Призрачная кровь 3 (СИ) - Шатилова Елена

Я сложила руки под грудью и приготовилась слушать внимательно.

— Вы носи… вы бывший обладатель чёрной крови, фигура с таким статусом делается ещё более заметной. Если не знаете, то подозреваете, что общество расколото, неявно, конечно, на два лагеря. Те, кто готов искоренять всех носителей чёрной крови, такое практиковалось на многих секторах, когда появились первые случаи инициации. Но есть и те, кто пытается внушить их полезность обществу и даже продавливают идею, что только они могут уничтожить Чёрные путы Земли.

Независимо от желания, я кивнула, это явно откликнулось на мои личные ощущения. Надеюсь, он не сочтёт кивок как солидарность с последними.

«Палач» сощурил глаза.

— И какова моя роль во всём этом? Я далека от политики и вообще я ребёнок! — я пыталась защититься.

— Очень интересный ребёнок, — Пётр Михайлович скупо улыбнулся. — Вы разительно отличаетесь от своих сверстников, и это делает непредсказуемым ваше поведение и развитие дальнейших событий, — мужчина задумался, но не сводил с меня глаз.

Я боялась, что он обдумывает возможность моей изоляции, боевой настрой быстро улетучился, я нервно стала мять ладони, прилепилась привычка от Алексея Тимофеевича.

— На вас, в конечном итоге, выйдут последние…

— А какой во мне резон, у меня же нет чёрной крови? — надеюсь, он не примет постоянное утверждение этого, за признание обратного.

— Вы можете стать символом, связующим звеном и байкой о возможности нормальной жизни для носителей чёрной крови. Когда это произойдёт, даже если просто кто-то начнёт вести близкие к этой теме разговоры, прошу незамедлительно сообщать мне, — было сказано без угрозы, ровным, можно сказать дружественным тоном, но я поняла последствия, если я что-то утаю.

— Обещаю, что непременно сообщу. Я свободна? Простите, но не переношу тюремные стены.

— Это хорошо, что не переносите. Да, вы свободны, но, если понадобится беседа, я вас вызову.

Пётр Михайлович подошёл к двери и, открыв её, дал распоряжение проводить меня до выхода.

Глава 2

Пока шла за сотрудником в форме, очень боялась, что «палач» передумает и окрикнет сопровождающего или ещё хуже, меня ведут не на выход, я во вчерашнем состоянии не запомнила путь, которым меня вели.

Я повернулась назад, Пётр Тимофеевич смотрел мне вслед, сощурив глаза, поторопилась повернуться обратно и стала смотреть вперёд. Страшный человек, может раздавить меня, да любого, одним только словом. Запоздало начало потряхивать, я играла с огнём и разговаривала с ним слишком свободно. Хотя, возможно, поэтому он был со мной столь откровенным, несмотря на то что я ребёнок.

Хотелось просто побежать, я изо всех сил терпела. Наконец-то мы повернули по коридору, и я скрылась с видимости палача. Показалась большая массивная дверь, у которой стояла пара мужчин на посту.

Меня пропустили без лишних вопросов, даже без особого внимания.

Я вышла в одиночестве и, спустившись с лестницы, глубоко вздохнула холодный воздух. Хорошо-то, как, хоть и по-осеннему прохладно. Я поёжилась и обхватив себя руками и посмотрела в небо: синее, уже совсем не летнее. Пора домой.

Глядя на голубую гладь с размазанными облаками, подсвеченными тёплым утренним солнцем, я задумалась. Дом… а был ли он у меня когда-нибудь? Нет, не родительский, свой.

Всплыли Настины ощущения, она как не странно считала институт своим домом. Ведь вся боль и одиночество, которые она испытывала в тюрьме, не могли сравниться с той болью, что она испытала в тот день, когда от неё отвернулась семья. Да, она потом осознала ту страшную правду и поняла всю опасность своего дара, но избавится от этой боли не смогла, она стёрла для неё понятие отчий дом, мать, отец… остались родственники, которые её посещали.

А у меня его не было. Квартира, где я жила, а верней ночевала, будучи Нессой, никогда не давала ощущения домашнего очага. Я немного ощутила тепло, живя в бывшей комнате матери Насти, и вот сейчас, в этой маленькой квартире мне было хорошо, и Александра этому способствовала, став мне практически старшей сестрой…

От смотрения наверх, оттого немного затекла шея, опустила голову, посмотрев на дорогу.

