Печать пожирателя 5 (СИ) - Соломенный Илья

Синицын скривился, и ничего не ответил. Он отошёл к пульту управления, нажал несколько клавиш, запуская процесс настройки, затем достал из выехавшего откуда-то из глубин панели цилиндра несколько пробирок с разной жидкостью, внимательно их изучил, вылил одну прямо на пол, достал из кармана маленький складной нож и надрезал палец.

Накапав в пробирку своей крови, Синицын установил её обратно в цилиндр (как и прочие), затем вызвал магическую проекционную панель и принялся «загружать» в неё куски заклинания, то и дело поправляя их и связывая разными энергетическими блоками.

Мы с Геллерштейном внимательно наблюдали за его действиями.

Спустя пять минут Синицын закончил, и повернулся ко мне.

— Вы… Апостолов, верно?

— Да.

— Вы… Не заслуживаете смерти, Апостолов. И пусть вы лишили меня надежды на скорое возвращение дочери… Вы были правы. Никто не должен жить за счёт чужих сил. Никто. Залезайте в барокамеру, молодой человек. Избавим вас от этой дряни.

Глава 2

Выписка

Месяц спустя. 13 июля 2031 года. Клиника «Тихое место»

Я сидел в кабинете профессора Геллерштейна, и внимательно прислушивался к своим ощущениям. Это было… Бесподобно, честно говоря.

После тех ночных событий в зале с барокамерами прошло чуть меньше месяца — и я, наконец, завершил курс усиления искры.

И теперь мог гордо именоваться Адептом!

Что это значит? То, что (наконец-то!), энергетика развилась настолько, что мне открылись возможности, доступные местным магам от рождения.

А именно — возможность заполнять искру без энергокристаллов, а просто впитывая магию из мира!

О да-а-а-а, это было превосходно… Это было такое приятное ощущение, которое и словами передать невозможно! Да, пусть скорость восстановления была не слишком быстрой — всё равно круто!

Теперь моя искра восстанавливалась сама, аккумулируя энергию окружающего мира со скоростью два процента в час. Крохи, конечно — но за двое суток энергетика восполнялась почти полностью! Правда, за счёт того, что я был «неведомым», выбирать тип энергии было нельзя — она «закачивалась» в меня вся подряд, вперемешку, да ещё и всегда в разных пропорциях, но…

Это было куда лучше, чем раньше!

Если же мне была нужна более «конкретная» зарядка, то следовало пользоваться Источниками — к которым доступа у меня пока что не было. Но с их помощью восстанавливаться можно было куда быстрее — четыре процента искры в час при нахождении в непосредственной близости и настройке на них, и шесть процентов в час — во время медитации.

Сам собой, я мог просто «пожирать» энергию из них, как и раньше. Но теперь у меня была и «легальная» возможность напитываться колдовскими силами, и это, как минимум, было прекрасным прикрытием.

А ещё… Я наконец-то почувствовал, что могу манипулировать Эфиром, который ранее вытянул из Кубка Синего Пламени!

О-о-о-о, вот уж чего я ждал на самом деле!

Управление вселенской энергией — то, ради чего изначально я и продумал развитие энергетики этого тщедушного тела! И вот теперь, постигнув второй из шести «официальных» рангов, я, наконец, сделал то, что давно хотел.

Потратил часть Эфира на первое эфирное заклинание.

Я сделал это вчера ночью, после того, как Геллерштейн провёл финальную процедуру в очищенной от проклятья барокамере, и я окончательно прочувствовал усиление искры.

И, разумеется, первым делом я соорудил себе защиту. Но не простую, далеко-о-о-о не простую…

На это ушла половина всего Эфира, который я вытянул из Кубка, но результат того стоил. Теперь в моей искре присутствовал незаметный прочим магам конструкт. При активации любого рода магической защиты — внутренней (которую колдую я), или внешней (защитные артефакты), конструкт мгновенно встраивался в неё, добавляя одну интересную особенность.

Теперь десять-пятнадцать процентов приходящегося на защиту урона трансформировались в энергию, из которой было создано атакующее заклинание — и эта энергия тут же попадала ко мне в искру.

