Последний Архимаг-Император (СИ) - Эмм Влад

— Хмм это уже интересно, — сказал сквозь зубы и посмотрел на парня.

Оказывается, Пушкин — противоположность Александра Ростова. Его не били в академии, он сам скорее всех бил, разбираясь с подлецами и выскочками. Причём не всегда осознанно, потому что плохо контролировал дар.

Ситуацию усложняло обостренное чувство справедливости парня и его вспыльчивость. В итоге, он подставил свой род, нажив кучу врагов.

Но это все же не повод так поступать с наследником графа. Я продолжил расспрашивать Сергея, открывая завесу тайны.

— Все бы ничего, если бы не дуэль с тем придурком. Наследник графа Рогова. Их роду покровительствует князь Вяземский, — выдавил из себя Пушкин в какой-то момент. Наверняка не хотел это рассказывать. Но уговор дороже денег, как говорится.

— Разве могут наказать за победу в официальной дуэли? — озадачился я и почесал подбородок.

— Не могут. Но нам Пушкиным с дуэлями не везет, — мрачно проговорил парень. — Я наломал дров. По сути, совершил убийство.

— Ахах! — не выдержал я. — Если вам было больше шестнадцати лет, и вы дрались без ограничений, то это нормально. Не гладить же по головке того, кто посмел тебя оскорбить!

— Да… Но я убил не только подонка. Там еще секундант пострадал. Да и почетный дуэльный судья Вадим Карлович тоже.

Не понял. Он что разнес дуэльную церемонию в пух и прах? А как же магический купол? И вообще, перечисленные Пушкиным люди сами должны быть не слабыми.

Поставить защиту против случайной атаки студента — для них ерунда. Либо мой попутчик темнит, причем сильно, либо я встретил одного из сильнейших магов.

У него, в отличие от меня, другая сильнейшая магия. Если её укротить, парень без труда станет магистром. Простые владеющие, даже самых высоких уровней, будут почитать его как наставника. Если доживёт до тех пор, с его то характером.

Сергей рассказывал еще что-то, но я почти что не слушал. С ним уже все понятно. Своенравный сильный наследник, с которым непонятно что делать. Таких часто тоже ссылают, вместе со слабаками.

Мол, парень настолько хорош, что ему надо идти дальше. Например, в разломы с монстрами за три девять земель, чтоб не доставлял проблемы роду по глупости.

— Так вот, патриарх пошел на поводу у тех сволочей и не стал за меня заступаться. Теперь я как ссыльный каторжник, хотя просто дрался на дуэли в полную силу, как и положено, — продолжал говорить Пушкин.

Его слова звучали немного нудно, плавно переходя в нытье. Не хотелось слушать жалобы попутчика ближайшие пару часов. Я резко поднял глаза и оживленно вставил:

— Ну, как насчет кофе?

— Что? Я просто хотел рассказать, что мой род меня предал…

— Вот за чашкой кофе расскажешь. Тем более сам только что предлагал, — весело бросил я, поднимаясь на ноги.

Вскоре мы оказались в вагоне-ресторане, где Сергей Пушкин угостил меня кофе, а я его всем остальным. Так как пить пустой напиток было не очень сытно.

Дальше поездка протекала спокойно. Сергей все больше оттаивал, видя во мне возможно даже товарища, а не врага. Я тренировался в меру возможностей, собирал информацию и медитировал. Часы пролетали быстро, остановки сменяли одна другую.

Городов на пути было меньше, а лесов и рек больше. Мы неспешно входили в географическое сердце империи, становясь ближе к конечной цели.

В какой-то момент за окном потянулись горы, которым не видно конца. Иногда они были высокие и заснеженные, с вершинами, на которых дремали белые облака. Иногда появлялись холмы, поросшие лесом, по которым карабкались небольшие деревни.

Мне нравится такой пейзаж, он чем-то напоминает родную империю из прошлого мира.

Сергей не разделял моих чувств. Вечно пялился в телефон, собирая информацию об Аномалии, и жаловался на плохой интернет.

В последний день путешествия живописные пейзажи закончились. Началось то, что заставило Пушкина вздрогнуть и широко открыть рот, не веря своим глазам.

