Записки нечаянного богача 4 (СИ) - Дмитриев Олег

— Да, Дмитрий Михайлович, — кажется, она кивнула и чуть улыбнулась. — Можно — Таня, так быстрее.

— Тогда можно — Дима, так тоже недолго, — ляпнул я.

— Хорошо, — явно улыбаясь уже гораздо шире над робкой придурью нечаянных богачей, ответила помощница.

— Таня, мы едем к дому. Я там давно не был, помню только, что ключ — под горшком справа. Надо за полтора часа навести там хотя бы условный порядок, проветрить, наверное. И привезти припасов для встречи гостей. Дорогих, — добавил я покосившись на ожидавшее меня трио. Где старшие почти в голос смеялись. И Тёма подхрюкивал. — Очень дорогих, — зачем-то уточнил я.

— Ваш дом в полном порядке, уборка по графику раз в два дня, проветривание ежедневно, — похоже, эта помогайка там, по ту сторону радиоволны, тоже потешалась от всей души. — Бар полон, холодильник тоже, отправила фото.

В ухе динькнуло — и я недоверчиво отодвинул экран. Как это можно звонить и слать фотки одновременно? Но как-то было можно,оказывается: на картинке мне широко и ярко улыбался битком набитый Борман. Это воодушевило.

— Чудесно! Тогда нужно застелить кровати и включить греться баню, — такое ощущение, что я старался надавать неизвестной Тане нерешаемых задач, словно в отместку за то, что так растерялся. Глупое ощущение, честно говоря.

— Баня греется, кровати будут готовы в течение четверти часа, — отрапортовала чёртова трубка. Да, видимо, и вправду день был удачным — всё срасталось. Билет разве лотерейный купить?

— Спасибо большое, — чувствуя себя редким кретином, особенно рядом со ржавшим Головиным, сообщил я.

— Не за что. Этот номера на связи в любое время и в любом мессенджере, мы ждём указаний, — сквозь слышимую улыбку ответила она.

— А спать когда? — продолжал нещадно тупить я. Тёма уже слёзы утирал, едва не повиснув на старшем брате.

— А спать некогда — работа нервная! — вот язва, а? Издевается над нечаянными богачами! — Извините, говорю же — нервы, — продолжила она. Кажется, сдерживая смех. — Нас тут три Тани, мы посменно работаем, но решаем задачи и создаём комфорт круглосуточно!

Тут смех раздался уже отовсюду — и из трубки, многоголосый, преимущественно женский, и снаружи ото всех троих слушателей. Кажется, даже скептик с фаталистом ржали надо мной внутри. И только реалист улыбался понимающе. К хорошему люди, конечно, быстро привыкают, но не на столько же?

— Я соболезную вашему графику, нагрузке и ответственности, но горд и счастлив, что попал в такие умелые, цепкие руки, — не удержался от ответной шпильки. — Спасибо ещё раз, Тань. Споёмся.

И положил трубку, потому что окружающим надо было дать передохнуть — они и так красные все стояли.

— Артём — за руль, — скомандовал Фёдор, пока я обходил вокруг и осматривал Раджу, как верного коня, которого долго не видел. Автомобиль выглядел отлично, чисто и блестяще. Я удивлённо обернулся на эрудита, услышав, что руль уплыл из моих рук.

— Прости, Дим, я не знаю, как ты водишь. Вот тут уже точно протокол не позволяет, — развёл руками он. Ну да, обижаться и вправду было глупо. А поездок на мой век точно хватит. Тем более, что тайный подмосковный гном Кирилл, что присватал мне Хонду, уверял, что машина вечная. Да особенно, если принимать во внимание мою редкую способность не проходить мимо каждой первой возможности отлететь к предкам.

— Никаких проблем, Фёдор Михайлович, надо так надо, — успокоил я его. И полез на заднее сидение за Тёмой, что устраивался за рулём поудобнее.

Открывая дверь, отметил, что усилие пришлось приложить неожиданно большее, чем раньше. Вряд ли я за этот отпуск так ослаб. И вспомнил, что обратил внимание, подходя, будто Раджа как-то ниже к земле теперь стал, словно в хищной стойке перед прыжком. А потом Головин запустил двигатель — и снова удивил: шума почти не было.

— Бэ-пять? — спросил умница и эрудит, садясь на переднее пассажирское кресло у брата.

