Адвокат Империи 13 (СИ) - Фабер Ник

— Не понял, — честно сказал я, отвернувшись от зеркала. — Если они его племянники, то…

— То, что они тут делают?

Мне показалось или на лице обычно весёлого графа появилась горькая улыбка?

— Всё очень просто…

— Проще некуда! — со злобой в голосе воскликнул Меньшиков. — Их тут вообще не должно быть! Ты должен был убить их, точно так же, как прикончил всех остальных!

— Что?

Я резко повернулся и посмотрел на Меньшикова.

— В каком смысле, прикончил всех остальных? — не понял я.

— В самом прямом, Александр, — вздохнул граф. — Месяца полтора назад я мотался в Сенегал, где нашёл братишку нашего государя, ну и… сам понимаешь.

— И ты не доделал свою работу! — практически прошипел князь, бросив полный отвращения и неприязни взгляд в сторону стекла. — Браницкий, тебя послали…

— Ой, да заткнись уже, Николай, — отмахнулся от него Константин. — Я прекрасно помню, что должен был сделать. Только вот…

— Только вот ты размяк, — практически выплюнул ему в лицо Меньшиков. Ещё и пальцем в него ткнул. — Ты не смог сделать то, что должен был!

— Вы вообще нормальные? — спросил я. — Они же дети…

— Да мне плевать, кто они, — Меньшиков повернулся ко мне, а затем резко указал тростью в сторону стекла. — Это сейчас они дети! А через десять лет им уже будет пятнадцать! Через двадцать они уже достаточно взрослые, умные, полные обиды, питаемые чужими амбициями! Они — ходячие флаги для любого, кто будет готов поднять их над своей головой, как знамя! Не нужно, чтобы они поднимали меч. Достаточно, чтобы кто-то другой шёл под ними во имя их крови!

— Вы убили их родителей и ещё и удивляетесь? — я сам не верил в то, что говорю. Это было настолько… настолько очевидно, что у меня просто в голове не укладывалось. — Вы прикончили их семью, а теперь боитесь, что они будут мстить? У вас с головой всё нормально?

— У меня? — лицо Меньшикова вытянулось от удивления. — У меня, Рахманов? Какое право ты вообще имеешь задавать мне эти вопросы⁈ Я положил свою жизнь, свой брак и будущее своей семьи ради того, чтобы Империя жила в спокойствии и порядке! И не тебе меня судить!

Вскинув руку, он снова указал тростью в сторону стекла.

— Каждый год, пока они живы, угроза будет расти! С каждым днём растёт число людей, которые могут начать строить заговор «во имя восстановления справедливости», «во имя законных детей великого князя». Во имя любой чуши, которой они смогут оправдать свои действия и прикрыться этой ложью, как щитом! Сегодня это — тихие разговоры. Завтра — уже тайные собрания. Через пять лет — знамёна с их именами. Если за пределами Империи узнают о них, то, как думаешь, много ли потребуется времени на то, чтобы принять решение использовать этих детей? Их отец хотел устроить переворот в государстве! Он был изменником! А теперь его живых детей могут использовать против нас! Посадить их на трон — значит управлять Империей чужими руками. Одна удачная попытка, один переворот — и у нас вместо правителя будет иностранный ставленник с имперской кровью!

— Они дети! — отрезал я. — Вы не можете класть на одну чашу весов их кровь, а другую заваливать своим «высшим благом»!

— Смерть этих детей — лишь кровь на моих руках. Но их жизнь — это кровь на улицах Империи, Рахманов! Кровь на пороге и внутри твоего собственного дома! Либо милосердная смерть сейчас, либо бойня позже!

— Он прав, — как бы невзначай добавил Браницкий, а когда увидел выражение на моем лице, тут же поднял руки, словно защищался. — Эй, я не говорю, что нужно поступить так, как он сказал. Сам видишь, у меня рука не поднялась. Но, как бы жестоко это ни прозвучало, но в словах Николая есть смысл и…

— Катись ты в ад, Константин. Вместе со своим смыслом! — грубо перебил его Меньшиков. — Если бы не твоя сердобольность, то сейчас этой проблемы бы не стояло!

