— А ты смешная, — демонша, аха, щурится и вдруг неуловимо быстро даже для моего зрения приближается вплотную, ведет носом, принюхиваясь, и обходит по кругу.
Верчусь за ней, не собираясь подставлять спину.
— М-м-м, как интересно. Значит, мне не показалось. Ну, шавочка, то есть, кошечка, — воркует елейно, а у меня от ласково тона ягодицы сжимаются. Ноздри розововолосой трепещут, черты лица заостряются. Когтистая лапа приподнимает мой подбородок, заставляя глядеть в ледяные, бездушные, до боли знакомые омуты, — и где он?
— Кто?
— Не придуривайся, милашка, я этого очень не люблю, — коготь слегка надавливает на нежную кожу, но и этого достаточно, чтобы по шее потекла тонкая струйка крови.
Разозлившись, отшатываюсь и шлепаю уже своей когтистой лапой по наглой конечности.
— Не понимаю, о ком ты. Внятно говори, рогатая.
— Ух, какой ершистый котенок, — вновь фальшивое умиление, а затем меня с силой толкают назад, я пролетаю спиной несколько метров и ударяюсь об треснувший под моим весом ствол, неприятно бьюсь затылком. Глаза застилает кровавая пелена ярости.
— Обалдела, рогатая?! — шиплю, скаля клыки. — Ещё раз тронешь меня и, клянусь, останешься без скальпа!
— Боюсь-боюсь, — трясет издевательски руками, на этот раз неторопливо вальяжно приближаясь. — Где он, кошка? — наклоняется к моему лицу, рядом с головой впечатывается её ладонь, дерево снова трещит, даже жалко несчастное.
— Да кто он?!
Испытывающий взгляд глаза в глаза.
— Братец мой. Диндарион. Я чую на тебе его запах, кошечка. Спрашиваю последний раз, и ты мне скажешь, если дорожишь своей шкурой. Где. Он?
Озадаченно таращусь на рогатую. Эм. Запах? Это она о Дине, что ли? А это… та самая его сестра? Это что, его мир? Ка-а-апец-ц-ц!
— Вижу в твоих наглых глазах осознание, блондиночка. Ну, я жду. Сама скажешь, или выбивать будем, м? Настоятельно рекомендую первый вариант, — мурлычет, наклоняясь к моему рту и… тянет к нему свой длинный язык. Ошалела?
Кривлю губы в нехорошей ухмылке, вжимаюсь спиной в ствол и со всей дури бью стерву ногами в живот. Она смешно хекает и отлетает на добрых семьсот метров, падает на спину, пропахивая гальку ещё на пятьдесят.
Мрачно утираю рот запястьем, в то время как розововолосая, хотя скорее лиловая, переворачивается рывком на бок и, вогнав когти в землю, с лязгом тормозит ими.
— Разбежалась, рогатая, Фростов просто так не нагнешь. Сначала докажи, что имеешь право знать, где он.
...Аха-ха... Вот и узнала, блин, больше о Дине Картене, причем, так скажем, на наглядном примере. И с сестричкой его неадекватной познакомилась. Звездец.
Глава 26
Ульяна
Санкционированный мною проход через реальности закрылся, унося с собой, как мне казалось, инореальную оплошность, которую я, по собственному разумению, исправила. Смахнув со щеки слезинку, напряженно прислушалась к себе, но кроме острого ощущения совершенной страшной ошибки, ничего иного не ощутила, в свою ветку я с мужем не вернулась.
Ничего не изменилось. Твою мать. Осознание наступало стремительно, неотвратимо, покрывая мою душу корочкой льда, сводя с ума от ужаса.
Я не только вообще ничего не исправила, но и допустила самое страшное — предала родное невинное существо, оправив непонятно куда. Я ОШИБЛАСЬ. На самом деле ошиблась. Крупно просчиталась и никак не могла сходу понять, как и где. Меня обуяла растерянность, сердце болело и плакало.
Колени подогнулись, и под грохот вкупе с нечеловеческим страшным звериным воем из глубины дома рухнула на колени, ударяясь лбом о доски, меня скрутило ужасной агонией, кости ломало.
— Прости… прости… прости меня, — рыдала, царапая пол ногтями. — Пожалуйста, прости. Я всё исправлю…
Внутренняя ведьма ядовито усмехнулась: наисправлялась уже по самые не балуй. С секунды на секунду нам кое-кто другой кое-что крепко исправит.