В этой части городка было безлюдно, поэтому я издали заметила мужскую фигуру. Это был Алексей Тимофеевич, и в руках у него было знакомое пальто, моё. Я улыбнулась, не ожидала такой заботы.

Увидев меня, он перешёл на бег и, подбежав, без лишних слов помог надеть пальто. Потом посмотрев на мою голову, снял свой шарф и протянул мне. Я не стала отказываться, обернула им голову, обмотав вокруг шеи длинные концы.

— Спасибо, — поблагодарила.

— Я сильно волновался, Настенька. Зачем судьба посылает вам столько испытаний?

А вот, правда, зачем? — спросила у себя с издёвкой. Наверное, потому, что сама провоцирую. Хотя, возможно, он имел в виду жизнь Насти, до моего появления.

— Что нас не убивает, делает сильней, — процитировала крылатую фразу и подкрепила улыбкой.

— Вы сильная, девочка. Я рад, что вы остались в прежнем настрое.

— Я знала, что невиновна… Профессор, а не угостите ли меня кофе? — ушла я от неприятной темы. Зная, что мы как раз будем проходить мимо исследовательского корпуса. — Или вам надо на занятия?

— Сегодня до обеда уроки отменены, ведутся следственные мероприятия. Так что пойдёмте, дорогая коллега, заодно покажу, что я уже сделал по формуле…

— А откуда вы узнали, что меня выпускают?

— Я попросил мне сообщить, если… когда вы освободитесь. Мне пошли на встречу. Александра по моей просьбе утром вынесла пальто, она была в удручённом состоянии. Вам повезло с подругой, хорошая девочка. Пойдёмте, пойдёмте… — профессор поторопил меня.

В лаборатории кипела работа. Занятия отменили, и появилось время для исследований.

Увидев меня, все остановили работу, некоторые ребята улыбнулись, в их числе, как ни странно, был Дечебал, а кто-то смотрел со страхом. Теперь вся академия знает кто я — бывшая обладательница проклятого дара. В глазах так и читалось: а вдруг опять проснётся.

Я давно не видела дикаря и заметила изменения в облике, видна была женская рука: уверенный взгляд, да и движения приобрели плавность, дикого зверя приручили, надолго ли…

Ладно, не моё дело, они взрослые люди, вдруг у них всё серьёзно сложится.

Алексей Тимофеевич сразу налил по кружкам кофе из термоса. Простой напиток без изыска, но мне он показался очень вкусным, потому что символизировал свободу. На столе появились тарелка с бутербродами, печенье и даже красное яблоко. Профессор пытался меня покормить.

— Спасибо, но я недавно завтракала, — отказавшись улыбнулась, но яблоко взяла.

— Тогда конфеты, — Алексей Тимофеевич достал из стола коробку шоколадных конфет и открыв предложил.

Взяла одну и отправила в рот, сладость лопнула, и на язык потекла фруктовая начинка.

— Вкусно. Показывайте, что получается, — вернула профессора в исследовательское русло, а то он сидел и смотрел на меня как на заблудшее дитя, только что вернувшееся домой.

— Ах, да…

Алексей Тимофеевич отошёл к комоду и, открыв ящик, достал большую папку. Вернувшись, положил передо мной и открыл. Сверху лежал лист, исчерченный цветными чернилами, он использовал мой метод и менял цвет на каждом слое.

Я стала всматриваться и сразу увидела ошибку, без спроса взяла ручку нужного цвета и начала править. Профессор терпеливо ждал и всматривался, что я делаю. Вопросов не последовало, значит, и без пояснений понял.

Нашла ещё одну мелкую ошибку и одну глобальную, структура поехала. Не стала спрашивать разрешения, просто поверх жирно начёркала верный вариант.

Профессор повздыхал, покачал головой и стал рассматривать правки.

— Да, вот здесь как раз я сомневался, но дальше всё логично шло…

— Надо придерживаться формы шара. Это самая правильная фигура, сами же говорите, что магическая формула — центр всего, это точка, от которой пойдёт всё остальное, — сейчас я была не Настей, и мне показалось, что Алексей Тимофеевич что-то заподозрил.