Родная земля (СИ) - Ступников Виктор

Граф помрачнел и уставился на огонь.

— Если ты пришёл за ответами, то зря. И не то, чтобы я не хотел ответить вам… Память, — он постучал по черепушке, — в последнее время все чаще подводит меня. Да и рассудок тоже. Потому я и ушёл из деревни. Наверное, сам знаешь, каких дел может наворотить маг в беспамятстве.

Это верно. На своём веку я встречал такое и ни раз. Особенно, когда только перешёл из разряда инженеров в разряд главнокомандующих, ведь больше не осталось здравомыслящих магов.

Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, где заканчивается правда и начинается игра или старческое слабоумие. Но в его глазах, отражавших языки пламени, читалась неподдельная горечь.

— Память — штука коварная, — согласился я. — Но некоторые вещи забыть невозможно. Как и чувство долга. Вы знаете, что происходит. Знаете, почему эти земли вдруг стали всем так нужны. И знаете, что такое Врата.

Он вздрогнул, услышав это слово, будто его хлестнули по щеке.

— Не произноси это имя так легкомысленно! — прошипел он, и в его глазах на секунду вспыхнул прежний, властный огонь, огонь графа, а не отшельника. — Ты не понимаешь, с чем играешь. Все это — тень от пламени, которое может спалить нашу Империю дотла.

— Так помогите мне понять! — настаивал я, уже почти не скрывая нетерпения. — Клан Димитровых, генерал Варшавский… они что, ищут Ключ?

Граф Попов засмеялся, но смех его был горьким и сухим.

— Ключ? О, они ищут нечто гораздо более приземленное и оттого более ужасное. Они ищут доказательство.

Он замолчал, уставившись в огонь, и я уже боялся, что он снова уйдет в себя. Петр замер за моей спиной, затаив дыхание.

— Доказательство чего? — мягко спросил я.

— Существования другого мира, — старик выдохнул, и казалось, что с этим признанием из него ушли последние силы. — Того самого, что по ту сторону Врат. Димитровы… они не просто олигархи. Они — наследники. Наследники ереси, которая существовала при дворе еще при твоем прадеде. Они верят, что наш мир — лишь бледное отражение того, настоящего. И что, обретя связь с тем миром, они станут богами. А эти земли… здесь тонкая пелена. Здесь реальность можно проткнуть пальцем.

Неожиданно наше милое воркование прервал ледяное, почти загробное, дуновение ветра. Кожей я почувствовал, что это не простое изменение погоды, а приближение…

Я навострил взгляд в ту сторону, откуда раздался порыв и увидел дрожащий тёмный силуэт. Сомнений не оставалось, на меня двигался Тёмный.

Глава 14

Тёмный шёл на нас, не скрываясь и не прикрываясь человеческим лицом. Он был уверен в своих силах и в том, что расплющет нас, как консервную банку.

Я бегло ощупал свой внутренний источник энергии, прикидывая наши шансы в лобовой атаке. Выходило даже не пятьдесят на пятьдесят, как в том анекдоте про блондинку и динозавра. Самоуверенность тёмного была оправдана.

К тому же нас было больше, чем один и мне придется тратить силы на защитный купол для всех, что также не увеличивало наши шансы на становление ожившими трупами.

Времени на раздумья не оставалось. Ледяное присутствие Тёмного сжимало воздух, превращая его в тяжёлую, вязкую субстанцию. Даже дышать стало труднее.

— Все ко мне! Плотным кругом! — скомандовал я, отбрасывая все сомнения.

Конечно, можно было закинуться только что собранным дурманом, но я помнил последствия после последнего его применения, когда чуть было не умер и решил, что рано идти на такой риск.

Я выбросил руки вперёд, выстраивая силовой барьер. Воздух зазвенел, и перед нами возник мерцающий голубоватым светом купол.

Старик Константин вскочил на ноги с проворством, которого я от него не ожидал. Его старческие пальцы взметнулись в сложном жесте.

— Не удержать тебе одному, мальчик! — прохрипел он, и поток его силы, старой, выщербленной, но всё ещё могучей, слился с моим. Купол уплотнился, заискрился, стал почти непрозрачным.

