Архитектор Душ II (СИ) - Вольт Александр

— Этого не может быть! — воскликнула Алиса, вскакивая со стула. — Это просто невозможно! Мы живем в двадцать первом веке! Какие похищения!

— Самые обычные, — ровным холодным голосом ответила ей Лидия. — В первый раз, что ли? Помнишь, как три года назад Сергей Воронцов пропал? Финансовый директор судоходной компании. Я уверена, что не просто так.

— Да не пропал он, а уехал в столицу! — возразила Алиса. — Все газеты писали!

Вот они — два лагеря. Мысль пронзила мой мозг с удивительно ясной четкостью. Прямо как на тех форумах. Одни говорят «убили». Вторые — «уехал». Как на картинке.

— Надо звонить в полицию! — не унималась Алиса. — Немедленно!

— Этого делать нельзя, — сказал я. — Они предупредили, что узнают, и сразу ее убьют.

— Блефуют! — вставила Лидия.

— Может, и так, — я посмотрел ей прямо в глаза. — Но я не хочу этого проверять. Если они не врут, то ее смерть ляжет на мои плечи.

Я увидел это. Увидел, как у Лидии дрогнули губы, как она набрала в грудь воздуха, чтобы выдать какую-нибудь очередную колкость. Что-то вроде «Как и смерть Артура». Я почти приготовился услышать это. Заслуженно услышать.

Вернее, как… заслуженно? Лично моей заслуги тут не было от слова совсем. Но все пинки приходилось принимать в дар вместе с этим телом.

Но она… сдержалась.

Она просто смотрела на меня, и в ее взгляде не было ненависти. Лишь тяжелая, мрачная усталость и… понимание. Она медленно выдохнула и ничего не сказала.

В этот момент я испытал странное чувство. С одной стороны — благодарность за это молчание, за эту маленькую, но такую важную сейчас крупицу милосердия. А с другой — мне вдруг стало ее до боли жалко. Жалко за все то, что с ней сотворил старый Громов, превратив ее, живую и яркую, в эту женщину, для которой сдержать ядовитое слово на языке — уже подвиг.

В этой наступившей, тяжелой тишине, полной невысказанных слов, раздался резкий, дребезжащий звук.

Бззззт. Бззззт-бззззт.

Телефон. Мой телефон, который я оставил лежать на столе экраном вверх.

Он завибрировал снова, и его экран осветил наши застывшие лица. Три пары глаз, как по команде, устремились на него. На экране горело push-уведомление от «Имперграмма». И имя отправителя, которое было видно даже отсюда.

«Лизавета».

Я смотрел на него. Алиса смотрела на него. Лидия смотрела на него. Вся кровь отхлынула от моего лица. Этого не могло быть. Внутри все похолодело.

Тишину нарушал только тихий гул холодильника на кухне. Я медленно, словно боясь спугнуть призрака, протянул руку и взял телефон. Стекло было холодным.

Мой большой палец завис над экраном.

Затем я смахнул блокировку и открыл чат.

Глава 9

Когда Феликс Рихтерович бросил Громову рапиру, Лидия просто смотрела.

Она дала Громову номер своего старого учителя, почти друга семьи только с одной целью — хотела, чтобы Громов получил лучшего тренера, который только был в городе. Если уж ему суждено драться за их, возможно, общую жизнь, то пусть у него будет хоть какой-то шанс.

С другой стороны ей было интересно посмотреть. Увидеть Виктора Громова в ситуации, где его статус и умение манипулировать людьми не будут стоить ровным счетом ничего. Увидеть его беспомощным и неуклюжим.

Да, она помнила, как Громов постоял за них тогда в кабаке Торбина, и как он без капли сомнений бросил вызов Орлову за то, что он на весь дом Муравьевых оскорбил их.

Но желание посмотреть, как над ним будут издеваться, грело ее душу. Но то, что произошло дальше, заставило ее забыть о злорадстве.

Тело Громова изменилось. Ушла сутулость, исчезла та ленивая, вальяжная расслабленность, которая так ее бесила. Он встал в стойку. Криво, с ошибками в постановке ног, но эт была настоящая фехтовальная стойка. Лидия, которую отец в детстве заставлял заниматься с тем же Рихтеровичем, сразу увидела это. Он что-то помнил. Что-то знал.

