Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ) - Егоров Валентин Александрович

   Из-за угла здания бесшумно выкатил Мерседес-Бенц S-Класс 500, который, сверкая лакированными боками, подкатил к нам. С водительского места соскочил бойкий сержант сверхсрочник, он ловко козырнул полковнику Кучко и лихо начал рапортовать:

   - Товарищ полковник, по вашему приказу сержант Юхненко доставил Мерседес, выделенный в ваше полное распоряжение. Технический осмотр машины произведен, бак - заправлен до краев.

   Дальше я уже не слушал рапорта этого бойкого сержанта, на меня в мысленном диапазоне вышел доктор Лакшми. Доктор на своем замедленном пиджин-инглиш мне сообщил:

   - Марк, твой самолет благополучно приземлился в графстве Йоркшир. Прямо с аэродрома Никольский вместе с Воротниковой доставлен в мою клинику. Там им выделены достаточно большие апартаменты с медицинской аппаратурой, которая двадцать четыре часа в сутки будет в автоматическом режиме отслеживать состояние его здоровья. Я уже сейчас могу сказать, что с ним все в порядке, мы можем в любое время, когда ты пожелаешь, провести операцию по его омоложению. Да и Галину Воротникову мы немного подлечим! Семья Васьковых, его мать и дочь остаются в Йоркшире, им я выделил небольшой дуплекс, в котором проживают работники моей клиники. Как я понял, они могут себе позволить платить невысокую квартплату за воду и тепло, а наша медсестра Николь согласилась за ними присматривать, учить английскому языку и английскому образу жизни. Семья Путилиных арендовала автомобиль и на нем выехала в Лондон. Мажордом твоего лондонского особняка мне сообщил, что у них все готово для встречи семейства Путилиных. Леонид Васьков завтра рано утром вылетает Гольфстримом обратно в Москву.

   Фердинанд занял водительское сидение в Мерседесе, а рукой мне показал, чтобы я сел на пассажирское сидение по правую руку от него. Продолжая мысленно общаться с Ашрафом Лакшми, я обошел Мерседес кругом и, открыв дверцу машины, с удовольствием плюхнулся на пассажирское сиденье.

   - Послушай, Ашраф, - подумал я, перебивая мыслеречь доктора Лакшми, - я думаю, что ты неправильно поступаешь, когда свою работу врача ставишь в зависимость от присутствия другого человека. Разумеется, если потребуется, то я брошу все свои дела в Москве и завтра утром прилечу в твою клинику, чтобы принять участие в этой операции! Но сейчас в Москве начали происходить серьезные события, которые ставят под угрозу саму возможность осуществления нашего проекта! Я же на сто процентов уверен в том, что эту операцию ты можешь проделать сам и без моей помощи. Так что, Ашраф, настраивайся на то, что оперировать Никольского ты будешь один. Я же постараюсь появиться в твоей клинике через пару - тройку дней, и в основном для того, чтобы его осмотреть!

   - Хорошо, Марк! Если ты не можешь покинуть Москвы, то завтра утром я прооперирую Николая Никольского!

   - Отлично Ашраф, но сейчас я хотел бы тебя попросить еще об одном одолжении. Постарайся пребывание Никольского в твоей клинике, и в самой Англии хранить в тайне, мне не хотелось бы, чтобы кто-либо узнал о его месте настоящего местонахождения. Постарайся старика особенно подальше держать от представителей английской прессы и телевидения, а то они, дорвавшись до него и его тайны, наломают таких дров . Но одновременно, Ашраф, ты должен Никольскому создать самые комфортные условия для работы с авиаспециалистами по всему миру, чтобы он мог также свободно общаться с любым человеком из России. Не забывай, Ашраф, также об его личной охране, чем только можешь помогай девчонкам бойцам Заранды Хан в исполнении своего долга и обязанностей по охране Никольского.

   В этот момент я почувствовал пристальный взгляд с левой от себя стороны. Слегка приоткрыв глаза, я повернул голову в ту сторону. Фердинанд или Михаил Михайлович Кучков сидел на водительском месте за рулем пятисотого Мерседеса. Повернув голову в мою сторону, он с каким-то пониманием в глазах меня рассматривал. Только после этого обмена взглядами, я обратил внимание на то, что пока я находился в мысленной отключке, общался с Ашрафом Лакшми, мы проехали почти весь Кутузовский проспект. Сейчас мы стояли в небольшой автомобильной пробке, образовавшейся на повороте с Кутузовского проспекта на Рублевское шоссе. В этой пробке наш Мерседес двигался со скоростью менее пяти километров в час. Таким образом, Михалыч получил уникальную возможность, сидя за рулем управления Мерседесом и одновременно наблюдать за мной!