Тёмный не ускорил шаг. Он приближался с той же неумолимой, вселяющей ужас медлительностью. Его форма, лишённая чётких контуров, будто состояла из сгустившейся ночи и холода пустоты. Он не издавал звуков, но в мозгу каждого из нас скрежетал металлический визг, ломающий волю.

— В глаза не смотреть! Концентрируйтесь на моём щите! — крикнул я, чувствуя, как атака Тёмного — не физическая, а ментальная — бьёт по нашей защите. Купол затрещал, по его поверхности поползли паутинки трещин.

Сержант Громов, стиснув зубы, поднял автомат.

— Не надо! — рявкнул я. — Пули для него — пыль!

Орлов, бледный, но собранный, вцепился взглядом в мерцающий барьер, как будто силой воли мог его укрепить. Пётр прикрыл глаза рукой, его трясло.

Тёмный был уже в десяти шагах. Он поднял нечто, напоминающее руку, и сгусток чистой негативной энергии, чёрный как смоль, ударил в купол.

Мир взорвался в вихре света и тьмы. Я почувствовал, как будто мне на плечи сбросили гору. Ноги подкосились, я рухнул на одно колено. Рядом с хриплым выдохом осел Константин. Купол погас, его остатки рассыпались сверкающими осколками, которые тут же растворились в воздухе.

Тёмный сделал ещё шаг. Теперь он был совсем близко. Его безликая маска будто смотрела прямо на меня.

И тут старик Константин что-то прошептал. Это были не слова на знакомом языке, а древние, гортанные звуки, полные власти. Он рванул нагрудный амулет — потускневшую серебряную подвеску — и швырнул её вперёд.

Амулет не упал. Он завис в воздухе и вспыхнул ослепительно-белым светом, словно крошечная звезда. Тёмный отшатнулся — впервые проявив нечто, похожее на реакцию. Его расплывчатая форма задрожала, словно в фокусе плохого объектива.

— Бегите! — закричал Константин, его голос был полон отчаяния и ярости. — Это лишь отсрочит его!

Тёмный снова обрёл форму, но его уверенность, казалось, пошатнулась. Он медленно повернул свою «голову» к распростёртому телу графа, а затем снова ко мне.

Этой секундной передышки хватило, чтобы я восстановил купол.

— Ну уж нет, старик. Видел я такое в кино, когда оставляют на смерть только найденного хранителя тайны. Хотел также что ли? — усмехнулся я.

Из леса вдруг показались женские и мужские фигуры. Они быстро выбегали и, соответствуя своему названию, как бешеные кидались на наш защитный купол. Их безжизненные, но полные ярости глаза смотрели прямо на нас.

Призыв Тёмным этих тварей себе на подмогу отчётливо давал понять, что враг испугался и усомнился в собственных силах. В этом был наш шанс.

Пётр со стоном прижался спиной к моей. Я чувствовал, как его тело судорожно вздрагивает. Даже Громов, видавший виды, сгрёб в ладонь затвор автомата, прежде чем вспомнить о моём предупреждении.

Бешеные, как саранча, набросились на купол. Они не обладали силой Тёмного, но их было много, и они не ведали страха. Каждый удар, каждый треск о барьер отзывался в мне колющей болью, как будто мои нервы были натянуты по его поверхности. Щит снова заходил ходунами, голубоватый свет мерцал, предвещая скорый коллапс.

— Не держаться нам так! — прохрипел я, с трудом выпрямляясь. Колено, на которое я рухнул, горело огнём. — Константин! Есть что-нибудь ещё, из старого арсенала? Световую гранату, хоть святую воду!

Старик, бледный как полотно, с окровавленной губой откушенной в напряжении, покачал головой.

— Амулет был последним… сюрпризом. Теперь только наша воля.

Тёмный, оправившись от вспышки, снова двинулся вперёд. Но его движение уже не было прежним, неумолимым шагом судьбы. В нём читалась ярость. Нетерпение. Он был оскорблён нашим сопротивлением.

И в этой ярости была его слабость.

— Сержант! Орлов! — скомандовал я, мозг лихорадочно ища выход. — Земля! Копайте перед куполом, яму, траншею, что угодно! Отвлекайте бешеных!

Громов, не раздумывая, швырнул автомат за спину и, выдернув из-за голенища сапёрную лопатку, принялся остервенело долбить мёрзлую землю. Орлов, с безумным энтузиазмом, последовал его примеру, работая руками.