Лекарь Его Величества. Том 5 (СИ) - Алмазов Игорь

После рабочего дня я отправился в общежитие, надо было сделать домашнее задание и немного отдохнуть перед предстоящей неделей.

Понедельник начался с занятия по заболеваниям пищеварительной системы, которое я ждал с нетерпением. Интересно, насколько сильно поменяется стиль преподавания Леонида Трофимовича.

Первые изменения мы с однокурсниками заметили сразу же. Когда мы пришли в аудиторию, преподаватель уже был там. Причём без телефона. Начало уже неплохое!

Перешёптываясь между собой, все расселись по местам, и он приступил к занятию.

— Доброе утро, господа, — бодро проговорил Леонид Трофимович. В голосе больше не было слышно этой бесконечной усталости и пофигизма. — Сегодня я решил снова обсудить с вами тему гастрита. Ведь на прошлом занятии мы её не разобрали.

Большинство однокурсников в шоке уставились на меня с немым вопросом «Как ты это сделал?» Ловкость рук, господа, и немного психологической магии.

— Гастриты — это группа заболеваний желудка, характеризующаяся его воспалением, — продолжил преподаватель. — Для начала, кто может назвать причины таких заболеваний?

— Чаще всего это неправильное питание, — ответил Дмитрий Рудаков. — Мне с детства говорили, что от неправильного питания возникает гастрит.

— Это распространённая причина, но далеко не основная, — возразил Леонид Трофимович. — Хотя это распространённое заблуждение. У кого ещё есть версии?

Какие кардинальные перемены произошли! Всё-таки я был прав, желание учить действительно было в преподавателе. Хоть и не совсем честный ход, но результат выше всех ожиданий!

— Хеликобактер, — ответил я. — Бактерия, которая вызывает хроническое воспаление.

— Верно! — бодро воскликнул тот. — Но господин Рудаков был прав, неправильное питание может быть предпосылкой к развитию гастритов. Как и стрессы, и вредные привычки.

— Леонид Трофимович, а почему вы решили внезапно провести занятие? — вдруг спросил Максим Елисеев. — Если прямо заявляли, что вам это неинтересно.

Чёрт бы его побрал! Я ведь специально созывал собрание, устраивал голосование, чтобы не было вот таких вот неудобных вопросов! Но нет, Елисеев не мог промолчать.

— Я… не понимаю о чём вы, господин Елисеев, — ответил Леонид Трофимович. — Наверное, я не так вас понял или плохо себя чувствовал. Но я не мог такое сказать.

— Могли, — поддержал Елисеева его друг. — Вы так нам и сказали, что вам нужно продержаться здесь год и получить научную степень. А на нас вам плевать. И это очень даже нас устраивало.

— Господа, по-моему, мы с вами всё обсуждали, — стараясь сохранить спокойный тон, проговорил я. — И решили, что так будет лучше. Так что ваши расспросы совершенно не к месту.

— А что, Аверин, вы что-то от нас пытаетесь скрыть? — нахально заявил Елисеев. — Мы ничего такого не сказали, просто поинтересовались одним важным вопросом.

Леонид Трофимович, слушая нашу перепалку, внезапно схватился за голову и уселся прямо на пол.

— Что с вами? — бросился я к нему. Остальные неуверенно замерли, но несколько студентов тоже подбежали со всех сторон.

— Всё казалось правильным, но сейчас… Я вспомнил, я так говорил. Но я так не считаю, — бессвязно ответил тот. — Я что, схожу с ума?

Я активировал психологическую магию и увидел сильную дестабилизацию в его психоэмоциональном фоне. Которая произошла как раз из-за этих расспросов.

Если ничего не сделать — он действительно может сойти с ума.

Глава 9

Я читал про такие побочные эффекты в книге в тайной библиотеке, когда выискивал эту технику. Встречаются они довольно редко и происходят из-за резкой смены жизненных целей и приоритетов.

Грубо говоря, Леонид Трофимович до этого не осознавал, насколько сильные изменения произошли у него в голове. Думаю, ему наверняка говорили что-то подобное знакомые или коллеги, но он просто пропускал это мимо ушей.

