Метка клана (СИ) - Луст Стелла

В какой-то момент накатил страх.

Ведь она, как ни крути, свидетель тройного убийства, которого отпустили на все четыре стороны. Хотя сперва хотели оставить. Что она для Артура? Телка, которую он присмотрел для осеменения? И только. Чувства? Как пришли, так и уйдут. Так почему он отпустил её? Почему был уверен, что она не станет на него заявлять? Рассудил рационально, что ей нечего, по сути, сказать? В неизвестном ей доме, неизвестно где расположенном, она якобы была свидетелем убийства людей, которых она знала только по именам и могла примерно описать внешне? Которых уже никто, скорее всего, никогда не найдет? Убийства малознакомым ей человеком, который, к тому же ещё и не человек?

Теоретически, полиция может допросить Артура, Германа. Их телефоны теперь у неё были. Вряд ли, имея на руках только телефоны подозреваемых, менты прямо сейчас ломанутся по неизвестному адресу, чтобы накрыть… что? Свингер-клуб богатеньких? Она была уверена, что никаких следов Людовичей в доме уже не осталось. Никто из сваргов не будет свидетельствовать против Вожака. Ну а если они хором скажут, что слыхом не слыхивали ни о какой Мире, ни о каких Яриках, а Мира сбежала с вечеринки с фамильным серебром? Что тогда?

В подобных размышлениях она провела остаток дня.

Измучилась просто невероятно, дважды собиралась выполнить свой гражданский долг и позвонить в полицию, но оба раза не решилась. А уже к вечеру до неё дошло, почему Артур так спокойно отпустил её домой.

Мира едва не вмазала себе по лицу со злости.

Этот конопатый сварг вычислил её. Увидел насквозь. Понял темные и не очень глубины её души за то время, пока они были рядом. Он понял, что, несмотря на страх, она оценила то, как он наказал её обидчиков. К слову сказать, оправдывая себя за так и не совершенный звонок в полицию, Мира взвесила происшествие ещё раз и поняла, что это было, по сути, не убийство Артуром Людовичей. Это был честный поединок, в котором он вышел победителем, попутно отомстив за неё. Хоть это и было второстепенной целью.

Мира поняла, что все это — их секс спустя считанные часы после того, как её изнасиловали, потом прилюдный секс, а, главное, принятие ею всего этого — он прочитал в ней. И вел её по этому пути, нимало не сомневаясь в том, что она по нему пойдет. Добровольно. Что внутренний огонь — желания ли, нереализованной страсти — который ему удалось так мимолетно раздуть, начнет гореть в ней, требуя все новой и новой пищи.

Девушка подвела итог пятничного вечера.

Групповуха с тремя мужчинами — впервые. Секс с незнакомым мужчиной на второй встрече — впервые. Поединок за неё, пусть отчасти, который закончился смертью — впервые. Наблюдение группового секса вживую — впервые. Поцелуй с женщиной — впервые. Оргазм от женских пальцев — впервые. Секс на публике — впервые. И, наконец, мастурбация с помощью душа — впервые.

Мира, сказала она себе, не многовато для той, кто вел праведный образ жизни? И не есть ли у всего этого одна и та же причина? Может быть, на самом деле ты просто озабоченная вконец? И не пора ли признаться себе, что нашелся человек, который просто взял и выдернул тебя настоящую из той скорлупы, которую ты себе так качественно создала, что поверила, будто она и есть твое истинное «я»?

Девушка мрачно задумалась.

Всё. В голове был полный сумбур, в котором Артур то представал в виде циничного чудовища, то в образе чуть ли не героя, победителя злых великанов и несущего наслаждение спасенным принцессам. Метания Артура от одной ипостаси до другой до того вымотали Миру, что в какой-то момент с воплем «Пропади все пропадом!» она достала бутылку вина, виноград и сыр и уселась перед ноутом, на котором запустила «Бесстыжих». Оторвавшись от экрана спустя четыре серии и прикончив вторую — и последнюю бутылку — из своих скромных запасов, она плохо слушающимися пальцами открыла чат с Гаем. В голове была похмельная безбашенная удаль, так что в прямоугольничке с закругленными краями куда-то в сеть унеслось: «Я согласна встретиться, если это будет только ужин. Ресторан выбирайте сами. Только нужно запастись гигиеническими пакетами, потому что от вас меня тошнит!»