   - Перед нашей встречей, Руслан, я по просьбе министра Дронова еще раз просмотрел списки военнослужащих, которые учились и окончили курсы усовершенствования квалификации, созданные при КГБ СССР по приказу Юпмя Андропова. Твоей фамилии Руслан Цигурашвили я в списках руководства этих курсов так и не нашел! Руководителем курсов был некий генерал-майор Николай Рыбников, академик Российской Академии Наук, несколько старых полковников, которые, в принципе, и занимались организационно-преподавательской работой. Но, если понаблюдать за твоим поведением, если долгое молчание, которое порой на тебя накатывает, означает твое телепатическое общение с другими людьми, то можно с большой долей уверенности сказать о том, что ты являешься телепатом, а, по моему мнению, весьма опытным телепатом! То тогда можно было также предположить, что ты, Руслан Цигурашвили, являешься фигурантом дела и по этим курсам повышения квалификации работников КГБ СССР. Разумеется, тогда ты имел другое имя. Но в этой связи, естественно, встает еще один вопрос, мог бы ты ходить в любимчиках у Юрия Андропова? Мог бы ты в те времена преподавать телепатию на тех курсах и работать с людьми, порой изменяя их внутреннее содержание?! Если судить по твоей внешности, ты, как был заказным убийцей, им и остался, то такого не скажешь, что ты был знаком, пользовался доверием и был вхож в ближние круги Генсека Юрия Андропова?! Депутат Госдумы Михаил Апостолович Геккель все это считает ерундой на сливочном масле, министр Матвей Дронов верит, а я полагаю, что ты уж слишком молод, да и по своему характеру ты не мог быть тем человеком!

   В этот момент мы проехали автомобильную пробку, образовавшуюся на повороте с Кутузовского проспекта на Рублевское шоссе. Скорость нашего Мерседеса сразу же возросла до сорока километров в час, Михалыч был вынужден свое внимание полностью переключить на управление автомобилем. Я же воспользовался этой возможностью и промолчал, не стал отвечать на его вопросы. Так как врать Михалычу мне совершенно не хотелось, а говорить ему всей правды, то я полагал, было пока еще рановато, он к этому не был еще готов!

   На скорости проскочив небольшую эстакаду, мы вырвались на широкое шоссе, которое вскоре перешло в двухполосную загородную магистраль. Через пару десятков километров езды по Рублево-Успенскому шоссе Михалыч снизил скорость нашего автомобиля, а затем плавно вписался в правый поворот, который вскоре привел нас к чугунной ограде с широкими литыми воротами. За оградой в деревьях небольшого парка скрывался красивый двухэтажный особняк. Чтобы к нему проехать, нужно было переговорить с охраной через микрофон, закрепленный к небольшой тумбе. Эта тумба имела большую зеленую кнопку, нажав ее вы включали громкую связь с постом охраны.

   Михалыч опустил стекло со своей стороны, через свое водительское окно протянул свою руку, указательным пальцем уверенно ткнул зеленую кнопку и четко произнес:

   - Полковник Кучков и Руслан Цигурашвили из МВД РФ прибыли по вашему приглашению!

   Створки чугунных ворот начали медленно разъезжаться в стороны. Михалыч дождался, когда ворота полностью распахнулись, выжал сцепление и слегка нажал на педаль акселератора, Мерседес мягко тронулся с места, через мгновение мы уже подъезжали к красиво оформленному входу в особняк!

2

   К середине воскресного дня мы с Михалычем сильно подустали и проголодались, проведя все свое время в постоянных переездах из одного особняка в другой, в разговорах и в беседах с главами семейств, в которых случилась беда, пропали дети-подростки. В ходе общений с родителями пропавших детей мы затрачивали слишком уж много морально-душевных сил, так как в ходе бесед задавались, казалось бы, простые вопросы, но слишком уж много в них затрагивалось болезненных тем, касавшиеся взаимоотношений родителей и детей. И в ночь с субботы на воскресение бесследно пропали не просто три девушки и четыре парня, а семь подростковых миров, едва ли не полностью сформировавшихся. В этих подростковых мирах уже была радость бытия и горесть жизни, первая любовь и боль первой разлуки! Все эти чувства через родителей этих подростков изливались на меня и на Михалыча, но мой напарник обладал слоновьей толщиной кожи, которая его спасала от глубоких переживаний, которые приходилось переносить мне в ходе этих встреч и бесед с несчастными родителями.