А потом начался бой. И Лидия, забыв, где она находится. Превратилась в чистого аналитика. Она смотрела не на драку, а на танец стали. Феликс двигался легко, почти танцуя, его клинок был продолжением руки. Он не атаковал, он вел, задавал вопросы, на которые Громов был вынужден отвечать.

И ответы Громова… она не могла подобрать точного слова. Они были похожи на попытку ученика, который всю ночь учил не тот предмет, отчаянно выдать хоть что-то осмысленное на экзамене.

В них не было правильности, не было фехтовального изящества, но была какая-то непробиваемая упрямость.

Можно было лишь сказать, что ответы просто… были. Они существовали в этом мире, нарушая все правила хорошего боя, но все же заставляли клинок Феликса не достигать цели. Все. Никак иначе.

Его парирования были грубыми. Он отбивал удары силой там, где нужно было уводить клинок мягким движением кисти. Его работа ног была катастрофой — он спотыкался, терял равновесие, отступал тогда, когда можно было контратаковать. Он был плох.

Но Виктор держался.

Именно это и поразило Лидию. Несмотря на неуклюжесть, на сбитое дыхание, на градом льющийся пот и заливавший глаза, он не сдавался.

Он отвечал на каждый выпад, отбивал каждый удар. В его движениях не было искусности, но была воля к выживанию. И его лицо… Оно было другим. Сосредоточенным. Серьезным. Каждая мышца на теле была напряжена, взгляд сфокусирован на клинке противника.

И тут она поймала себя на том, что смотрит не на его технику. Ее взгляд слишком долго задержался на том, как вздуваются мышцы на его предплечье, когда он парирует удар. Как играет мускулатура спины под промокшей рубашкой, когда он уворачивается. Как капли пота медленно стекают по его виску, очерчивая линию скулы.

Она резко моргнула и мысленно отругала себя. Идиотка. На Громова заглядываться? Вот еще. Она заставила себя снова смотреть на бой, но теперь к холодному анализу примешивалось что-то еще. Что-то теплое, тревожное и совершенно неуместное.

Возвращение домой прошло в молчании. Они готовили ужин на кухне, и эта бытовая рутина дала возможность ей отдохнуть и отключить мозги. Можно было не думать — просто чистить картошку, резать овощи, слушать, как шипит мясо на сковороде.

— Как думаешь, он выживет? — вдруг спросила Алиса, нарушив тишину. Они остались на кухне вдвоем, пока Громов поднялся к себе.

Лидия пожала плечами.

— На дуэли? Очень хочется верить, но пациент потенциально скорее мертв, чем жив. Ты же видела. Феликс с ним играл. А Орлов, даже пьяный, играть не будет.

— И что тогда с нами будет? — в голосе Алисы послышался страх. — Эта… связь… она же никуда не денется? Мы просто… умрем вместе с ним?

— Может быть, нам повезет, — сказала Лидия, и ее голос прозвучал холоднее, чем она хотела. — Может быть, наши страдания на этом и закончатся. Связь разорвется, и мы сможем разойтись Каждая будет заниматься своими делами.

Она увидела, как побледнела Алиса, и почувствовала укол вины. Это было жестоко. Но это была та надежда, за которую она цеплялась. Свобода.

— Не расстраивайся, — улыбнулась она своей новой подруге по несчастью. — Мы сможем спокойно встречаться, ходить на выставки, пить вкусное вино в ресторане и ходить в клубы. Кто нам запретит? — Лидия толкнула стоящую рядом Алису бедром, отчего та мягко улыбнулась.

Лидия продолжала резать овощи, но нож в ее руках дрогнул. Она говорила о свободе, о будущих встречах и прогулках, но глубоко внутри сидел ледяной страх. А что, если она ошибается? Что, если связь не разорвется после смерти Громова, а наоборот утянет их за собой в могилу? Что, если после грядущей дуэли они все трое окажутся трупами где-то на окраине города? Лидия крепче сжала рукоятку ножа, заставляя себя сохранять спокойное выражение лица. Алиса не должна видеть ее страх. Одной паникующей девушки в доме достаточно.

— Еще раз так пнешь, — заметила рыжая, — и мало не покажется.

— Ой-ой-ой, — закатила Лидия глаза. — Напугала кота сосиской.

Алиса выдохнула, и Лидии стало немного легче. Она не хотела обижать свою спутницу. Это случилось… нечаянно.