Печать правосудия (СИ) - Кочеровский Артем

— И какие у тебя перспективы? — спросил я, когда мы остановились выпить кофе возле вокзала.

— Ты о чем?

Соколова к тому времени остыла.

— Как ты собираешься попасть в надзорный отдел?

— Через два года я закончу академию, получу звание лейтенанта и подам документы в центр. У меня хорошая характеристика, успеваемость и я рассчитываю удивить преподавателей дипломной работой.

Не подкопаешься. За словами Соколовой стояли конкретные поступки. Она знала что делает.

— А ты? — спросила она.

— Я?

— Тебя уже отмазали от колонии? Сколько ты должен отпахать, чтобы заслужить прощение родины? Удобно, наверное. Натворил дел на свободе, а потом переметнулся на другую сторону и теперь изображаешь служителя закона.

Возле ларька за автобусной остановкой я заметил подозрительного типа. Он уже третий раз подходил к магазинчику и делал вид, что приглядывается к товарам, хотя на самом деле его интересовали приезжие. В штанах цвета хаки, черных кедах с рюкзаком. Он подходил к магазину с разных сторон и размахивал руками, будто не знал куда их деть.

— Прости, — сказал Диана.

— Ага.

Я сдвинулся правее, чтоб лучше видеть парня.

— Нет, правда, — Соколова пошла за мной. — Ты дважды мне помог, а я… Мама говорит, что я иногда слишком серьезно воспринимаю работу и забываю жить. Возможно, она права.

— Ага, — я медленно пошел к магазину.

— Эй! — Соколова пошла следом. — Ты тоже, знаешь ли!.. Я не собираюсь с тобой откровенничать, потому ничего о тебе не знаю. Слишком уж странно выглядит твоя история. Если тебя прижали ОБНИСовцы и тебе грозила колония, то почему ты так себя ведешь? Разве тебе не следовало бы ходить по струнке и быть паинькой? Уходишь от разговора?!

— Т-с-с-с! — я шикнул на Диану и прижался к остановке.

— Иногда мне вообще кажется, что ты не тот, за кого себя выдаёшь! — она встала передо мной, загородив обзор. — Пропадаешь с занятий, потом появляешься. Шумякин вокруг тебя крутится, хотя с ним у тебя никаких родственных связей даже до третьего колена. Я проверяла!

Я скользнул рукой по спине Соколовой, поднялся выше, мягко обхватил её затылок, чуть впившись пальцами в волосы.

— Ты чего?! — она замерла, голос немного задрожал.

— Смотри! — я повернул её голову к магазинчику, чувствуя, как участилось её дыхание.

Подобное мне уже приходилось видеть. Парнишка со способностью, идеально подходящей для карманных краж. С четвертого подхода он нашел жертву — чуть полноватая женщина в кожаной куртке с меховым капюшоном и бежевой сумочкой на плече.

— Пацан в хаки, — я взял Соколову за плечи, развернул в сторону магазинчика. — Следи за руками!

Он по-прежнему ошивался неподалеку и делал вид, что всматривается в товары на прилавке. В ушах торчали наушники. Он раскачивался, хотя я сомневался, что он слушает музыку. Маскарад помогал скрыть его излишнюю подвижность.

Вдруг он подошел вплотную к очереди, спросил что-то через головы ждущих, толкнул парня, стоящего перед женщиной, а затем качнулся назад и выбросил руку.

Карманник высшего класса.

Отточив владение энергией на коротких дистанциях до идеала, он сформировал продолжение руки из энергии и потянулся к сумке. Когда видишь такое впервые, можно подумать, что рука аппера растягивается раза в полтора, а её окончание становится гибким, будто резина. Удар заостренной силой по дну сумки, подставленный в нужное место рюкзак и вуаля! Содержимое из сумочки вываливается в рюкзак. Мужик отчитывает пацана за чрезмерную настойчивость, тот извиняется, вешает рюкзак на плечо и отваливает. Чисто сработано.

— Стоять!..

Я вовремя прикрыл рот Соколовой, повернул её к себе, посмотрел в хлопающие от удивления глазки.

— Так ты его только спугнёшь.

— Муму-му-мумуму!

— Звони, если отстанешь, — сказал я и отпустил руку.

— Где отстану?

— Мне откуда знать? — ответил я и рванул за карманником.

