Принцесса на измене (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Моя жена и ее родственница двигались слишком быстро, обмениваясь ударами, я не успевал за ними проследить — смутно понимал только, что Мириэль яростно атакует, пытаясь зажать противницу в угол, а та в основном защищается, иногда пробуя контратаки исподтишка, выматывает свою бывшую воспитанницу.

Вот ей удалось буквально на миг сбросить напор Миры — и Лидиэль пошла в атаку сама, орудуя двумя клинками так быстро, что ни рук, ни собственно мечей не было видно. Как там Мира с одной-единственной саблей⁈ Да еще с такой, которая, вообще-то, была подарена самой Лидиэль — вдруг она как-то заколдована и не станет ранить дарительницу⁈

Словно в ответ на мои мысли, раздался взрыв. Мощный, такой, что деревья на опушке леса недалеко от нас пригнулись! Рей в корзине за моей спиной проснулся и заорал, Лена заплакала.

И это при том, что у нас на голове даже волосы не пошевелились — усиленный до предела некромантский барьер стал сплошной темно-серой полупрозрачной стеной, через которую резко стало плохо видно, и иногда взрывался сполохами черных огоньков. Предельная насыщенность энергией. Обычный сильный некромант не удержит такой уровень и нескольких минут — а лич способен держать подобный барьер пару часов.

— Тише, Леночка, тише, тише, мои хорошие! — сказал за спиной голос Рагны. — Все уже хорошо!

— Мама Рагна-а-а! — тут же заревела Ленка. — Мне стра-а-шно!

Я на них не смотрел, хотя очень хотелось: напрягая глаза, вглядывался в мешанину из тумана за темно-серым барьером. Иначе не миновать мне многочасовой лекции от Ханны и самой Миры о главном и второстепенном в бою!

Судя по шороху, и смене тона плача, Рагна взяла Андрея-младшего из корзинки и прижала к себе.

— А мне было совсем не страшно! — с вызовом сказал Саша. — А мама эту тетю взорвала?

— Сейчас посмотрим.

Я отшатнулся — о барьер, как о настоящее стекло, ударилась щекой и ладонями светловолосая эльфийка. Миг — и из тумана позади нее выплыло разгневанное лицо Миры с царапиной на щеке. Моя жена держала свою бабушку в болевом захвате, прижимая к барьеру.

— Мне убить тебя? — хмуро спросила она у Лидиэль. — Или ты поклянешься памятью своего сына, что уйдешь сейчас, не причинив нам вреда?

— Я… не… убивать тебя пришла, — с трудом выдавила Лидиэль. — Только проведать. Клянусь памятью Тиарнона!

— Что⁈ — ахнула Мира.

— То! — простонала Лидиэль. — Отпусти бабушку! Никто меня не посылал! Никто мне не приказывал убивать тебя! Аннирикеи считают, что ты мертва, и я не спешила… развеивать их заблуждения.

Мира отступила на шаг назад, Лидиэль со стоном сползла вниз по барьеру и закашлялась, оставляя на губах сгустки крови.

— Молодец, внучка… — пробормотала она, валяясь на земле. — Горжусь…

— Бабушка! — ахнула Мира, падая рядом с ней на колени. — Родная, что же ты! Постой, погоди, сейчас я тебя подлечу…

Темно-серый барьер пропал, как не было, возвращая краски мира.

Рагна чуть подвинула меня плечом, уже без ребенка на руках подходя к только что воевавшим женщинам, плавно опустилась на колени рядом с Мирой.

— Давай помогу.

…Сколько себя помнила, Мириэль носила фамилию Аннирикей — но росла в клане Эровиров. У нее очень мало сохранилось воспоминаний о родном отце: он погиб в одной из межклановых стычек, когда ей едва исполнилось десять — для эльфов этот возраст эквивалентен примерно трем человеческим годам. Но все же несколько их разговоров и проведенных вместе вечеров в памяти остались, как и глубокое счастье, окутывающее все эти моменты. Один из запомнившихся ей разговоров как раз касался ее фамилии.

— Папа, а почему так? Почему меня зовут по-другому, не так, как вас?

— Потому что ты — наше сокровище, доверенное на сохранение. Аннирикеи — наши князья, наши покровители и защитники. Предназначение Эровиров — служить им. Большая удача, что твоя уважаемая матушка согласилась, чтобы мы тебя воспитывали и обучали, пока ты маленькая!

