Мой бывший - зверь (СИ) - Владимирова Анна

— Мы еще и погорели…

— Это мы перестарались.

— Это понятно. — В нашей суровой реальности пожертвовать машиной — самое малое, что может случиться из неприятного. А так на кону чаще жизнь. — Ты не переборщил? Мы точно могли выжить в такой аварии? И… я тут точно не пьяный был?

— Утром были легкие заморозки, — усмехнулся он. — И, конечно, тебя подрезали. Ты читай ниже, там все красиво.

— А, — смущенно протянул я, опуская взгляд. — Да, действительно… «Несуществующий водитель внедорожника подрезал… и не выжил». Горький, только не говори мне, что вы еще и ликвидировали кого-то заодно.

— Это не твое дело, Игорь, — укоризненно заметил он.

Я вздохнул, запрокинув голову:

— Понял. Спасибо, Давид. Еще раз. Я бесконечно тебе должен.

— Ничего ты мне не должен, — поднялся он. — Если что, я на связи, звони в любое время.

Когда Давид ушел, тишина навалилась с новой силой. Я подумал, что мне стоит немного перегрузить мозги и позаботиться о человеческих проблемах. Нужно связаться с клиникой, в которую должен выйти завтра. Еще следовало позвонить юристу… Но все это казалось неважным. Я скучал по Яне. Еще ничего не ясно, а мне уже казалось, что именно ее выдрало из меня выстрелом, и от этого в груди расползался холод.

Ведь не сам по себе страх Яны становился препятствием к нашим отношениям.

Главной проблемой было то, что стояло за этим страхом.

Потому что когда Яна откажет мне, зверь сойдет с ума.

Что он будет чувствовать?

Сорвет меня с катушек?

Вытянет всю звериную злобу из нутра, заставляя вспомнить, кто я прежде всего?

Одно я знал точно — моя звериная сущность невероятно терпеливая. Но когда волк внутри меня поймет, что терпел напрасно…

…он возьмет плату за многолетнее подчинение.

А выдержу ли я?

И что я сделаю с Яной, если нет?

Брошу на операционный стол Иве?

Картинка взорвалась в мыслях такими сочными красками, что я наяву вздрогнул от брызг крови, летящих в лицо, и ощутил ее запах, будто он настоящий. Сердце затарабанило о грудную клетку, выбивая на коже холодный пот. Воздух сперло в груди, приборы забили тревогу, и в палату влетела Ива:

— Князев!

Я дергал грудной клеткой, пытаясь сделать вдох, и не мог.

— Пусть выйдут все, — просипел.

— Игорь, дыши…

***

— Яна, почему к тебе не пускают? Почему ты не говоришь, где ты?

— Мам, со мной все в порядке, — повторила я третий раз, пялясь перед собой. — Игорь после операции. Вы ему тут точно не нужны.

За окном стемнело. А вся моя вселенная сузилась до нескольких квадратов моего номера. Остальное будто стерли.

— Яна, как же так?..

И это она повторила уже несколько раз. Но между ее стенаниями я выяснила, что Никиту обследуют. Что вроде бы есть промежуточные диагнозы и, кажется, связаны они с сердцем. Какая ирония… Игорь действительно мог помочь сыну Ольги как никто другой.

— Передай Оле, что она идиотка! — прорычала я неожиданно даже для себя. — Если бы не ее дурость, Игорь бы успел помочь Никите!

— Яна, ну кто же знал?..

— Пока, мама!

И я отбила звонок и швырнула аппарат на покрывало.

Только через мгновение меня догнало осознание — я только что поверила в ложь, созданную для меня здесь. Ведь ничего бы не изменилось на самом деле, даже если бы мы разминулись с Галиной. А может, обстоятельства сложились бы иначе, и она убила бы нас обоих. Или только меня…

А если бы не случилось покушения, что бы было?

Да какой смысл гадать?

Я не хотела знать.

До воя захотелось в ту жизнь, которая могла бы быть у меня с Игорем без этого странного поворота! Я бы жила с ним, мы бы работали вместе, и ничего бы плохого не произошло… Ведь так?

— Черт, — спрятала я лицо в ладонях.

Мир за пределами комнаты казался пугающим и незнакомым. Все, что у меня было от него теперь — звонок маме и периодический стук в двери. За стуком следовал чей-то визит. Осторожный, трогательно-заботливый, невесомый… Мне приносили еду, чай, кофе, спрашивали, как я себя чувствую и не нужно ли позвать врача. И это будто бы устраивало. Лишь бы не говорили больше ничего о том, что я не могу слышать.

