Первый Артефактор семьи Шторм (СИ) - Окунев Юрий

Отступив на шаг, я ещё раз осмотрел знамя. Сколько же нужно было силы воли, чтобы пойти наперекор богам? Что заставило людей подняться, собраться и бросится вперёд? Неужели местные божественные силы настолько плохо относились к людям, что те не смогли терпеть?

Что-то не складывалось в картинке, ведь обычные люди смогли построить города, у них были страны, а воевали они не копьями и камнями, а продвинутым вооружением! Значит не так уж на них давили.

Не найдя ответа на свой вопрос, я осмотрел комнатку. В ней, помимо знамени, оказался манекен с военной униформой, офицерская наградная сабля, пистолет с гравировкой на рукояти и горсть патронов и гильз.

А ещё на правой стене висела фотография. Большая, формата А4, если не больше. На ней улыбались и обнимались десяток человек. Они были испачканы копотью и кровью, форма была разодрана, у троих были серые повязки и у одного — костыль. Но все они были в этот момент счастливы.

Судя по цветам: фотографировали ночью. Лица подсвечены вспышкой, делая их чуть неестественными. На фоне тёмные нагромождения колонн и камней. На краю видного неба висит луна.

Первым из людей я узнал прадеда, второго слева: он походил на моё отражение в зеркале. Через одного стоял морщинистый мужчина, похожий на Романа Чумова из Гильдии Артефакторов. Видимо это Чума, которого упомянул Кефариан. Крайний справа показался похожим на бабушку Воронову, а в самом центре явно находился предок Роксаны Приваловой.

Лица остальных казались незнакомыми, но я подозревал, что это десятка — те самые, кто добрался до самих Богов и смог выжить, получив «облучение» Даром.

Под фотографией к стене прислонили стальной щит. Классический рыцарский треугольный щит. Разве что казалось, что его сначала засосало в измельчитель, но в последний момент успели вытащить. Низ был порублен на куски, а остальную часть закрутило.

Из любопытства я изучил и фотографию, и щит. Стоило мне прищурить глаза, как по ним ударил светлый, почти белый поток энергии.

— Инъектор? — удивившись вскрикнул я.

Лис моментально оказался рядом и коснулся лапами металла. Затем он демонстративно отвернулся и молча вышел.

— Ах, да. Ты говорил, что он круглый. Я тоже так думаю, — сказал я, но из комнаты не вышел.

Я также коснулся металла и попробовал посмотреть на него, не открывая век при помощи Взгляда артефактора. Так было проще. Щит оказался напитан энергией воздуха. Она мощным водоворотом концентрировалась в центре и узкими потоками шла к краям, где сталкивалась с заклёпанным краем и возвращалась обратно.

— Стальная пластина, заряженная энергией с атрибутом ветра. Но не артефакт.

Потоки были слишком хаотичными и нелогичными. Толку от них было немного, несмотря на огромный запас, циркулирующий внутри. Они выстроились в подобие системы только благодаря особенностям структуры самого щита. Как река, которая прокладывает русло по пути наименьшего сопротивления.

Трогать щит не нужно было и моё чутьё и опыт прямо мне об этом говорили. Но с другой стороны, что может быть лучше в качестве фильтра, чем предмет, который обладает той же энергией, что и искомый?

Я не сомневался, что этот щит получил удар силой, что вырвалась при смерти бога ветра и воздуха. Иначе это не объяснить. А значит артефакт, который хранит большую часть энергии того бога, имеет те же характеристики.

Нож для гравировки оказался у меня в руках незаметно. Чуть отставив кисть в сторону, я выбирал место, где отрезать, как выбирает шеф-повар кусок мяса на туше, чтобы приготовить идеальное блюдо.

Малейшая ошибка, и поток, закупоренный внутри металла, вырвется наружу и сметёт меня вместе с частью дома. Такая сила может оборвать даже нити цикла перерождения, не говоря о жизни обычного смертного, которым я сейчас являюсь.

Пока смерть не входит в мои планы.

Я подобрал три места, в которых потоки становились слабее и создавали что-то вроде островов без движения. Мёртвые зоны. Если я смогу вырезать один из них, то у меня будет подходящий указатель и ничего не испортится.

