Поймать хамелеона (СИ) - Григорьева Юлия

Путилин с минуту смотрел в задумчивости на Котова, после хмыкнул и кивнул:

— Может, и так. Если вы раздобудете что-то полезное, мы будем вам признательны. Раз уж мы вас к нашим трупам подпускаем, то отплатите добром за добро, побудьте нашим агентом, Олег Иванович.

— Почту за честь, — с улыбкой заверил его Котов. — Мне это будет даже интересно.

Иван Дмитриевич посторонился, пропуская своего подчиненного и его приятеля. А когда они уже прошли мимо, Путилин вдруг спросил:

— Вас не мутит, Олег Иванович? Уж больно вы спокойны после вида этого покойника.

Котов обернулся и пожал плечами:

— Это не первый труп, который я вижу, Иван Дмитриевич. Да, мурашки, признаться, по спине побежали, но у вас попадаются мертвецы и похуже. А этот не пахнет, не разлагается, и страшных ран нет. Просто жуткий.

— Для человека с воображением вы довольно взвешены, — отметил начальник сыска, после приподнял шляпу, прощаясь, и вошел наконец в покойницкую, а Котов и Рыкин поспешили ее покинуть.

Уже на улице они почти слаженно вдохнули свежий ночной воздух, также дружно выдохнули и хмыкнули, отметив произошедшее. Их извозчик уже давно уехал, а нового поймать сейчас было уже невозможно. А если где-то и ездили припозднившиеся наемные экипажи, то не возле Обуховской больницы.

— Прогуляемся? — предложил Сан Саныч.

— Иного выхода у нас и нет, — развел руками Котов. — Заодно проветримся. И от этого запаха, и от впечатлений, — он передернул плечами. — Крайне неприятное зрелище.

— Верно подмечено, — согласился сыщик. — Я даже старался на него не смотреть. Это лицо, бр-р, — и его тоже передернуло.

Мужчины покинули территорию больницы и неспешно побрели по набережной реки Фонтанки в обратную сторону. Идти им было, не сказать, что бы уж очень далеко, но и не близко. Впрочем, Олег ничего не имел против прогулки, и даже был рад, что можно отвлечься разговором. Да, на ту же тему, но на разных языках. И если Рыкин будет строить предположения, то Котов просто фантазировать ему в поддержку. В любом случае, это позволит пока не гонять свои соображения по лабиринту домыслов.

— Однако хорошо, что мосты более не разводятся на Фонтанке, — произнес Сан Саныч. Похоже, и он готов был просто отвлечься. — Иначе бы мы с вами побегали в поисках переправы.

Котов кивнул, и мужчины негромко рассмеялись. Олег поднял взгляд к небу, вновь вдохнул полной грудью и произнес:

— Хорошо. Признаться, когда-то не выносил белых ночей, а теперь не представляю, как может быть иначе.

— Вы стали истинным петербуржцем, друг мой, — улыбнулся сыщик. — А я родился здесь, вырос, живу и сделаю свой последний вздох тоже в этом городе. Я люблю его всей душой и, признаться, не желаю менять ни на что иное. В нем свой дух. В каждом городе есть своя душа, конечно же, но мне близок дух петербургский.

— Да, и мне полюбился этот город, — искренне ответил Олег. — Если однажды мне придется с ним расстаться, я буду сожалеть.

— Не расставайтесь, — улыбка Рыкина стала шире. — Надо быть там, где вам хорошо.

Котов усмехнулся. Он заложил руки за спину и ответил:

— Вы знаете, Сан Саныч, не от нас зависят обстоятельства, а они складываются не всегда так, как нам бы хотелось. Но пока я здесь и никуда уезжать не собираюсь.

— Пусть так и останется, — ответил Рыкин. — Мне было бы жаль расставаться с вами, хоть мы и видимся нечасто. В нашем маленьком обществе, сложившемся благодаря вам, уютно и хорошо именно в таком составе. Убери одного из вас с Федором Гавриловичем, и будет ощущаться пустота. Я с вами обоими душой отдыхаю.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Котов. — Не представляю наш кружок без смеха Федора Гавриловича, и без ваших гостеприимства и чувства юмора.

— И без ваших рассказов, дорогой мой Олег Иванович, — ответил сыщик. — Надо не затягивать со следующей встречей.

— Согласен, — улыбнулся Олег.