Вокзальную площадь я пересек быстрым шагом и сократил расстояние между воришкой метров до пятидесяти. Потом у того, видимо, сыграла чуйка, он развернулся и уставился прямо на меня. Я сделал вид, будто ничего необычного не происходит, и пошел дальше, замедлив шаг. Он всё понял. Пискнули кеды, а из-за спины донеслось Дианино:

— Оставайся на месте!

Ага, конечно. Один из тех, кто послушается обника на вокзальной площади.

Побежали.

Вокзал остался позади, следом промелькнуло административное здание и заброшенный зал ожидания. С улицы он свернул к железнодорожным путям.

Прилично расходуя силу, я его нагонял. Ноги буквально отстреливали от асфальта и несли меня вперед. Но силы заканчивались. Мой уже привычный почти бесконечный запас сил, теперь не пополнялся. Извержения силы происходили в критических ситуациях, на всплесках эмоций или боли. Теперь же я гнался за воришкой и почти ничего не чувствовал. Откровенно скажем, мне было плевать на него. Вперед меня несли интерес и спортивная злость. В конце концов я уже больше месяца числился сотрудником ОБНИС. Пора было закрыть свое первое дело.

Он свернул перед пешеходным мостом и побежал вдоль путей. Его запас сил тоже заканчивался, тем более после трюка с растянутой рукой. Такая концентрация требует огромных ресурсов. Он всё еще не оказался в моих лапах только потому, что хорошо знал местность и неожиданно для меня петлял, прячась то за брошенными контейнерами, то за будками, то за кустами.

Спустя пару минут мы оказались в глубокой промке. Людей почти не встретишь. Он переметнулся на другую сторону путей перед поездом. Неплохой трюк, но слишком предсказуемый, чтобы я к нему не подготовился.

Машинист чуть не содрал с меня кожу оглушающим гудком и едва не проделал дырку в своей голове, крутя пальцем у виска.

— Работает ОБНИС!

Карманник протиснулся между плит, я — за ним. Дыхание к тому времени участилось, а ноги стали тяжелыми.

Может его с богом? В конце концов, кто знает в каких обстоятельствах он оказался?

— Туда! — крикнула Соколова, протискиваясь между плит.

— Ушел, кажется.

— Вон! — крикнула она и показала пальцем.

— А, точно — я упер руки в бока.

По моим прикидкам сержант Соколова должна была отстать ещё на вокзальной площади.

— Я побегу справа, а ты давай за ним!

— Конечно-конечно, — сказал я, глядя на раскачивающуюся косичку и стройные ноги.

Инициатива делает это с инициатором. Беги теперь!

Воришка оторвался метров на сто пятьдесят. Если я не догнал его, когда был свежим, то сейчас мои шансы заметно снизились. Нужно было действовать умнее. Я побежал вдоль забора, пока не приметил вытянутое здание. Судя по валяющимся неподалеку колесным парам и распиленным вагонам, это был заброшенный ремонтный цех.

Толкнувшись от бетонного блока, я взлетел на крышу вагона. Три шага по мнущемуся железу, и я на втором этаже. Осколки стекла, удар плечом о бетонный пол и стертый локоть придали мне сил. Всплеск в груди подогрел интерес.

Охота продолжается.

Через двести метров я вбежал по лестнице на третий этаж, выбил плечом деревянную дверь. Переход был захламлен. Мне пришлось пробиваться через столы, коробки с запчастями и стеллажи. Подталкиваемый силой, я разметал их по сторонам и приметил четвертую лестницу, ведущую на крышу.

Карманник привык обставлять преследователей в тесных закоулках на знакомой местности. Едва ли он подозревал, что кто-то будет смотреть на него с высоты. Я заметил его в сотне метров. Он перешел на быстрый шаг и оглядывался перед каждым поворотом. Добыча у него в рюкзаке, хвост скинут. Намечался отличный день, если бы не рухнувший на него с высоты четвертого этажа курсант ОБНИС Майоров Никита.

Глухой удар, под нашими телами прогнулась земля. Я сел и посмотрел, как карманник стонет и скручивается, будто придавленная гусеница.

— У тебя есть право хранить молчание. — сказал я. — Все, что ты скажешь может быть использовано против тебя…

Засранец не дал мне закончить киношную фразу. Он выгнулся, сформировал клинок на вытянутой руке, полоснул меня по груди. Сил у него осталось немного, да и контузия давала о себе знать, если бы он поднял руку повыше и напрягся — вместо царапины на груди и разорванной кофты все могло закончиться перерезанным горлом. Я ударил воришку справой. Тот отлетел на метр, перегруппировался, вскочил на ноги, ломанулся дальше.