Миротворец. Дипломатия Кланов (СИ) - Пламенев Владимир

— Тот, кто подкинул ей жучок.

— Франкопан?

— Других вариантов я не вижу, — произнёс я.

— А ты не думал, что это сама княжна?

— Нет, исключено, — я покачал головой. — Будь это так, она бы ни за что не поехала в посольство. Нет, — я нахмурился, — она даже не заикалась о Непчиче, как о своём спасителе. Даже не просила меня, чтобы я доставил её в ближайшую войсковую часть.

Я даже не стал говорить о том, что когда трансляция закончилась и посол рассказал нам о требованиях Непчича, княжна замерла, смотря на него. Тогда в её глазах не было ни надежды, ни облегчения — только застывшая тревога. Она точно не видела в Непчиче союзника.

Когда я спросил у неё, в чём дело, она ничего не ответила. Только попросила, чтобы мы не доверяли этому человеку.

И об этом я рассказал Серебрякову.

— Она может говорить что угодно, лишь бы это соответствовало её интересам.

— Тогда почему она не запросила о помощи на прямом эфире? Это была идеальная возможность.

Тут Серебряков замолк.

— Пожалуй, ты прав, — произнёс он и направился к выходу. Но у двери остановился, на пару слов: — Через час посол хочет с тобой поговорить.

— Я буду, — кивнул я. Серебряков вышел.

Час… Не удивлюсь, если посол Державин спал. Хотя бы немного. Для главного лица в посольстве, он должен был быть хоть немного выспавшимся.

Княжна точно спала. Я лично настоял на этом и сопроводил её в покои. Безопасники не стали мешать нам остаться наедине. Очевидно, получили на это приказ. София прилегла на диване в своих покоях. «Отдохнуть» — как она сама выразилась. Но крепко уснула. После чего я тихо покинул её покои.

Я взглянул на правую забинтованную руку. Может, это печать создаёт между нами своеобразное доверие? Я бы не удивился. Вдобавок ко всем остальным факторам.

Мой взгляд скользнул на стоящее в этом кабинете кресло. Манящее. Мягкое. Удобное. Час-то у меня есть?

Нет. Если и спать, то не здесь, а у себя. Я вышел из комнаты и вернулся к себе, чтобы не торчать у окна, в которое в любой момент может прилететь граната или что-то похуже. Поставил будильник на телефоне и прилёг, чтобы хоть немного вздремнуть.

Вздремнул я своеобразно: закрыл глаза, открыл глаза — и часа словно не бывало. Будильник противно гудел. Легким движением пальца я его выключил и отправился навстречу к послу.

Он встретил меня в своём кабинете в гордом одиночестве. Шуйского рядом не было.

Обстановка — на грани роскоши. Рабочий стол из полированного дерева. На стене над ним — фотопортрет императора и герб Российской Империи — двуглавый орёл, в центре которого красовалось золотое солнце на красном фоне.

Ниже висели две большие карты: одна — Иллирии, подробная, с обозначениями территорий кланов; вторая — политическая карта всего мира.

— Проходите, присаживайтесь, — произнёс посол Державин, повернувшись ко мне вполоборота. — Будете что-нибудь? Кофе, крепкий чай? У нас даже какао есть.

— Чай не помешает. Благодарю, — ответил я и сел в кресло напротив стола.

Посол Державин кивнул, сел за стол, потом нажал кнопку на стационарном телефоне, стоящем на его столе, и попросил у своей помощницы две чашки крепкого черного чая.

— Итак, — он сложил руки перед собой, — господин Добрынин, я вызвал Вас для короткого, но важного разговора. Ставки. Они выросли многократно, когда Российская Империя публично поддержала княжну Софию. Тем самым мы пересекли черту, за которой ни вы, ни я не можем позволить себе ошибку. Думаю, Вы понимаете, что это значит для самой княжны. Но я проговорю, чтобы между нами не было случайной неясности.

Он чуть наклонил голову. Его взгляд стал жёстче. Даже лицо будто изменилось, став похожим на железную маску. Посол Державин продолжил:

— Княжна София стала политическим активом нашей страны. Ответственность за него — на мне. Перед государем. Но на уровне посольства — на Вас, передо мной, — последние его слова прозвучали с нескрываемым нажимом. — Позаботьтесь о том, чтобы она не совершила никаких ненужных для нашей ситуации действий и не сказала никаких ненужных слов.

