Человек из Кемерово (СИ) - Борисов Олег Николаевич

— … Меня зовут Лайкосса.

Однако. Таежники похожим образом самок росомах называют. Дикие создания, особенно в гневе. На ленточки распустит и не успеешь даже за ружье схватиться.

— Очень приятно. Тогда, с вашего позволения, я постараюсь разрешить возникшее недопонимание… Ваш сын нашел с друзьями старый клад, мелкие монеты столетней давности. Скупщики в городе дают за них один к десяти. Я примерно столько же или чуть больше.

— Деньгу за гривенник?

— Совершенно верно. За монету до Восстания Пустоцветов в хорошем состоянии. И я не скупаю краденное и снятое с трупа… Да, ребята не понесли найденный клад сразу домой. И не стали хвастать на всю округу удачей. Но они не совершили чего-либо предосудительного. И честно заработали свои деньги… Насколько понимаю, ваш сын дал вам наличные, чтобы вы могли прикупить что-нибудь домой. По мне — это хороший поступок. Не потратил на пиво, сласти и не проиграл в карты. А принес домой заработанное.

Вы когда-нибудь видели, как краснеет снага? Не от злости, а от смущения? Так вот, Лайкосса краснела очень симпатично — мочки ушей чуть изменили цвет и щеки запунцовели.

— Простите меня, ради бога! Я подумала, что он снова спутался со шпаной из Гончарки. Его уже забирали разок за драку в том районе. Подумала, какому-нибудь залетному карманы вывернули.

— Мам!

Знакомое место. Улица Гончарова идет вдоль Томи, место, где постоянно устраивают променад вечерами накачанные ребята с Джамбуллы. Чтобы чужак прошел и в ухо не получил — это из разряда фантастики.

— Как видите, я не пытаюсь вовлечь вашего сына в криминальные сети. Не пытаюсь подбивать его постоять на стреме, когда полезу в ларек за бутылкой водки. Я просто заплатил ему за вещь, которую смогу позже продать чуть-чуть дороже.

Теперь все уши стали розовыми.

— Я совсем не это хотела сказать!

— Разумеется. Просто соседи в Нахаловке зачастую рассказывают всякую дичь. Например, что я авторитет у сидельцев, что у меня собственная банда из молодых головорезов на подхвате и что вчера анархисты взорвали вашего покорного слугу вместе с дамбой.

Судя по тому, как вскинулась гостья, что-то похожее она как раз и услышала. После чего испугалась за сына. Потому что — мало ли чем занимается непонятный мужик с подранной рожей, а кровиночка — она одна. Вдруг в самом деле что серьезное — и пиши потом письма мелким почерком на каторгу.

— Сударыня. Эти деньги принадлежат вашему сыну. Он может забрать их сам или это сделаете вы. Я не принимаю возврат, такова политика моего заведения… Спасибо, что зашли лично и мы разрешили возникшее недопонимание.

Двое младших приятелей Сиплого выскочили первыми. Он открыл дверь и держал, чтобы мама могла выйти на улицу. Но Лайкосса задержалась у порога и пробормотала, смущенно разглядывая носки лакированных туфель:

— Вы уж не держите на меня зла, пожалуйста. Просто как Варнак умер, я очень беспокоюсь за сына. Не хочу, чтобы и он сгинул за решеткой.

— Я понимаю… Кстати, если у ребят остались еще монеты, я всегда их готов взять по стандартной цене. Если мне не нравится клиент, я с ним просто не работаю. Но никогда не пытаюсь обсчитать или обмануть каким-либо образом… И еще. Мне нужен помощник на сдельщину. Я два раза в месяц бываю на аукционах, вожу туда разные ящики с редкостями на продажу. Так вот, работа на выходных. Что-то носить, помогать расставлять в залах, затем аккуратно убирать обратно и грузить в такси. Такая занятость вряд ли помешает учебе и не требует быть очень сильным… Полушка за час работы, я считаю полный рабочий день, то есть восемь часов. Четыре деньги за выходной. На мой взгляд — вполне неплохо.

Теперь на меня смотрели удивленно оба — и мать, и сын.