— А почему моя уважаемая матушка тоже с нами не живет? И никогда не навещает?

— Потому что в Старших родах совсем другие правила. У них это не принято. У нее очень много обязанностей в своем роду, она не может позволить себе возиться с детьми и внуками, как бабушка Лида.

— Но ведь у бабушки Лиды тоже много всяких дел!

— Это совсем другие дела, мой белый цветочек. Сейчас тебе будет трудно понять, но я постараюсь объяснить получше, когда подрастешь.

— А бабушка говорит, что если не можешь объяснить ребенку, значит, сам не понимаешь!

Тиарнон Эровир засмеялся.

— Наверное, я не понимаю! Я, знаешь ли, глуповат, так все говорят. И твоя бабушка в том числе.

Когда я спросил у Миры, каким она запомнила своего отца и как он выглядел, она задумчиво сказала: «Знаешь, немного напоминал тебя. Смех у вас был похожий, такой же добродушный. Хотя внешне — ничего общего. В принципе, Саша — почти его копия, можешь просто представить, каким он будет лет в двадцать!»

А объяснить, что же за дела удерживают представительницу Старшего рода Инириэль Аннирикей от общения с дочерью, Тиарнон не мог по одной простой причине: ему пришлось бы сказать, что Инири — бессердечная сука, которая плевать хотела на младшую дочь и хочет только воспользоваться ею для упрочнения своей власти в клане. А Тиарнон физически не мог произнести такого про свою кратковременную возлюбленную, которую до самого конца преданно обожал, придумывая ей разные оправдания. «Наверное, он и правда был глуповат, — со вздохом произнесла Мириэль. — Он и погиб-то, выполняя какое-то ее идиотское задание… Но он был лучшим папой в мире и очень, очень сильно меня любил!»

Ситуация, как маленькая Мира поняла ее в итоге, обстояла примерно таким образом.

Существовал клан Аннирикеев — могущественный, сильный, но временно потерпевший поражение от злых врагов. Существовал клан Эровиров — менее могущественный и не такой сильный, который всегда верно служил Аннирикеям в качестве бойцов и охранников. Тиарнон Эровир полюбил прекрасную Инириэль Аннирикей и предложил ей себя. Она милостиво приняла этот дар.

Обычно у эльфов мало детей — однако Инири отличалась невероятной плодовитостью, и за пятьсот лет своей жизни успела родить не одного, не двух, а целых троих детей! Но никто не ожидал, что ей удастся забеременеть в четвертый раз. Сам факт этой беременности немедленно вознес ее на заоблачную высоту в клане Аннирикеев, приблизив к самому старому князю — прадеду Инири, который раньше не отличал ее из числа других своих правнуков. Однако сама дочь была не так уж и нужна, тем более, что в генетических расчетах Тиарнон Эровир фигурировал как «слабая» пара для Инири: ожидалось, что их отпрыск родится здоровым, но не унаследует никаких особенных родовых качеств.

Поэтому когда мать Тиарнона, Лидиэль Аннирикей, упала ниц перед Инири и попросила разрешения воспитывать внучку, потому что Тиарнон — их с мужем единственный ребенок, а других внуков у них нет, то Инири милостиво согласилась. Ей это ничего не стоило, зато позволяло прослыть милосердной и сострадательной.

Так что до десяти лет Мириэль жила в атмосфере полнейшего счастья, купаясь в любви и обожании бабушки, отца и чуть менее дедушки (он был более суровым человеком и постоянно занимался делами клана, так что его Мира видела реже).

Потом отец погиб, и жизнь сразу стала не такой счастливой. Бабушка с дедушкой по-прежнему баловали и ласкали Мириэль, но одновременно они стали куда строже, чем раньше, учить ее и больше спрашивать. Бабушка даже часто говорила ей прямо:

— Теперь, когда твоего отца больше нет, твоя мать сказала, что рано или поздно заберет тебя. Ей нужен тот, кто будет делать для нее опасную работу вместо Тиарнона. Тебе нужно учиться лучше, чтобы заменить отца.

Бабушка говорила это с тревогой и даже горем, и Мира не понимала, почему.

— Конечно, я изо всех сил буду стараться! — радостно отвечала она. — Я стану таким же хорошим воином, как папа! Матушка будет мною довольна!