Хозяйка волшебного ателье (СИ) - Максонова Мария

Я хохотнула:

— Это вы просто в шитье ничего не понимаете. Чтобы скопировать, к примеру, вот эту юбку, швее пришлось бы перерисовать форму каждой из деталей и, возможно, для этого распороть ее по швам. Разве это не специальные действия?

Мужчина развел руками, а я стиснула зубы, но это явно пробел в местном законодательстве, юрист тут ничем не поможет.

— Ладно, вообще-то я ведь по другому поводу к вам пришла. Скажите, что мне теперь делать? По этому трудовому договору я не швея, а вышивальщица. Да и швея вообще-то не должна разрабатывать новые дизайны, она же не модельер. Это разные должностные обязанности и вообще...

— Вы можете, конечно, отказаться выполнять работу, не соответствующую должностным обязанностям, но вы же понимаете, что вас уволят? Хотите после подать на них в суд за нарушение трудового законодательства и восстановиться в должности?

— А меня, пока суд будет идти, не отправят из города? — горько усмехнулась я. Впрочем, откровенно, денег, чтобы судиться, у меня не было. Не за рабочее место с небольшой зарплатой.

— Вы могли бы подать в суд персонально на вашу начальницу за угрозы испортить деловую репутацию... — предположил мистер Ровенбрук.

— Но у меня нет доказательств, ведь мы разговаривали наедине, мое слово против ее.

— Можно привлечь мага-менталиста и провести экспертизу, но это дорого, а вероятность, что суд примет это доказательство, невелика, — добавил он.

— И что вы мне посоветуете? — выдохнула я.

Мы с адвокатом долго обсуждали обстоятельства, в которых я оказалась, слово за слово я рассказала обо всех проблемах, которые получила в новом мире, а заодно о своих планах. В итоге вместо часовой консультации просидели два, составляя подробный план моих следующих действий, обходя все подводные камни местного законодательства, чтобы я не вляпалась нигде в неприятности. Лис, не дождавшись меня, даже поднялся в офис, беспокоясь, куда я пропала, и в итоге присоединился к обсуждению.

В результате на следующий день я явилась на работу только после обеда. В брюках и с пачкой документов.

— Надежда, вы опоздали, — строго процедила миссис Стефорд, смерив меня взглядом, — я вынуждена буду занести выговор в ваши рекомендации. Вы срываете заказы, вам придется отрабатывать вечером.

«Испортить рекомендации» — самый страшный кошмар местного работника, но я безмятежно улыбнулась:

— Это будет нарушением трудового законодательства, потому что сегодня утром я была в министерстве труда и подала на вас жалобу. После этого любые выговоры с вашей стороны будут считаться местью строптивому работнику, — нежно улыбнулась я.

— Что-о-о-о?! — она так длинно протянула гласную, будто пропела, переходя от нормального голоса на очень высокий звук, аж в голове неприятно загудела. — Ты... да ты... какие еще жалобы?! Я тебя буквально с улицы на работу взяла без рекомендаций и приличных документов, без диплома из школы, а ты?!

Я спокойно вытащила из папки документ:

— Подпишите пожалуйста мое заявление на увольнение... в смысле, запрос на разрыв трудового договора, — припомнила я местную формулировку.

— Ты не посмеешь...

Я промолчала.

— Ты... тебе же идти некуда! На что ты будешь жить? Надеешься, что раз одна клиентка на юбку твою позарилась, то и другие захотят? Вручную шить будешь, без магии?

— Это мое личное дело. Подпишите мой запрос или позовите мисс Клор, если у вас нет таких полномочий.

— Ты... ты должна закончить начатые проекты! Ты не можешь сейчас уволиться! — запаниковала миссис Стефорд. — Это прописано в твоем договоре!

— А еще там прописано, что я вышивальщица и, пытаясь заставить меня исполнять работу швеи, вы сами договор и нарушили, о чем я и сообщила утром в министерство труда. Все в этой комнате свидетели.

Миссис Стефорд оглядела работниц, будто только сейчас их увидела, те опускали глаза под ее яростным взглядом. Да только одно дело молчаливо поддерживать начальницу в конфликте с глупой выскочкой, а другое — врать трудовой инспекции.