Сейчас же, когда ему принялись это говорить несколько человек, причём так настойчиво — произошёл диссонанс. Он вспомнил конкретные свои слова и конкретную точку зрения и не может осознать, почему она так внезапно поменялась.

Это и сбивает его с толку. Мыслительные процессы сейчас двигаются во все стороны, и единственным логическим объяснением для него считается, что он сошёл с ума.

И сейчас он правда может сойти с ума, если я экстренно что-то не сделаю.

— Может, позвать лекарей? — взволнованно уточнил Юрий Колесов.

— Я разберусь, — коротко ответил я. — Только надо успокоить остальных.

Я не смогу разорваться на части и одновременно успокаивать однокурсников, и оказывать первую помощь Леониду Трофимовичу. Хотя с Елисеевым я потом поговорю отдельно. Он уже перешёл своим поведением все границы.

— Я понял, — кивнул Колесов.

Он, Дмитрий Рудаков и несколько других студентов отправились разговаривать с остальными, а я сосредоточился на преподавателе.

Так, надо активировать психологическую магию. Но не успел я этого сделать, как чётко начал слышать мысли преподавателя: «Как я мог так говорить, если я так не считаю? А когда я передумал? Мне что-то внушили? Я схожу с ума».

Плохой признак, психологическая нестабильность уже достигает своего пика. Так, прежде всего надо развеять все негативные эмоции. Страх, неуверенность, практически паника. Я принялся за дело.

После этого нашёл ту установку, которую закрепил в голове в прошлый раз, и усилил её. Она должна стать доминирующей, иначе Леонид Трофимович может посчитать это каким-то временным помутнением сознания.

И затем я добавил ещё парочку установок, которые бы связали весь мыслительный процесс воедино. В прошлый раз я этого не сделал, но, как оказалось сегодня на практике, зря.

В итоге я сделал так, что осознание Леониду Трофимовичу якобы пришло внезапно. И что он понял, что так будет правильнее. Логичные пункты, но лучше их прямо «прописать» в его голове.

— Что со мной произошло? — очнулся преподаватель. — Почему я на полу?

— Вам стало плохо, — мне даже врать почти не пришлось. — Голова, наверное, закружилась. Или переволновались от чего-либо. Как вы себя чувствуете?

— Лучше, — кивнул тот. — Наверное, вы правы. Перенервничал, в голове была какая-то… каша. Но сейчас мне значительно лучше.

Я ещё раз проверил его психоэмоциональное состояние и убедился, что теперь всё в порядке. Но сегодня преподавателю лучше отдохнуть.

— Господа, прошу прощения, переутомился, — объявил преподаватель всем студентам, которые наблюдали за всей этой картиной. — На сегодня закончим, продолжим в следующий раз.

— Вам точно не нужно позвать лекаря? — уточнил Рудаков.

— Точно, я сам же лекарь, — усмехнулся Леонид Трофимович. — До среды.

Он покинул аудиторию под напряжённое молчание. Однако я теперь был спокоен, дестабилизации больше не произойдёт. И риска сойти с ума тоже больше нет. То, что я перестал слышать его мысли — отличное тому доказательство.

Дверь за ним закрылась, и однокурсники уставились на меня с разным выражением лиц.

— Итак, больше тему изменений в нашем преподавателе поднимать нельзя, — холодно заявил я. — Мы решали это совместно и сошлись на большинстве голосов. Поэтому я не вижу ни единого повода вести себя подобным образом.

— Мы просто решили уточнить, — нагло усмехнулся Елисеев. — И почему это сильно изменило Леонида Трофимовича? Может быть, вы вообще сделали с ним что-то запрещённое?

— Я с ним поговорил, и он пересмотрел свои взгляды на жизнь, — спокойно ответил я. — Это не является ничем запрещённым. Но подобные разговоры явно теперь будут для него не сильно приятными.

Остальные закивали, явно соглашаясь с моей точкой зрения. Даже друзья Елисеева наконец задумались над моими словами.

Они не могли точно понять, как можно заставить человека изменить свое мнение простым разговором. Но на мое счастье, уточнять не стали.

— С вами, Максим, я хочу поговорить отдельно, — заявил я. — Давайте выйдем на улицу.