— С чего бы мне тебе рассказывать?
Призрачная Маска неторопливо подошёл поближе и, следуя примеру Юньланя, коснулся каменного указателя.
— Пять тысяч лет назад мы с ним были близнецами, Королями Призраков. Но затем он решил посвятить себя великому владыке Куньлуню. Пять тысяч лет спустя один из нас внутри, другой — снаружи; один — пленник, другой — тюремщик.
Его улыбка медленно угасла. Он повернулся к Чжао Юньланю и вкрадчиво добавил:
— Но скоро Великая Печать будет сломана, и я смогу свободно перемещаться по мирам. Всё живое, наконец, умрёт. Владыка Куньлунь, если бы мой глупый брат не сохранил твой дух, не вернул тебя обратно в колесо перерождений и не превратил тебя в смертного, ты бы давно исчез с лица земли, как и другие древние боги. Разве Шэнь-нун не глупец? Неестественные вещи не могут существовать долго; пройдёт немного времени — и они просто сгинут.
Он протянул руку, коснулся щеки Чжао Юньланя ледяными пальцами и вздохнул:
— Но сама смерть была зажжена огнём твоей души и превратила нас… в существ, которые не являются ни живыми, ни мёртвыми. Разве всё с самого начала не было просто ошибкой?
Чжао Юньлань нахмурился. На данный момент он успел услышать уже несколько вариантов истории про огонь души и понятия не имел, какая из них настоящая. Поэтому он спросил:
— Разве Шэнь-нун не позаимствовал мой огонь? Откуда тогда он мог появиться в нечистых землях? И каким образом «зажёг» смерть?
Призрачная Маска удивлённо на него посмотрел, словно не понял, о чём спрашивает Юньлань. Но затем вдруг запрокинул головой и рассмеялся:
— А я-то думал, он такой чистый и невинный, почти святой… А он!..
Из ниоткуда материализовалась глефа Палача Душ, заставив его замолчать. Она рассекла воздух с такой силой, что Призрачная Маска и Чжао Юньлань отшатнулись.
— Шэнь Вэй?
— Ты с ума сошёл, раз явился сюда в одиночку?
Шэнь Вэй потянулся, чтобы схватить Юньланя за руку, но Призрачная Маска вместо этого ухватил запястье самого Шэнь Вэя. Его окутал сгусток чёрного тумана, который Призрачная Маска швырнул в Юньланя. Тот вскинул руку с занесённым кнутом Хранителя.
Рассмеявшись, Призрачная Маска обратился в облако чёрного тумана и полностью окутал Чжао Юньланя собой. Однако спустя мгновение туман рассеялся, снова став Призрачной Маской, вот только Юньланя рядом с ним не было.
— Ну и кто же его забрал? — удивлённо пробормотал Призрачная Маска.
Примечание к части [1] 神农尝百草 = Миф о Шэнь-нуне, который перебрал множество растений, определяя, годятся ли они для лечебных целей. - https://en.wikipedia.org/wiki/Shennong#Popular_religion - https://baike.baidu.com/item/神农尝百草/1322232
[2] 天地变色 лит. “Заставить землю и небеса сменить” или “заставить землю и небеса гневаться” — в вольном переводе означает вызывать землетрясения.
idiom: 喜怒哀乐 (xǐnù āilè) букв. “счастье, гнев, сожаление и радость” — градация человеческих эмоций.
[3] идиома: 强扭的瓜(不甜) (qiáng niǔ de guā bù tián) “разбитые дыни не могут быть сладкими” - “вещи, которые не могут существовать, существовать и не будут” - в тексте использованы первые четыре иероглифа: Призрачная Маска называет Чжао Юньланя “вещью, которая не может существовать”.
Глава 88.
Кто-то словно накинул ему на голову плотный мешок, и когда его, наконец, сорвали, Юньлань обнаружил, что его куда-то телепортировало.
Темнота перед глазами уступила место свету, и Юньлань порывисто огляделся: это место было ему незнакомо, и он определённо не стоял больше на дне Реки Забвения. Нервно щёлкнув кнутом, Юньлань сощурился, и в окружающей слепящей белизне вдруг разглядел одинокую фигуру, которая медленно удалялась прочь.
Они поравнялись очень быстро, и приглядевшись вблизи, Юньлань понял, что нагнал глубокого старика. Даже выпрямившись, тот едва ли достал бы Юньланю до груди. Старость скрючила его, как варёную креветку, а на спине он тащил большую корзину, в которой Юньлань узнал вещь из Юньнаня. Внутри корзины ничего не было, однако старик под её весом согнулся так, словно тащил невероятную ношу, не позволяющую ему даже поднять головы. Так и шёл, глядя в землю и подставив небесам согнутую спину.
Чжао Юньлань торопливо поддержал его корзину.
— Тяжёлая?
Старик остановился и со вздохом утёр струящийся по лбу пот. У него оказалось обветренное, загорелое лицо, словно у персонажа знаменитой картины под названием «Отец»*.
— Пойдём, — устало улыбнулся он Юньланю. — Пойдём со мной.
— Подождите, — нахмурился тот. — Где мы находимся? И кто вы такой?
Старик не ответил — только голову опустил и потащился вперёд, словно старый вол, которого впрягли в телегу. Его плечи сгорбились под тяжестью пустой корзины, и в вырезе рубашки прорезались выпирающие, обтянутые кожей ключицы.
— Это вы меня сюда привели? — настойчиво спросил Юньлань. — Что вы несёте?
Старик вдруг забормотал себе под нос, подстроившись под ритм собственных шагов:
— Охранять души живых, успокаивать сердца мёртвых, прощать преступления заблудших, крутить колесо для уходящих на перерождение…
Шагая вперёд, он повторял и повторял одно и то же, снова и снова, и низкий звук его голоса вместе с мистическим значением этих слов напоминал Юньланю традиционные похороны: носители флагов там рассыпали бумажные деньги и так же размеренно повторяли слова «эта семья дарит сто двадцать юаней», следуя за гробом.
Поняв, что ответа он не дождётся, Юньлань перестал задавать вопросы. Кнут в его руке снова обернулся дощечкой с красными буквами, и Юньлань свернул один из его талисманов в трубочку и сунул в зубы, пытаясь унять жгучее желание покурить. Прислушиваясь к тихому бормотанию, он принялся раздумывать над тем, что происходит.
Ему вдруг отчётливо показалось, что эта дорога ведёт на небеса.