— Господин Державин, — хладнокровно сказал я, смотря ему прямо в глаза, — в чём вы её подозреваете?

— Пока ни в чём. Но если её посетит соблазн примкнуть к Непчичу, это может разрушить всё. Она должна оставаться в посольстве, несмотря ни на что. От этого зависит репутация Российской империи и степень нашего контроля над ситуацией. Думаю, вы это понимаете.

— После трансляции, — начал я, — мы с вами побеседовали. Я вам объяснил, что княжна никуда не денется. Кроме клана Цельских, в Иллирии она больше никому не доверяет.

— Вот именно, — глаза посла сверкнули. — Кроме Цельских. У неё есть вариант. А в нашем плане никаких других вариантов нет и не будет. Поэтому обеспечьте нам полный контроль над Софией. Она должна делать то, что нужно и когда нужно. Даже если ей самой этого делать не захочется. До трансляции ещё была возможность отпустить её. Сейчас этой возможности больше нет. Надеюсь, мы поняли друг друга.

— Абсолютно, — сказал я. — Но она не глупа и прекрасно понимает, что её интересы и наши с вами — совпадают практически полностью. В противном случае, она бы ни за что не согласилась ни на мой план, ни на публичное обращение за помощью к России.

— В таком случае, мы достигли полного взаимопонимания. Надеюсь, оно не пострадает в дальнейшем. А сейчас я спрошу Вас: если через час мы организуем живую встречу, с участием воеводы Непчича, меня, Вас и Софии, я могу быть уверен насчёт её лояльности к нам? Спрашиваю у Вас как у человека, который знает её лучше всех в посольстве.

— Непчич хочет договориться?

— Сначала ответьте на мой вопрос, — надавил он.

— Тогда введите меня в контекст, иначе я не смогу просчитать реакцию княжны Софии, — не уступил я. — Чего он хочет?

Посол Державин ещё несколько секунд буравил меня взглядом. А затем… уголок его губ чуть изогнулся в лёгкой улыбке.

— Контекст будет задан именно во время беседы. То, о чём заявил Непчич, не имеет ровно никакого значения, пока мы не встретились. Он скажет что угодно, чтобы добиться встречи с княжной Софией, а на деле говорить о том, что выгодно только ему. Ведь Вы знаете, что политики лгут. Много лгут. Постоянно лгут. Или нет, надо объяснить?

— Непчич — не политик. Он как щенок посреди стаи матёрых волков. На поле боя он проявил себя, но в переговорах? Нет. Поэтому его слово, как воина, а не политика, имеет вес и может быть честным.

— Весьма наивно.

— Но без риска. Вы ничего не потеряете, если прямо сейчас мне всё расскажете.

Посол Державин улыбнулся шире и тихо засмеялся. На миг его железная маска исчезла, открывая лицо уставшего, но довольного мужчины.

— Говорить Вы умеете, господин Добрынин. Я это одобряю, — он приоткрыл ящик своего стола и вытащил оттуда перстень-печатку из серого металла, с идеально белым камнем. Он протянул его мне. — Возьмите.

— Артефакт?

— Он самый. «Перстень Договора». Позволяет фиксировать договорённости. Как только Вы договоритесь с человеком и пожмёте руки, с этим перстнем на руке, то он запечатает внутри себя смысл договорённости и добрую волю сторон. А когда Вам потребуется доказать достоверность договорённости, Вы просто активируете артефакт и он подтвердит Ваши слова. Обмануть его невозможно.

Я взял перстень, внимательно изучая его. Он был холодным, но спустя секунду приобрёл температуру моего тела. Слишком быстро. Тут я чуть улыбнулся.

Ага… кажется, я понял, что это. Ну посол, ну хитрец!

— Это обязательный артефакт для любого дипломата, — посол Державин чуть прикрыл глаза. — Но должен предупредить сразу, что для его использования необходимо согласие другого человека.

— Разумеется. Он же считывает добрую волю.

— Верно. В кулуарных договорённостях его, как правило, не используют, чтобы не оставлять лишних свидетельств. Но для обычных договорённостей — в самый раз.