Бытовик 2 (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Пометив на схеме, так как карты у меня не было, «рекомендуемые для посещения туристами» места, я вновь вошел в сознание птицы и погнал воздушного разведчика к городу. Складывалось полнейшее ощущение, что столица моего местного коллеги, Слободана Третьего находиться в осаде, на полях принудительно работают, под охраной десятков конных кочевников те из крестьянства, кто не успел убежать в крепость, под защиту, наполненных водой, рвов. Ну а сообщение по реке водным путем перекрыто пушечной батареей, под командой европейских офицеров. Я выпал из сознания ворона и обессиленно упал на землю — слишком отличалось человеческое и орлиное восприятие, и мне, несмотря на тренировки, было очень тяжело долго оставаться в головах гордых птиц. Последний раз я воспользовался глазами ворона уже на закате. Несмотря на то, что птицы плохо видят в темноте, мне было крайне необходимо понять, кто и где сегодня ночует.

Пленников из числа крестьян, что работал в поле, на закате согнали в колонну, и погнали к нескольким амбарам, после чего заперли их там, предварительно выдернув из строя пару десятков женщин. В остальных местах воины просто готовились к ужину и ночевке — разжигали костры, бегали за водой, расседлывали и сбивали коней в табуны, которые молодые ребята гнали в сторону реки, надо полагать, на водопой.

— Господа офицеры…- я спустился в низину, собирая командиров на постановку боевой задачи.

Конечно о полноценном отдыхе солдат не могло быть и речи — элементарной воды даже не было, в флягах жалкие крохи, но иного выхода не было.

— Первый эскадрон выдвигается в том направлении…- я сунул командиру свои кроки для снятия копии: — Через пять верст выскочите на тракт, что идет на юг. Еще через две версты, справа от дороги, будет протекать ручей, где можно набрать воду. Дальше вам необходимо скрытно двигаться параллельно дороги, обнаружить места ночевки обозов, там в каждом около сотни телег и по десятку верховых охранников. Приказываю — обозы отбить и вернуть. Место встречи — вот здесь, где поля начинаются. Можете выдвигаться.

Если охрана из степняков, стороживших батарею, просто запалила два больших костра, отдыхая возле них, расседлав и отпустив пастись лошадей, то индусы выставили часовых по периметру площадки, но только это мало им помогло — полсотни жаждущих крови вояк прошли мимо них, особо не заметив. Самые большие потери артиллеристы понесли, пока выбегали, в свете костров, из палаток, стремясь сделать хоть что-то.

К нашему счастью, огнестрельное оружие на батареи имели только офицеры, но что могли сделать два револьвера против нескольких десятков ружейных стволов. Не один из индусов, что вооружились кинжалами и какими-то палками из которых я знал только банники, даже не добежал до цепи русской пехоты — все были расстреляны на расстоянии. И даже то, что кто-то сообразил, разбросать ярко-горящие, костры, нашим врагам не очень помогло — магические осветительные огни, что я подвешивал над полем ночного боя, из моих рук выходили все легче и легче.

Кавалерийское же прикрытие батареи действительно состояло из каких-то пастухов, что при первых же выстрелах, побросали свои палки-копалки и просто легли у костра, уткнувшись лицом в траву и зажмурившись. Парочка конечно удрала, пользуясь темнотой и тем, что они, как неуловимый Джо были никому не нужны.

Оставшаяся часть ночи ушла на сбор трофеев, овладение материальной частью британской колониальной батареи и ловлею разбежавшихся лошадей, чем, под прицелом нашего оружия, занялись пленные кочевники.

Быстрый допрос части из них, тех, кто знал русский язык показал, что в основном я был прав в своих выводах. Княжество было захвачено быстрым налетом, большая часть населения не успела укрыться в городе, так как часть кочевников прошла к самым городским укреплениям, как свита княжеского свата Бакра. А дальше начался организованный грабеж — мобилизовав местную и пришлую тягловую силу, Бакр организовал транспортные колонны, что челночным методом вывозили, как раз, поспевший урожай во владения степняка. Крестьян, захваченных в полон, согнали в амбары, откуда, на рассвете их выгоняли на битву за урожай. Ну а большая часть войска осадила городок. Попытка послать за помощью в Империю пароход заезжего купца успехом не увенчалась, так как водный ход был перекрыт британской батареей, надо полагать, состоящей из отправленных в отпуск, солдат и офицеров британской индийской армии, или армии Вест-Индийской компании, я в этих тонкостях плохо разбирался. Со слов пленных стрельба была один раз днем и один раз ночью, и ночью, очевидно, с жертвами, так как утром к берегу прибило пару трупов, что конные бомжи, изображавшие охрану батареи, с удовольствием раздели забрав те тряпки, в которые были облачены незадачливые речники. После второго случая иных попыток прорыва не было.