Они прошли еще немного, и Александр Александрович все-таки вернулся к недавнему происшествию.

— И что же вы думаете, друг мой? Обо всем этом?

Котов не спешил ответить. Настаивать на сверхъестественных причинах смерти Румпфа он не собирался, даже если приятель и ожидал услышать нечто этакое.

— Гипотеза Петра Назаровича показалась мне разумной, — наконец ответил он. — Кто знает, возможно, кому-то и удалось составить такой раствор. И если вы найдете этого гения…

— То его мало только повесить, — с раздражением прервал Олега сыщик. — Это же надо такое придумать! И если это так, то тело Румпфа может быть и опытом. Тогда могут быть и другие подопытные. Этого нам еще не хватало, — и он передернул плечами.

— Да уж, — согласился Котов, — не хотелось бы.

— Не то слово, — ворчливо произнес Сан Саныч. — Но вы всё равно присмотритесь к вашим мистикам. Я по-прежнему утверждаю, что это может быть и по их части.

— Разумеется, я ведь обещал, — ответил Олег. — Но если это преступление не имеет к ним отношения, то не могут ли быть в этом замешаны какие-нибудь террористы? Сейчас развелось великое множество безумцев. В погоне за своими идеями они совершенно перестают ценить человеческую жизнь.

— И не говорите, — вздохнул Рыкин. — Все эти доморощенные революционеры — настоящий бич нашего времени, и плодятся, как грибы после дождя, право слово. Они готовы ввергнуть страну в хаос, пытаясь сделать ее лучше. Грезят о счастье народа, но даже не думают о последствиях того разрушительного упадка, который может возникнуть после. Вот скажите, Олег Иванович, — неожиданно разгорячился Александр Александрович, — кто из них имеет хоть малейшее представление об управлении страной? Они ведь даже между собой не могут договориться, как это надо делать! И что? Вот они исполнят свою мечту и свергнут самодержавие, а дальше что? Будут биться лбами, выясняя, как правильно жить? И что же мужик, перед которым они все дружно готовы пасть на колени? Что будет делать он, пока «радетели» наконец договорятся друг с другом? Ведь не найдя точек соприкосновения, они будут бороться между собой, но уже за власть. Что они оставляют мужику? Уничтожение страны? Гражданскую войну? И такого-то народного счастья они хотят? Хотя, — сыщик понизил голос, — спесь с высшей аристократии я бы сбил. Эти порой безумно раздражают, когда с ними сталкиваешься.

— Совершенно с вами согласен, — улыбнулся Олег и пожал приятелю плечо, успокаивая. — Я бы революционеров все-таки исключать не стал, но сам к ним не пойду, об этом не просите. Мне ближе мои мистики.

— Ох, — вздохнул Сан Саныч и махнул рукой.

Они уже прошли половину пути до Александринской площади, но разойтись должны были немногим раньше, каждый к себе домой. Котов нахмурился, вспоминая, о чем они говорили еще до Обуховской больницы, и хмыкнул.

— А вы, друг мой, так ведь еще и не ответили на вопрос о балерине, — произнес Олег. — С ней поговорили?

— Да, должны были поговорить, — ответил Рыкин, — но я не знаю, что она рассказала. Видите ли, мы разошлись. Тело повезли в покойницкую, господин Антонов отправился к балерине, а я к вам. Так что узнаю только днем. Если вам любопытно, то расскажу.

— Был бы вам весьма признателен, — склонил голову Котов. — Где она живет?

— У нее квартира на Большой Подьяческой…

— В Мариинском танцует? — полюбопытствовал Олег.

— Да, — кивнул Сан Саныч. — А Румпф с женой и братом остановились в Гранд-Отеле на Малой Морской.

Олег задумался, но огласить свои соображения не успел, потому что Рыкин произнес это первым:

— Если Румпф все-таки отправился к родным, то проезжать или проходить он должен был через Мойку, по Синему мосту. Если тело сбросили там, то течением могло отнести к Зеленому, где он и был замечен. Но ведь нужно было время, чтобы сотворить с ним всё это. И тогда самым логичным было бы провести операцию… процедуру, простите, даже не знаю, как это назвать, в квартире балерины. А потом вывезти тело и скинуть в Мойку. Или же его перехватили на выходе от нее. Н-да, прежде нужно узнать, что сказала любовница Румпфа, иначе догадок можно построить превеликое множество.