Наконец я решился. Перехватив нож поудобнее, коснулся лезвием поверхности щита. Надавил. Буквально через мгновение почувствовал, как закружилась голова. Поток ветра внутри металла уже почувствовал чужака и начал затаскивать его в воронку смерча.

Но это была одна причина. Вторая же крылась в особенности резьбы у артефакторов. Безусловно, качество резца или гравировального ножа играет огромную роль. И всё же главный нож — это воля и Дар самого артефактора.

Только через усилие возможно обработать некоторые материалы и наделить их особыми свойствами. Если же говорить про удивительные материалы, то запаса мощи нужно ещё больше, ведь они защищаются от посягательств внешних сил: такие материалы уже выстроили за годы и тысячелетия свой внутренний баланс, и теперь не хотят ничего не менять.

Если передавить, то материал просто «выдохнет» или взорвётся. Магия выйдет, обжигая мастера. Это ещё одна причина, почему сложно работать над серийными артефактами: каждый материал индивидуален.

Но всё же я аккуратно и сильно давил на гравёр, погружая его в воздушный металл. Волосы на голове затрепетали от порывов несуществующего ветра. По пальцам пробежал холодок. Соседние потоки, окаймляющие «островок» заходили волнами, сбивая с ритма другие потоки.

Пришлось остановиться, замереть, как глубоководной рыбе, которая почувствовала проплывающую мимо акулу. Не дышать.

Течение внутри металла вернулось к исходному, и я продолжил делать надрез. По лбу уже тёк пот, я погрузился внутрь металл всего на доли миллиметра. Такими темпами я кончусь быстрее, чем кубик льда на июльском солнце.

Сначала я думал прорезать щит на всю глубину, но теперь понял, что мои способности и инструменты не позволят мне такую роскошь. Нужно что-то менять.

«Мне не нужна шпала, чтобы ехать по ней. Мне нужен лёгкий указатель, стрелка компаса, которая укажет направление», — подумал я и изменил подход.

Угол надреза стал иным: теперь я нажимал на гравировальный нож не прямо, а под углом. Быстрый надрез, потом ещё один, и ещё!

В лицо плюнул поток ледяного воздуха, и тончайшая иголка со звоном упала на пол, после чего замерла.

— Хорошо, что не в глаз, — вылизывая шёрстку, прокомментировал Кефир, усевшись в дверях.

Я тяжело дышал, словно только что вырезал череп мамонта из цельного алмаза. Руки тряслись. Всё-таки со смертью в прошлом мире я потерял многое. Гораздо больше, чем думал.

— Зато у нас теперь будет артефакт для поиска. Осталось всё собрать воедино.

Я выключил свет и вышел из закрытого мемориала прадеда. Панель медленно за мной закрылась, скрываясь в темноте под лестницей. Интересно, Лиза знала про это место? Или только про подземелье? И есть ли ещё в доме что-то подобное?

Если бы я не обрёл Дар семьи Шторм, даже такой слабый, не смог бы заглянуть за кулисы прошлого. Кефариан шёл рядом со мной в комнату Сергея. Как только мы вошли, он сразу же улёгся на картон коробки и задремал.

Усевшись за стол, я достал заготовку Следопыта и медленно, очень аккуратно, стал опускать стальную стрелку, напитанную ветром, на подготовленные заранее плоские кристаллы.

На высоте нескольких сантиметров, она задрожала и начала сопротивляться, чуток изгибаясь. Усилив напор, заметил, что тонкий металл изгибается всё сильнее.

«Надо было потолще брать. Но тогда могло рвануть», — думал я, застыв над артефактом.

Но почему они сопротивляются? Это материалы одного класса, сталь даже проще самых простых кристаллов. Неужели огромный запас энергии внутри делает металл особенным?

Пришлось остановится, убрать стрелку, присмотреться. Несмотря на то, что в щите это место обтекалось, всё равно оно было напитано энергией. Если смотреть на тончайшую полоску профессиональным взглядом, можно было бы представить, что перед нами река ветра: сталь выступала руслом, а поток шёл с одного края к другому по верхней поверхности, а обратно — по нижней.