— Вы хотите сказать, что хотите взять Сиплого на работу⁈

— Совершенно верно. Я присматривался к нему. И он меня устраивает. У него есть очень важное качество. Он честен и держит данное слово… Кстати, двое любопытных сорванцов могут помогать с погрузкой-разгрузкой здесь. Им сдельщину оплачу отдельно… Подумайте. Июль я буду занят другими делами, но в августе четырнадцатое и двадцать восьмое число могу пометить, что у меня будет помощник.

Я настолько их ошарашил, что ушли не попрощавшись. Выскользнули на улицу, и доводчик вернул дверь на место.

Тут надо понимать, что при всем нашем «взаимном перемешивании» миры орков и людей стоят на особицу. Да, многие взрослые работают на предприятиях. Многие держат небольшие лавки и магазинчики в других районах. Но именно в Нахаловке живет большая часть криминального элемента, который доставляет кучу неприятностей милиции. И если патрули и обычные горожане присматривают за мелюзгой вне анклава, то внутри любой чужак запросто может огрести неприятности. Начиная от мелких, вроде как спертого кошелька. И заканчивая большими, когда перебравшие пива братки из Джамбуллы станут играть бедолагой в футбол.

То, что я считаюсь местным, это признание моей безобидности для аборигенов. Я не стукач, не подпольный алхимик или еще какой неприятный кадр. Моя работа не закончится тотальной облавой или визитом гвардии с огнеметами наперевес. Но при всем этом — для любого орка я сначала человек, а потом уже «ой, я его где-то видел». Это для соседей примелькался и часть подростков успели заработать по моей просьбе монетку-другую. Зато скажи любому алкашу из районов Нахаловки, где я не бывал: «мужик зеленых на работу нанимает, слышал?». И будьте уверены, покрутят пальцем у виска. Потому что снага — это всегда бардак, спертое чужое имущество и желание нагадить в распахнутую душу. Воспитание, ничего с этим не поделаешь.

Постояв у стола, я решил сделать себе чай покрепче и полистать новый каталог. Успокоить нервы, так сказать. Вид разного рода драгоценных изделий и гениальных творений артефакторов действует на меня умиротворяюще.

Кстати, заодно можно и «Новейшую историю Кемерово» полистать. Прикупил при случае в библиотеке. И там точно что-то о Варнаке было. Вроде как он хотел букмекерскую контору открыть и тараканьи бега. Но отказался таким же хитрым и наглым скидку давать. Поэтому обвинили в подтасовке результатов и сдали милиции. А правосудие в Государстве Российском действует без осечек — кого поймали, тот в итоге в краях далеких и сгинет. Особенно если наглый без меры и права пытается качать.

* * *

Старый ювелир был занят необычным делом. Стоял перед большим зеркалом и придирчиво инспектировал галстук-бабочку. Да и в целом выглядел очень импозантно. Клетчатый костюм-тройка, лакированные штиблеты и серый котелок с широкой клетчатой лентой над выгнутыми полями.

— Мое почтение, Гирш Хаимович. Мне кажется или вы собираетесь на благотворительный вечер?

— Вашими бы устами, Илья Найденович. Увы, супруга поставила ультиматум. Или мы идем в гости к родственникам. Или она покупает на конец июля билеты на воды. А я не люблю воды. Я там лежу на пляже и толстею. И еще от сельтерской у меня изжога.

— Знаете, я безмерно рад нашему знакомству. Потому что я пытаюсь прикоснуться к глубинам вашей мудрости и это помогает мне избегать многих неприятностей. Например, не соглашаться на восстановительные процедуры на курортах, как мне в последний раз настоятельно рекомендовал доктор.

Старик перестал разглаживать галстук и безапелляционно заявил:

— Нынешние доктора — жулики. Все. Поголовно. Если вас в самом деле заботит здоровье, езжайте в Сартачуль. Там до сих пор рядом с источниками Блаженного Пантелеймона обитают отшельники. Торгуют заговоренной водой и проводят медитативные сеансы.

Я с большим подозрением взглянул на ювелира. Про «святых» с Сартачуля слышал. Привозили оттуда на оценку «лечебные амулеты». Никаких полезных функций в этих поделках из коры с ближайшей осины я не смог обнаружить при всем желании.

— Вы серьезно, Гирш Хаимович?

— Шучу… Нет, за пять денег я весь день проболтался в лесу, накормил комаров и почти купил связку перьев от сглаза. Как говорится, что не сделаешь ради любимой внучки, которая ну очень хотела помочь мне поправить здоровье.