Почувствовал, как радость захлестывает. Как мурашки бегут по коже. Как в груди разливается что-то теплое. Десять лет! И только сейчас?
Я прижал девушку к себе и впился в губы так, что она застонала. Ее упругая грудь приятно уперлась в мои грудные мышцы.
— Только сейчас! Я тоже в шоке!
— Подожди, — отстранился я, — а это не сон? — оглядел все вокруг, — не смерть? Все, так же, как когда меня казнили.
— Конечно же, — Катя мило улыбнулась, — конечно же, Паша, это все сон…
Глава 14
— … Но сон, который я вызвала намеренно. Я намеренно втянула тебя в него, чтобы рассказать обо всем. В заклинании усмирения души, которое ты забрал у того безумца с арены, там было нужное слово.
— Сон, — сжал я губы, — как я узнаю, что этот сон… явный? Как бы странно это ни звучало.
— Узнаешь, Паша, — Екатерина прижалась ко мне и нежно поцеловала в ключицу, — после нашей с тобой сегодняшней встречи, ты получишь кое-что, что не оставит у тебя сомнений.
— Ты можешь вызывать такие сны намеренно?
— Теперь могу. Когда получила новое слово, — она кивнула, — но это тяжело. И требует долгого отдыха.
— Я хочу знать, что ты хотела сказать мне вчера вечером.
–Ты помнишь формулу того заклинания на латыни?
— Конечно, — я кивнул, — на русский оно переводится как “я подчиняю твою душу себе”.
— Я, — улыбнулась Катя, — первое слово — “Я”.
— Что? — я недоуменно посмотрел на нее, — ведь оно встречается в формулах очень часто.
— В том то и дело! Что суть не только в слове, но и в заклинании, которое его содержит!
Девушка показала в улыбке белые зубы. Они очень ярко контрастировали с ее серой кожей.
— “Я” в одном заклинании, и “Я” в другом, это разные слова. Одно подойдет другое — нет.
— Это все усложняет, — нахмурился я, — но поможет в поисках. Выходит, мы ищем ни слова, а заклинания.
— Выходит так.
— Что ты имела в виду, когда говорила, что расчленяла кого-то?
— Заклинание. Я разобрала его на составляющие. Научилась делать это за прошедшие годы. Без тебя, — она положила маленькую ручку мне на грудь, посмотрела на меня из-под полуприкрытых век, — я не смогла бы этому научиться. Так и нашла первое слово.
— Тогда мы отыщем и остальные, — я заглянул ей в глаза, — мне все равно, сон это, или явь. Твоя кожа, мягкая и теплая, как у живой женщины. Ты пахнешь собой, и я хочу тебя взять.
— Я тоже этого хочу. Более того, так, я смогу дать тебе кое-что.
— Что?
— Помнишь, как я передала тебе черный ореол?
— Помню, — я улыбнулся, — то видение было лучше любой ночи, проведенной с живой женщиной, за прошедшие десять лет.
— Я рада быть особенной для тебя, — опустила она глаза, — и рада дать кое-что еще.
Я не ответил и только улыбнулся. Тронул ее щеку и привлек к себе. Потом поцеловал в губы, челюсть, шею, ключицу и, наконец, грудь. Катя приглушенно застонала. Мы медленно опустились на пол, сплетая наши тела.
— Красный ореол, — проговорила она, положив голову мне на живот.
Я чувствовал, как ее тонкие пальцы скользят по моему прессу.
— Красный? Что он делает?
— Он образуется перед черным. И магия, проходя через него, укрепляет тело. Я создала его для тебя. Ведь Игнат слаб. А с красным ореолом ты окрепнешь быстро. Если будешь захватывать чужую магию.
— В следующий раз я хочу тебя так. Без всяких ореолов, — улыбнулся я.
— Позови, — она подняла голову, посмотрела на меня белесыми глазами, — и я приложу все усилия, чтобы прийти к тебе.
Я тронул ее лицо, девушка, словно кошечка стала нежиться о мою ладонь.
— Когда я получила слово, нашла в себе силы создать еще один ореол. В целом, я почувствовала себя лучше, сильнее и более живой. Думаю, когда ты найдешь другие слова, я смогу сделать новые ореолы.
— Мне нужно развивать мои. Займусь этим через дуэли.