Но так ведь не может длиться вечно.

И Игорь…

Я сказала Давиду, что не хочу… что? Не хочу его видеть? Это неправда. Я очень хотела увидеть Игоря снова. Но стоило вспомнить, что он не тот, кем я его считала, и меня будто било током.

Когда мобильный зазвонил, я опустила взгляд на экран… и схватила аппарат, принимая звонок.

— Яна! — вскричала в трубку Маша. — Яна, ты где?!

— В больнице с Игорем, — просипела… и расплакалась.

— Ян, я уже во всех побывала! В какой вы? — потребовала она сурово. — С утра курсирую…

— Маш, тебя не пустят сюда, — затараторила, всхлипывая, и с трудом вспомнила заготовленную ложь. — Тут… тут родственники Игоря. Они попросили все держать в тайне…

Я знала, что Машу будет сложно остановить, поэтому согласовала с Давидом вот такую версию. Он одобрил.

— Вот черт! — ругнулась она, тяжело дыша — шла куда-то. — Почему ты не отвечала? С тобой тоже что-то?

— Маш, Машунь, — жалко скулила ей в трубку. — Я так испугалась…

— Расскажи! Тебя задело? Ян, я видела фото машины…

— Нет-нет, я только… только в шоке… Меня устроили тут в отдельную палату и оказывают помощь. Мне было страшно, Маш. Так страшно ждать, пока кто-то приедет… Знаешь, такое состояние… Говорят что-то все вокруг, а я даже слушать не могу. Вчера проспала весь день почти. Капали меня тут чем-то…

— Ох, девочка моя… А Игорь?

— Игоря прооперировали, говорят, что он поправится.

— Какой ужас, — выдохнула она, наконец. — Но, может, я к тебе приеду, а? Ты же там совсем одна? Маму тоже не пустили?

— Нет, Маш, нет… Черт, как же я хочу с тобой увидеться!

И эта мысль вдруг будто продула плотную завесу тумана в голове. Маша хоть и осталась в прежней жизни, но вот же она — живая, говорит со мной! Я могу до нее дотянуться, могу увидеть. Мне только говорить ничего ей нельзя, ну и пусть! Я и не хочу ей ничего говорить! Мне она просто нужна рядом!

От того, как взбудоражило меня жаждой жизни, затряслись руки.

Нужно как-то выкарабкаться отсюда. Если дело только в моем психическом состоянии, то нужно приложить усилия и успокоиться. Я хочу отсюда выйти!

— Ян, ну узнаешь, а? — прервала мое громкое сосредоточенное сопение в трубке она.

Я вздохнула и решительно поднялась с кровати.

— Давай попробую узнать у врача что и как и спрошу, можно ли увидеться с тобой. Хорошо?

— Идет. И держись там, подруга! Я с тобой! Звони в любой момент, побуду на связи сколько нужно!

— Спасибо, Маш. — Я подошла к окну, заглядывая в него впервые за все время. — Я приду в себя. Все будет хорошо.

Конечно, сказать оказалось проще, чем сделать.

Когда ко мне вечером пришла врач, я встретила ее за столиком в гостиной, которая была частью моей палаты, а не забившись в спальне к изголовью кровати. Но чувствовала себя я все еще очень хрупкой.

Врач Эмма Эдуардовна располагала к себе. Ей было, наверное, около пятидесяти, и выглядела она очень хорошо: ухоженное лицо, ясные живые глаза, мягкая улыбка. Я понимала, что мне хочется доверять сейчас кому-то здесь, и я вынужденно наделяла эту женщину, возможно, несуществующими качествами. Но мне хотелось. В ней не было суеты. Она всем своим видом давала понять, что ничего особенного не произошло. Ну подумаешь увидела ты лапу с когтями! Тут и не такое видали!

Но, конечно, ничего такого она не говорила. Наоборот. Когда меня начинало трясти от паники, никаких обесценивающих уговоров — только помощь. И это успокаивало.

Врач улыбнулась мне, усаживаясь напротив.

— Как ты, Яна?

От нее приятно пахло какими-то цветочными духами, и запахи больницы почти не слышались.

— Мне очень хочется увидеться с кем-то из близких, — осторожно начала я.

— С кем? — оживилась она, будто мой интерес — хороший знак.