Вампиры ночи - Найт Кейдис

– Позвольте представить вам Саскию, – произносит Константин. – Мы работаем вместе. Она одна из самых потрясающих женщин, которых я когда-либо встречал.

Ожидаю звона. Но ни одного не слышно. Сделав глубокий вдох, я пожимаю руку мужчине.

– Борис – один из моих деловых партнеров, – объясняет Константин, поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону моего запястья. Тихонько сглотнув, я стараюсь сконцентрироваться, но снова ощущаю на кончике языка вкус его крови. – Наше последнее дело оказалось немного сложнее, чем предполагалось. Не так ли, мой друг?

Борис удивлен, что Константин затеял подобный разговор, придя на балет, но он быстро скрывает свое беспокойство.

– Бизнес никогда не бывает простым, вы же знаете. Я тоже очень расстроен задержкой, с которой мы столкнулись. И причинами, которые к ней привели.

Сжимаю руку Константина. Его лицо неподвижно.

– Конечно, – протягивает он, улыбаясь белоснежными зубами и своим будто окаменевшим взором.

Я замечаю, что блондинка смотрит на моего кавалера с большим интересом, чем на своего. Честно говоря, не мне ее винить.

– Такой человек, как вы, никогда бы не стал обманывать меня, верно, Борис?

Старик смеется.

– Никогда.

Я сжимаю руку Константина снова и молюсь господу, чтобы он дождался последнего акта, прежде чем совершит свою месть.

Они прощаются, и Константин уводит меня в другой конец зала. Его рука все еще удерживает мою.

– Спасибо за поддержку, – произносит он. – Остался лишь один человек, с которым ты должна мне помочь, а после мы отправимся в нашу ложу.

В нашу собственную ложу? Даже я знаю, что подобное в Большом театре невозможно!

Высокая стройная женщина медленно направляется к нам. На ней белое платье с оборками, касающимися пола, подобно свежевыпавшему снегу. Ее темные волосы собраны в тугой пучок, а глаза кошачьи, дымчатые.

Чувствую, как Константин напрягается рядом со мной. Здесь замешано общее прошлое. Ого, интересно.

– Катарина, – обращается он к ней, – выглядишь ослепительно.

На ее лице нет улыбки. Женщина смотрит на меня так, будто я только что плюнула ей в шампанское.

– Ты тоже прекрасно выглядишь, Костя, – отвечает она с французским акцентом. – Рада тебя видеть.

– Взаимно.

– Знаешь, тебе не следовало нас покидать, – говорит она. – Ты рожден быть в балете. Другого места для тебя нет.

– Я не уходил, Катарина. Удалился от дел. Переключился на более важные вещи.

– Глупый мальчишка, – нежно воркует она. – Нет ничего величественнее балета.

Константин слегка меняется в лице. Я начинаю чувствовать себя частью декора, как вдруг, наконец, он решает меня представить.

– Это Саския, – произносит Константин. – Моя девушка.

О, так вот зачем все это. Женщина кивает в мою сторону, но игнорирует протянутую мною руку. Как грубо!

– Я рада была видеть тебя, – говорит она. – Надеюсь, вы будете счастливы вместе. Константин прекрасный мужчина. – Ложь. – Я должна идти, мой молодой человек ожидает меня.

Пять звонов лжи подряд. Вау, и не единой правды.

Однако руку Константина я не сжимаю. Пусть идет куда подальше вместе со своим самолюбием. Если он хочет знать, остались ли у его бывшей чувства к нему, то может просто понаблюдать за ее аккаунтом в социальных сетях, как любой нормальный человек.

Она уходит, остается лишь шлейф аромата ее духов. Константин в ожидании оборачивается ко мне. С притворной жалостью широко раскрываю глаза и стараюсь не засмеяться при виде выражения его лица.

– Мне жаль, что у вас ничего не получилось, – говорю я. – Как бы то ни было, она все равно была бы счастлива выполнить плие на твое лицо.

Он хмурится, наблюдая за тем, как балерина плавно перемещается по залу.

– Ты невыносима, – произносит Константин, не глядя на меня. – Тебе это когда-нибудь говорили?

– Список людей, которые так обо мне отзывались, находится под замком в кабинете моего терапевта.

