивании, да ещё и с мужчиной остаться наедине чуть ли не голой, — но, глядя на мой аппетит, приходит в доброе расположение духа.

— Как хорошо, что вы взялись за ум, ваше благородие! — радостно тараторит она. — До свадьбы всего месяц остался, а столько нужно сделать! Ваш батюшка уже подбирает ткань для платья, а ещё вам разрешат надеть императорские украшения на церемонию. Нужно выбрать день, сходить в сокровищницу и всё-всё посмотреть. Ещё нужно подумать над цветом оформления главной императорской залы, составить список гостей, выбрать сопровождающих девушек! Ох, боги, как всё успеть!