Так как уже рассвело, я решил выдвигаться в сторону города. Среди моих вело-кавалеристов нашлись пара человек, что раньше служили в артиллерии, так что, с ядрами и шрапнельными гранатами, которые я всегда считал бомбами, такие, знаете ли, круглые, с фитильком, торчащим наружу, что хранились в колесных зарядных ящиках, мы разобрались. Пока пленные суетились, запрягая британских и своих коней, что удалось поймать, в постромки, я решил проверить дорогу и призвал ворона. Призвал, чтобы, буквально через пять минут, разорвав контакт, закричать:

— Распрягай, орудия к бою!

Степная кавалерия густой лавой вывалилась из-за прибрежных кустов, замерла на минуту, увидев выстроенные в ряд, орудия и цепь пехоты перед ними, но все-таки решилась на атаку.

Пушки были какого-то переходного типа, с интуитивно понятными колесиками, что двигали ствол вверх-вниз и вправо-влево, а наводил орудия я через ствол, перебегая со своими специалистами –заряжающими, от пушки к пушке. Не скажу, что я оказался выдающимся артиллеристом, скорее даже не очень, положив несколько гранат перед мчащейся кавалерийской лавой, пытаясь пристреляться и понимая, что не успеваю. Уже решил переходить на картечные выстрелы, надеясь успеть сделать пять –шесть выстрелов, пока всадники преодолеют последние пятьсот метров, когда степняки хлынули влево-вправо, растягивая строй и открыли по нам огонь из каких-то ружей. Говорят, что степная «карусель», когда сотни всадников крутятся вокруг пехоты, забрасывая неуклюжее стрелковое каре тучами стрел — это страшно, но сегодня привычная схема боя была сломана.

Всадник, стреляющий из ружья со скачущей лошади, всегда проиграет стрелку, ведущему стрельбу из положения лежа, к тому же, прикрываемому артиллерийским огнем, пусть даже, в качестве наводчика выступал криворукий князь Булатов. Получив несколько шрапнельных разрывов в самой гуще мельтешащей кавалерии, и потеряв пару десятков воинов, степняки решили убраться, и правильно, а то, с такими методами стрельбы я мог скоро остаться без пушечных зарядов.

Глава 18

Глава восемнадцатая.

— Докладывайте, господин поручик.

Я сидел на барабане, как и положено победителю масштаба Наполеона Бонапарта…

Да кому я заливаю, не было у меня барабана, не нашелся в трофеях, хотя вещь в военном деле, безусловно, нужная. Да и Наполеона в этом мире не случилось, неизвестен такой завоеватель и император, хотя и говорят, что талант себе всегда дорогу пробьет. А сидел я на трофейном зарядном ящике, что в условиях этого мира, вещь не менее почетная, чем барабан.

Командир вело-кавалерийского полка поручик Галкин этот момент сразу прочувствовал и весь свой бравый вид растерял. Шел ко мне, рассказать о захвате огромного вражеского обоза, что согласно расписанию, разработанному для хана Бакра иноземными логистами, въезжал в расположение первого эскадрона, а я тут двенадцать пушек предъявил, да братскую могилу британских «отпускников», на которую уже вкопали столб с нравоучительной надписью «Кто на нашу землю с мечом придет, то от меча и погибнет». Что интересно, Александр Невский здесь был, а вот фильма про него еще не сняли, поэтому и выражение — это покуда неизвестно, вот я его и «приватизировал», во всяком случае, богине, с которой я накоротке встретился, пока подремал в теньке, мое творчество очень понравилось, а особенно ее супруг меня хвалил, грозно помахивая своим мечом и грозя кому-то на юге. Ко мне Перун практически привык, больше матерными словами не обзывал и даже по плечу похлопал.