— К тому же, — добавила я, — можно привлечь к делу миссис Фруткинс. Если подчиненных вы еще сможете угрозами или обещаниями заставить соврать, то клиентка точно ничего скрывать не будет. И, если выяснится, что кто-то врал инспекторам в лицо, о-о-о... — я внушительно покачала головой, ведь это точно грозило оставить такой след на рекомендациях работника, какой не мог оставить даже самый склочный работодатель.

Мыслительный процесс быстро отразился на лице миссис Стефорд, я видела как быстро растерянность сменилась ужасом, а затем пришли смирение и она улыбнулась заискивающе:

— Послушай, Наденька, мы как-то не так начали... мы ведь можем решить все проблемы миром. Зачем нам эти проверки? Давай все организуем по-человечески, ты же понимаешь, нам нужно сперва закончить проекты... мы выплатим тебе премию за неудобства.

Я усмехнулась зло:

— Я все равно хочу уволиться.

— Тебе все равно в этом городе никто работу больше не даст, — в голосе миссис Стефорд проскользнула злость. — И бизнес ты свой не откроешь — у тебя нет денег и связей, чтобы это сделать. Кларисса, вон, десяток лет в содержанках проходила, прежде чем ей все удалось. А ты что? Ни красоты, ни лоска. Будешь провинциалок на рабочих окраинах обшивать, едва сводя концы с концами? Все время на волосок от того, чтобы прогореть и отправиться на фермы слизней или еще куда подальше? — она взяла себя в руки и одернула пиджак, выпрямляясь. — Ладно, поконфликтовали и замяли, давай поговорим как деловые люди. Тебе без нашей помощи все равно в люди не выбиться. Ты хотела получить статус дизайнера? Давай обсудим у мисс Клор в приватной обстановке.

Я только стояла и качала головой, почти не веря своим ушам, но в то же время понимая, что люди во всех мирах одинаковы. Пока силу не покажешь, будут об тебя ноги вытирать. А договариваться решат, только когда уже тебе это не надо.

Глава 43

Стивен

Нормального специалиста по исследованию меток истинных пар пришлось искать по всей столице. Последователи Улессии все, что связано с благословением их богини, считали священным, а потому приветствовали научный взгляд на эти вещи. Ученым-магам же все это было просто не интересно, в то время как разработка нового артефакта могла сделать куда богаче. Теоретическая наука тоже подчинялась этой тенденции — гранты выдавались за разработку того, что в дальнейшем имело прикладное применение. А изучение истинности — это больше про теорию и даже теологию, очень узкая и специфическая тема.

Но все же после десятка консультаций мне посоветовали одного профессора теоретической магии в целительской академии, знаменитого в узких кругах, и тот направил меня к одному из своих аспирантов. Молодой ученый Натан Лурен как раз вел пару по теоретическим основам менталистики у первого курса. Я тихонько приоткрыл дверь и скользнул за парту на последнем ряду аудитории.

— Разум человека, в отличии от других материй, имеет тенденцию к сопротивлению любому влиянию. Если в целительстве вы заживляете ткани человека, и организм вам в этом помогает, мы можем задействовать его внутренние ресурсы, то разум любым вторжениям извне сопротивляется. Вы должны понимать, что не все и не всем маг-менталист может внушить, есть ограничения. Например, если пациент не доверяет врачу, анастезиологу будет сложно погрузить его в сон и обезболить, — рассказывал молодой импозантный мужчина в аккуратных очках с золотыми дужками, в твидовом костюме и при галстуке.

— Но это их работа! — возмутился один из студентов.

— Да, но, как и у всех магов, резерв менталистов не бесконечен, а вам ведь не нужно, чтобы пациент проснулся на операционном столе и начал сопротивляться и кричать? Поэтому важно вызвать у пациента доверие и уважение, а также по возможности быть готовым отменить операцию, если анестезиолог скажет, что пациент не готов. Иногда бывает хорошо, если маг менталист проведет несколько сессий с пациентом заранее, он сможет потихоньку внушить ему доверие. Несколько встреч в течении продолжительного времени может быть эффективнее, чем сильное, но единичное воздействие. Кстати, внушить что-то ребенку куда проще, чем взрослому человеку. Однако, здесь также важно отношение родителей — они должны доверять врачу. Психика ребенка, так как он еще не в состоянии оценить реальные риски, ориентируется на взрослых — помните об этом при работе с детьми.