Потом мы долго разговаривали. Я рассказал Кате о том, что произошло со мной за последнее время. Об академии, о внучке одноглазого герцога и артефактах, об охоте на мага крови.
— Ты всегда делал, что считал нужным, — проговорила она, — я всегда тебя поддерживала. Поддержу и сейчас, Паша. Но прошу лишь об одном. Умоляю, не погибни.
— Тогда, перед перерождением, — засмеялся я, — и на дуэли. Ты была против моих решений. Спорила со мной.
— Я боялась. Это был женский страх. И только. Мне стыдно за те слова. Если бы я смогла тебя убедить, мы бы не получили первого слова.
— Что ж. Я рад, что сложилось все именно так, как сложилось. И еще. Я обещал тебя вытащить отсюда, — глядя в черную тьму “нигде” проговорил я, — и сделаю это. Обещаю теперь еще и не погибнуть. Как бы враги ни старались меня убить.
— Спасибо, — девушка крепче прижалась ко мне.
Некоторое время мы молчали. Просто наслаждались компанией друг друга, будто оба были живыми.
— Паш?
— Ммм.
— Мне странно, что мы нашли первое слово только сейчас. Десять лет неудач, а тут. Сразу же.
— Я уже думал об этом. Но выкладывать мысли пока рано.
— Я тоже думала, — она приподнялась на локтях, посмотрела на меня, — у меня такое чувство, что кто-то ведет нас. Когда ты оказался в новом теле, я стала чувствовать в “негде”...
— Что?
— Я не знаю. Не уверена.
— Кать. Скажи, пожалуйста.
— Будто бы в “нигде” появился еще кто-то. И он следит за мной. Но и направляет.
— Как это? — я нахмурился, принял сидячее положение, и Катя тоже поднялась, поджала красивые ножки.
— Прости, Паша. Я не могу этого объяснить.
* * *
Старая заброшенная лесопилка располагалась на возвышенности. Отсюда открывался великолепный вид, как на сам Екатеринодар, так и на его сельское предместье.
В ночной тьме город сиял многочисленными огнями и походил на небо, отражающееся от земли.
Лесопилка же, выглядела совсем иначе. Оголенные стропила и частичное отсутствие крыши делало ее похожей на огромное мертвое чудовище.
Во тьме, большая черная тень промчалась по нему. Пролетев над водонапорной башней, она мягко приземлилась у лесопилки.
Коснувшись подошвами земли, Виктор Орловский выпрямился. Пожамкал искалеченной пятерней. Хрустя гравием, он вошел в здание лесопилки и стал ждать. Он надеялся, что ждать придется недолго. Ведь если жена заметит, что он исчез, Виктору придется оправдываться и лгать. Он не любил лгать. Но в последнее время делал это слишком часто.
К примеру, он солгал жене, что пальцев решился в бою с сильным магом-преступником. И отрастить их при помощи чар не выйдет. Последнее, впрочем, было правдой.
Нож, смоченный в черной споре, блокирует любую возможность магического лечения.
А еще Виктор в последнее время плохо спал и много пил. Правда, это его почему-то не сильно волновало. Такие проблемы казались мелочью на фоне всего остального.
Когда во тьме большая птица хлопнула крыльями, Виктор отстранился от столба, подпирающего дырявый навес. Он оперся о столбик спиной для удобства, но теперь выпрямился.
Прилетел дрозд-посланник из Питера.
Виктор протянул трехпалую раненую руку со специальным кожаным наручем и дрозд сел прямо на наруч. Привычным делом птица сгорела. Ее черные лапки упали на землю.
Вместе с ними упала и обгоревшая записка. Подсвечивая себе землю проводником, Владимир отыскал ее и прочел.
“Роялисты недовольны тобой, но принимают твою жертву плоти. Мы даем тебе второй шанс выполнить задание. Девушка и мальчик будут жить, если Замятин умрет. Убей его. Мы обеспечили все условия. Один из нас или уже заманил, или вот-вот заманит Замятина на Большую Арену. Ты знаешь дорогу. Уничтожь его по пути. Империум стат”
— Империя стоит, — прошептал Виктор.
* * *
Удивительно, но когда сон кончился и я проснулся, то ощущение было такое, что провел ночь с девушкой. Будто бы только ранним утром любовница ушла по делам.