— Ого, это что, война что ли? — спросил мой товарищ, тыкая пальцем в окно, словно маленький.

— Я бы сказал охота, — ответил, спокойно пожав плечами и не понимая, чему Сергей удивляется.

— Мне казалось, охота выглядит по-другому, — выдохнул попутчик.

— Охота выглядит по-разному, — зевнул я.

Пушкин неспроста так встревожился. Мирные города и поселки сменились крепостями и военными заставами. Каждый населенный пункт был обнесен стеной и рядами колючей проволоки.

Мирных граждан империи защищала тяжелая техника и артиллерия. Каждый холм был превращен в огневую позицию.

Перед нами плыли противотанковые ежи, гаубицы, броневики и пикапы с различным оружием. В небе кружили военные вертолеты, по улицам маршировали солдаты, готовые в любой момент вступить в бой.

Но это не самое главное. В какой-то момент, мы увидели разрушения и убитых монстров. В одном городе дома стояли без окон либо наполовину разрушенные. В другом на улицах лежали трупы сиреневых ящеров размером с большую машину.

Это и есть Сибирская Аномалия. Ее нельзя перепутать с другим регионом империи. Тут люди охотятся на монстров, а монстры охотятся на людей.

Дворяне ищут славы и доблести, но часто находят смерть. Военные получают новые звания и кресты на могилы. Кто-то мутит свои дела, обирая людей, кто-то рискует жизнью, спасая других.

Государство в государстве, страна в стране. Место, где не работают правила и каноны простой мирной жизни. Даже многие законы империи теряют здесь свою силу. И это мне сейчас на руку.

Мы прибыли в конечный пункт неожиданно. Утро еще не сменилось днем. Деревья блестели от капель росы, солнце едва поднялось над далекой полоской гор, а простой люд не успел прийти на работу.

Я проснулся и сделал зарядку, насколько позволяло пространство купе. Пушкин спал, укутавшись в одеяло, будто мы путешествовали зимой, без отопления.

Проезжая небольшой город, поезд остановился. Голос из динамиков оповестил нас, что это конечная точка Сибирск. Можно пересесть на другой маршрут, чтобы путешествовать дальше, либо сменить транспорт.

Хм, я думал центр Аномалии выглядит более пафосно.

Хотя бы транспарант какой-то повесили. Мол, вы въезжаете туда-то, туда-то. Вас ждут отличные приключения, а дальше уже зачеркнуто «в желудках у разных тварей».

Шучу. На самом деле я знаю, что важные города и объекты не имеют яркой обертки. Все дело в содержании, которое нам с попутчиком только предстоит изучить.

Не успели остановиться, как поезд задрожал от топота ног, загудел множеством голосов. Кто-то кого-то ругал, по коридору что-то тащили, в соседнем купе лаяла собачонка. А Пушкин продолжал спать, как ни в чем не бывало.

Разбудив попутчика, я принялся собираться. На это ушло не более пары минут, так как путешествовал налегке.

Пришлось подождать, пока проход немного освободится. Затем вышли из поезда на просторный перрон, где была башня с часами, у которых по циферблату шла трещина.

— Это и все? — коротко спросил Сергей, разглядывая снующих людей и простую провинциальную застройку Сибирска.

— А ты хотел фанфары и красную ковровую дорожку? — пошутил я, хотя сам недавно так думал.

— Не, просто это… Ладно, что надо делать? — махнул рукой парень, поигрывая маленькой спортивной сумкой, где почти ничего не лежало.

— Здравствуйте. Простите, что прерываю. Вы тоже в Сибирск? А я думала, раньше выходите, — сказала хрупкая девушка небольшого роста с голубыми глазами и белыми волосами.

Она напоминала богиню холода со старинных гравюр. В прямом смысле слова, белая волшебница. Перчатки на руках тоже белые. Одета просто, но со вкусом. Что-то вроде спортивного костюма с небольшим декольте.

Грудь не больше второго размера, но девушке очень идет. Невзрачная красотка, если говорить коротко. Образ юной аристократки на грани, но без ее перехода. Да, я сразу понял, что она благородная; простолюдинки выглядят по-другому.

Хотя, внешность барышни не имеет значения. Зачем она с нами заговорила? Что если это подстава?