Ха!

Нефиговая такая прибавка в бою! И что самое главное — неожиданная для соперника, ведь сила атакующего заклинания уменьшалась на те самые десять-пятнадцать процентов!

Можно было, конечно, потратить весь Эфир, и сделать это заклинание мощнее раза в полтора — но я решил, что целиком тратить столь драгоценный ресурс не стоит. По-крайней мере до тех пор, пока не добуду ещё немного.

Оставшийся Эфир мог сильно помочь в создании пространственных тайников, или в улучшении усиливающих мои способности «пожирателя» артефактов типа перчатки — так что тратить его сразу и весь на одно-единственное заклинание было бы очень глупо.

Тем более, что я убедился, что получив ранг Адепта могу им манипулировать — пусть и вспотел как после ста километрового марафона…

Обидно, конечно, что Эфир был «конечной» субстанцией. Использовать его определённое количество можно было лишь раз — эта энергия не восстанавливалась, и потратив запас, нужно было искать её заново.

В мирах Титаноса, например, имелись Древа, от которых мы, его слуги, имели право подпитываться. Но — не всегда, и не в любом количестве. Чем выше ты по «служебной лестнице» владыки вселенной — тем больше тебе доступно, но…

Здесь-то никого из моих богоподобных родственничков нет, а Древо имеется — так что оно в полном моём распоряжении.

Если только Салтыков тоже не прочухает о нём…

М-да… Я и забыл про Петра, который уже умел манипулировать Эфиром… Интересно, откуда он научился этому? Что умеет, какой у него запас вселенской энергии?..

Эх, а ведь он теперь подозревает, что я магией крови умею баловаться… Как бы не решил, что может давить на меня…

Хотя бы до того момента, пока я не выведаю его секреты и не воспользуюсь возможностями, которые Салтыков для меня открыл.

Мои размышления прервал звук открывающейся двери.

Я повернулся в кресле, и увидел профессора Геллерштейна. После тех ночных событий месячной давности он сдал — сильно сдал. Решительность во взгляде исчезла, уступив место печали, широкая походка превратилась в шаркающую, а всегда шикарные и аккуратные седые волосы будто поредели, и теперь частенько оказывались в беспорядке.

Могу его понять… Сын стал чернокнижником, около шестидесяти клиентов оказались заражены его проклятьем, и теперь ещё всё время перед глазами бывший коллега, чью дочь Геллерштейн убил, а самого Синицына предал забвению.

Представляю, каково ему теперь — тут даже никакого пожирания эмоций не требуется.

— Профессор, — я кивнул Геллерштейну, когда он обошёл стол и будто бы с трудом сел в своё кресло.

— Господин Апостолов… Прошу прощения за долгое ожидание.

— Ничего страшного.

— Как вы себя чувствуете?

— Великолепно, — ответил я, ничуть не покривив душой, — Пожалуй, с момента пробуждения дара я никогда не чувствовал себя так хорошо.

— Что ж… — губы директора клиники тронула слабая улыбка, — Рад это слышать… Результаты сканирования, которое вы проходили сегодня утром, я изучил, и… Полагаю, ваше пребывание здесь подошло к концу. Вы получили то, за чем явились, полностью стабильны и…. Удовлетворены?

Вопрос был отнюдь не праздный.

— Вполне. Практически… полностью.

— Практически?

Геллерштейн напрягся.

— Практически — потому что вы не до конца выполнили своё обещание, данное месяц назад, профессор.

— Ах, вы об этом… — директор клиники пожевал нижнюю губу, достал из нижнего ящика стола так хорошо знакомый мне планшет, и совершил несколько манипуляций.

Через пару секунд на моих линзах высветилось сообщение.

'Входящее зачисление средств.

Баланс: 3 037 841 рубль'

— Превосходно, — улыбнулся я, ничуть не чувствуя за собой вины.

Нет, ну а что⁈ Его сынок тут творил чернокнижные ритуалы, меня мог убить (пусть лет через десять — но всё же!), и ещё кучу людей… Так что клиника ещё легко отделалась, всего лишь вернув стоимость лечения.