Дверь смело с петель частично с куском стены, в комнату ворвалось… чудовище. Вяло обернувшись, опираясь на руки, с обреченностью глядела на просто огромных размеров гибрида оборотня и непонятно кого, от которого сильно несло тем запахом неправильной реальности и чуждости, что я уловила и от Снежаны.
Монстр оскалил здоровые клыки, с которых капала ядовитая слюна, оставляя подпалины в паркете. Мы оба замерли. Ощущение пришедшего моего часа вынуло кости, оставляя бездушную оболочку. Зверь… был одновременно прекрасен и ужасен. По-настоящему огромный черный волк, чья шерсть пылала розово-фиолетовым огнем. Вдоль хребта и на лбу — костяные наросты, шипастый хвост разъяренно метался из стороны в сторону, меховые уши искрились незнакомой мне маной, черные небольшие рога с кровавыми прожилками наставлены на меня, треугольные желто-зеленые глаза без зрачка пульсировали и мерцали потусторонним отсветом. Алый огонек бешенства мог напугать до усрачки кого угодно, но мне уже было попросту не страшно, я не испытывала ничего, выцвела и медленно самостоятельно погибала.
Зверь удивительно бесшумно шел на меня, из пасти — двоящееся рычание и сиплый, полный гнева и боли голос, который и не сразу признала:
— Что ты натворила, ведьма?! ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА?!!
Не делая резких движений, села перед Дином Картеном в зверином обличии на колени, опустила голову, слегка наклоняя вбок, открывая шею.
— Простите меня… Я... ошиблась. Выдала желаемое за действительное. Если ты позволишь, я хочу попытаться всё исправить, — шепчу, поднимая больной взгляд на демоно-волка.
Он глядит на меня неотрывно. Я четко ощущаю его стойкое кровавое желание меня разорвать на части, выпотрошить кишки и украсить ими Новогодьеву елку. Прикрываю ресницы, краем глаза замечая в дверях бледного как полотно Адриана и отца. Вновь опускаю голову, не желая видеть разочарование. На тыльную сторону ладони капнула слюна, больно прожигая кожу до кровавого мяса. Стиснула зубы, не позволяя себе кричать, ведь заслужила. Вот только демоно-волк отшатывается, пятясь назад.
— Извини, я хотел, но не собирался, — обескураженно вскидываю голову и отшатываюсь в суеверном ужасе. Дин принял своё человеческое обличие, которое почему-то всегда пугало меня куда больше его звериных ипостасей. Наверное, дело во взгляде хладнокровного убийцы без капли эмоций и жалости…
Дин
Только небу известно, каких усилий мне стоило не разорвать (непечатное слово) ведьму на маленькие куски, а затем каждый кусочек медленно сожрать. Только мелькающая на задворках зарубка памяти, что она беременна невинным лисенком, удерживала от жестокого убийства, только лишь это, ну, и то, что только ведьма может отправить меня к моей паре. В том, что Снежана — моя пара, я не сомневался теперь ни на миг, как не сомневался в том, что ведьма её запихнула в мой родной мир, отнюдь не дружественный к оборотням, твою мать.
Опускаюсь перед сжавшейся в комочек ведьмой на одно колено, улавливая, как попытался метнуться к нам Адриан с криком: «Дин, нет! Не трогай её!» Его перехватывает Драгомир и мрачно удерживает за плечо.
— Прежде чем тебе придется открыть портал в ДемонТар, я хочу знать: зачем, Ульяна? — спрашиваю тихо, спокойно.
Ведьма дрожит, вызывая у меня толику жалости, вот только я по-прежнему хочу её разодрать и сожрать с потрохами, как поступали в моем мире с предателями.
— Я… Я почуяла от неё тонкий шлейф чужого мира и спутала его с инореальным, — шепчет безлико. — Только когда сотворила, поняла, что дело было не в её инореальности, а в веянии создающихся парных уз. Если бы вы закрепили связь, ничего этого бы не случилось.
Поразился наглости ведьмы: она винит в своём проступке нас? Мотнул головой, прогоняя очередное острое желание вырвать Ульяне язык с корнем.
— О чём ты говоришь?
— Ты наполовину демон, так? — киваю. — Создание вашей парной ячейки происходит совсем не так, как привыкли мы, не по запаху, зачастую не по касанию, а после консумации союза. Влечение тоже есть всегда, притяжение, но наши оборотни привыкли опираться только на запах. У вас со Снежаной незадолго ведь была близость, крепкая, сильная на уровне духовности? Была, но до секса не дошло, так? Так. А тот шлейф сформировался… Мне, правда, жаль, Дин. Прости меня, если сможешь.