— Бэ-семь, — довольно ответил тот, оглаживая руль так, что я аж взревновал.

— Ранил! Во что хоть играете-то? — не удержался я от вопроса.

— Классы бронирования, Дим, — отозвался стальной приключенец, не переставая мять руль моего автомобиля. — Пулемёт твой Раджа теперь выдержит некоторое время, осколки тоже. На 7,62 и меньше даже внимания не обратит, будет ехать, как и ехал. Ты же помнишь, Коляну наладил встречу с Кириллом?

Да, было дело. Об их совместных каких-то делах в этой самой машине, но, кажется, лет двести назад мне начинал рассказывать Серёга возле Могилёвского аэропорта, но разговор не задался, потому что в кармане у меня лежало недрёманное ухо товарища Колоба, который, слава Богу, оказался вполне приличным мужиком.

— Так вот они развернулись на па́ру так, что туши свет! Открылись в Питере и Владике, широко известный в узких кругах бренд ультра-супер-премиум-вип, — довольно поведал Артём. — У них из скандинавов, европейцев и китайцев очереди на год вперёд. Толковый друган у тебя оказался.

Да уж, кипучую натуру Кола, сколько себя помню, удержать могла только необходимость срочного ремонта или обслуживания машины. Когда они с его отцом объявляли «парковый день» — половина гаражей приходила любоваться работой. Скамеечки возле ворот ставили, как в театре. В остальном же Колян был из тех, кого называют в лучшем случае разолбаем. Про таких, как он, пел Высоцкий: «меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел!». А вот гляди ж ты, что творится. Ну дай-то Боги.

По пути домой мы сидели на заднем диване с серым кардиналом. Он что-то дальнозорко рассматривал в смартфоне, потом давал какие-то команды и распоряжения, потом снова что-то смотрел и писал. Жуткая, изматывающая это работа — кардинальство такое. Врагу не пожелаешь.

— Васильич, здравствуй, родной! — весело сказал в это время в трубку своего телефона старший Головин. И я, кажется, догадывался, кому именно. — Поздравляю тебя! Как — с чем? Жилец твой беспокойный с отпуска прилетел.

Пару минут он молчал, только охая да посмеиваясь. Видимо, Василий Васильевич, начальник охраны нашего посёлка, откуда мы улетели прямиком под Читу, рассказывал о том, как сильно скучал по мне. В цветах и красках своего героического секретного прошлого. Внутренний фаталист, чуткая душа, тут же начал громко икать.

— Ну ладно, ладно, не кипятись так, кардиограмму испортишь! Он сейчас прямо к тебе едет, с друзьями. Нет, не на броне, и без хвоста тачанок и улюлюкующих абреков. Со мной он. С нами шеф и брат мой, Тёмка. Откуда? А-а-а, и молчит сидит, — Фёдор с одобрением покосился на брата, который выпрямился настолько горделиво, насколько позволяла командирская посадка за рулём. — Ну, раз в курсе — нашим проще. Давай, расчехляй зенитки, встречай, и гляди там, чтоб не пальнули в нас на радостях-то. Да шучу я, шучу!

В посёлок заехал только Раджа — остальные машины остались за территорией. Въезд на которую, кстати, опять перекрывали памятные бетонные блоки на тележке из швеллеров. Старший Головин вышел из машины, обнялся с Васильичем, как со старым другом, и мы поехали к дому — остальным он выходить не велел. Только пообещал, что «сам к нам заглянет старый, куда денется».

Дом, который я впервые видел в зимнюю пору, выглядел всё так же замечательно, разве что лужайка перед ним была белой, а не зелёной, и каштан стоял, зябко ёжась без листвы. Дверь открылась бесшумно, затхлостью, покинутостью и одиночеством не пахло — видать, и вправду проветривали. Сразу поставил чайник, а Тёму отправил разжигать огонь на заднем дворе в цепном казане — костровой чаше. Ну, раз он сверхсекретный и продуманный — пусть и дрова продумает, как найти в снегу.

На двор вышли уже с чашками, и одну взяли для него. Зря я надеялся, что он хоть немного устанет или отвлечётся — площадка была вычищена, а дрова лежали прямо в каком-то сварном не то стеллаже, не то шкафу под односкатной крышей, сухие до звона. Часть из них уже потрескивала в костре. Головин принял кружку крепкого чаю с благодарным кивком.