– Невыносима, – повторяет он. – Но все же очаровательна.

И снова ни звона лжи, лишь его рука на моей пояснице, пока он ведет нас по позолоченным розовым коридорам прямо к ложе. Я делаю глубокий вдох, когда Константин пальцем скользит по моей талии. Он выжидающе смотрит на меня.

Когда мы входим в ложу, у меня перехватывает дыхание. Будто попала в гигантское яйцо Фаберже. Никогда раньше не видела столько золота и красного бархата в одном месте и определенно никогда еще не была в частной ложе. Четыре свободных места ждут нас, вся ложа только наша. Константин не кажется мне тем, кто способен делиться с другими.

– Представление вот-вот начнется, – шепчет он, усаживая меня в кресло рядом.

Рассматриваю золотые ряды и бесконечный красный бархат. Потолок украшен картинами с изображением Аполлона и его муз, а над нами возвышается самая большая люстра, которую я когда-либо видела. В центре нее находятся гигантские стекла, похожие на драгоценные камни.

Появляется оркестр, театр погружается в темноту. Сдвигаюсь на край кресла, и красно-золотой занавес расходится.

В следующие полчаса я забываю, кто я и что делаю в России, полностью погружаясь в музыку и историю «Лебединого озера». Наблюдаю за тем, как лебеди грациозно взмывают в воздух, словно снежинки, летающие по сцене под музыку, которую я знала всю свою жизнь, но не могла представить, куда бы она подошла. Изящно изогнутые руки, опущенные головы, вытянутые носочки – все действия идеально синхронны, будто актерский состав состоит из одного человека. Не оторвать глаз.

Спустя некоторое время я ощущаю горячее дыхание Константина у моего уха.

– Ты следишь за историей? – спрашивает он, его голос не звучит надменно.

– Нет, – отвечаю ему. – Но это изумительно.

В животе все предательски подскакивает, когда его взгляд останавливается на мне. Я обращаю все свое внимание обратно на сцену. Десятки танцоров подпрыгивают в воздух, талии балерин завернуты в белые пачки, словно лепестки. В детстве я всегда хотела заниматься балетом, но мама не разрешала. Она говорила, что балет не для Ведьм, что есть много других вещей, которыми мне нужно заниматься вместо того, чтобы впустую тратить время, стоя на цыпочках.

– В балете, – тихо произносит он, опуская руку на мое бедро, – главное контроль.

Я благодарна тому, что мы сидим в темноте, и он не видит, как краснеют мои щеки. Мысли возвращаются ко сну о нем. Ощущаю прикосновение его руки к моей коже, и мне становится сложно сосредоточиться на его словах.

Искоса смотрю на темный силуэт лица Константина. Он наблюдает за пируэтами лебедей на сцене, их руки идеально изогнуты над головами.

Как раз в тот момент, когда мне кажется, что он больше не будет двигаться, его пальцы начинают скользить дальше по шелку моего платья.

– Лебеди могут возвращать свой человеческий облик лишь ночью, – объясняет он. – У озера, наполненного слезами матери Одетты.

Константин слишком разговорчив для балета, но возражений у меня нет. Киваю и смотрю представление дальше. Чувствую тяжелую руку на своем бедре, а его пальцы лениво танцуют по ткани. Когда темп музыки усиливается, его хватка становится крепче, а затем он полностью меня отпускает.

– Вот, это движение, – указывает он, когда главный танцор вращается в воздухе. Я наклоняюсь вперед, чтобы понаблюдать за разворачивающейся драмой, но снова чувствую руку Константина, его пальцы касаются моего платья в месте разреза. Цепляясь за него, он медленно тянет ткань вверх и разъединяет ее, а затем проводит рукой вдоль моего бедра.

Его взор все еще устремлен на сцену.

– Понадобятся годы, чтобы выполнить это движение идеально, – продолжает он. – Танцоры будут пробовать исполнить его снова и снова…

С каждым словом его пальцы делают маленькие шажки, поднимаясь все выше по моей ноге.

– …и снова, – шепчет он, дотягиваясь до моего нижнего белья и осторожно оттягивая его в сторону.

Ясно. Мы и правда делаем это. В Большом театре.