Хихикая над своим крайне смешным на неё взгляд, сообщением, Мира отложила телефон и откинулась на спинку дивана. Она не ждала ответа, но ответ пришел почти сразу.

«Ресторан выбрал, пакеты будут. Заеду за вами завтра в восемь».

Мира смотрела на сообщение и её обуревали внезапно нахлынувшие противоречивые эмоции. Сожаление о том, что она согласилась встретиться и написала Гаю. Любопытство. Страх. Она побарабанила пальцами пр телефону. Потом написала: «Хорошо».

Голова кружилась. В теле образовалась предательская легкость, ноги стали ватными, а руки неподъемными. Но именно в этот момент в хмельной Мирин мозг пришла мысль, что у неё где-то стоит целая сумка подаренного барахла.

Пошатываясь, она добрела до прихожей, где вчера бросила сумку. С трудом, на ватных ногах, дотащила её до комнаты и плюхнулась перед ней на ковер. Вжикнув молнией, она начала доставать и складывать прямо на пол вещи. Куча мелочевки: топики, юбки, туфли. Всё красное. Одно красное, шелковое, простое и элегантное, с красивой объемной вышивкой. Второе, атлас. И третье, из жаккарда. Платья были просто шикарные. Мире страшно захотелось их примерить.

Она вскочила, вернее, попыталась вскочить. Встала перед зеркальной стенкой шкафа. Посмотрела на свое отражение, на покрасневшие глаза. Господи, подумала Мира, что я с собой делаю. Она прошла в ванную и умылась холодной водой. Пригладила волосы и вернулась в комнату немного посвежевшей. Взяла жаккардовое платье и некоторое время любовалась им, приложив к себе. Смотрелось шикарно. Мысленно поблагодарив Стеллу и Екатерину за подарок, Мира скинула халат, и взяла обнову. Собрав подол в гармошку, подняла руки, просунув платье до плеч. Потом взялась за ткань и быстро натянула платье.

И закричала от боли в спине, плечах и груди.

Морщась и охая, то и дело вскрикивая, она стащила платье и с ужасом уставилась на десятки глубоких, в бисеринках выступившей крови, царапин, исполосовавших грудь.

Слезы выступили сами собой. Мира вытерла глаза и вывернула платье наизнанку

Весь внутренний слой был утыкан булавками так, чтобы острия были направлены внутрь.

7.

— Вот суки!

Мира отшвырнула платье, и всхлипывая, коснулась пальцами ранок, две из которых были прямо возле сосков. Ранки были ужасно болезненными. Морщась от болевых ощущений, девушка нашла зеленку и обработала царапины на груди и плечах, те, до которых смогла дотянуться.

Её переполняла возникшая внезапно злость, на которую наложилось опьянение. Вот же сучки! Ладно, Стелла, она сразу проявила пренебрежительность. Даже ласкала с ироничной миной на лице. Но Екатерина! Была так приветлива! Прямо, как подружка! Суки! Суки!

Вернувшись в комнату, Мира тщательно проверила остальную одежду. Но булавки оказались только в двух платьях, где толщина ткани позволяла незаметно из разместить. Она повытаскивала их, машинально считая. В каждом платье оказалось по двадцать три штуки. Столько же, сколько ей лет. Что, позавидовали молодости? Ещё бы, если правдой было то, что сварги живут столетиями, обе уже — старые кошелки! А то и старые девы! Но, скорее всего, это просто совпадение, решила Мира. Она же не упоминала при них свой возраст.

Мира зло отшвырнула коварные подарки.

Ужасно болела грудь. Хорошо, что ни одна игла не воткнулась в сосок. Девушка представила себе возможные ощущения и её передернуло.

Первой мыслью было вывалить на Артура всю свою злость за подлость его сестер. Но уже схватив телефон, невероятным усилием воли Мира взяла себя в руки. Месть — блюдо, которое подают холодным. Нужно протрезветь, и уже потом подумать, как правильно все сделать. Мире было интересно выяснить, кто стоит за этим, Стелла, Екатерина, или обе вместе. Высказав все Артуру, она навряд ли это узнает.