Меньшиков повернулся и сквозь стекло посмотрел на двух спящих малышей.

— И этой проблемы не будет, — проскрежетал он. — Кровь либо капнет на мои руки, либо потом она хлынет по улицам наших городов! Я сам всё сделаю, раз ты такой малодушный.

Перехватив свою трость, он схватился за рукоятку и потянул её на себя, обнажив спрятанный в трости клинок. Серебристое лезвие едва заметно колебалось. Словно вибрировало.

Я быстро вспомнил, где видел уже подобный эффект. Артефактный меч, который носил при себе Роман.

Меньшиков сделал шаг вперёд, но остановился.

— Уйди с дороги, Рахманов, — произнёс он, глядя на меня сверху вниз, когда я перегородил ему дорогу.

— Вы не можете просто войти туда и убить их, — покачал я головой. — Это бесчеловечно.

Я действительно очень старался, чтобы мой голос звучал ровно.

— Это необходимость, — глухо ответил он с каменным выражением на лице. — Жертва во благо, если хочешь. А теперь пошёл вон с моего пути…

— Слушайте, но нельзя же так, — предпринял я новую попытку образумить князя. — Они же дети. Никто не знает, что они живы! Даже вы этого не знали…

— Не важно, — отрезал Меньшиков. — Об этом узнают. Рано или поздно, но узнают. Точно так же, как Константин нашёл их отца и мать. Они тоже думали, что спрятались достаточно хорошо. Но правда в том, что в этом мире нет безопасных мест. А когда они вырастут, то будут очень хорошо знать, кто именно ответственен за гибель их родных. И тогда они придут мстить.

Нужно было решение. Я не сомневался, что оно есть, просто…

— Не будет никакой мести, — твёрдо заявил я.

— Рахманов, ты не можешь этого…

— Могу, — перебил я князя. — Они не будут мстить… если не вспомнят, что вообще должны это сделать.

— Ну слава богу, — вскинул руками Браницкий. — А то я уже сам хотел предложить. Думал, что не догадаешься. Эй, Коль, я же говорил тебе, что парень умён.

Меньшиков оглянулся на графа, после чего повернулся ко мне.

— О чём ты? — холодно спросил он.

— Я сотру им память, — произнёс я.

— Почистит им мозги, — вслед за мной сказал Браницкий. — Для того я его сюда и привёл. Парень может стереть им память. А затем отдадим малышей куда-нибудь далеко. Туда, где о них позаботятся и никогда не станут искать.

Я видел внутреннюю борьбу на лице стоящего передо мной князя. Ему не нравился этот вариант. Совсем не нравился. И я понимал, почему.

Он не гарантировал безопасности.

— Вы знали моего отца, — сказал я, глядя ему в глаза. — И знали, на что он способен.

Тут же в ответ прозвучал резонный довод.

— Ты не он, — произнёс Меньшиков. — Ты не Илья Разумовский! Он бы не колебался.

— И слава, блин, богу, — вздохнул я. — Потому что у меня нет никаких сомнений в том, что сейчас мой отец стоял бы с вами на одной стороне. Но я не он. И если я могу сделать так, что эти ребятишки выживут, то я это сделаю.

— Послушай его, Николай, — следом добавил Браницкий. — Для того я тебя и позвал. Ты сможешь обеспечить их безопасность и сохранение тайны. Уж точно сделаешь это так, чтобы никто и никогда не узнал, кто они такие…

— С чего ты взял, что я не избавлюсь от них, как только…

— Ты должен мне, Николай, — негромко произнёс Константин Браницкий.

— Не смей.

Два слова, сказанные настолько тяжёлым и холодным голосом, что мне показалось, будто на нас айсберг упал. Кажется, температура в помещении разом упала градусов на шесть-семь.

— Не смей, — повторил Меньшиков. — Ты не имеешь права…

— У таких долгов нет срока давности, — пожал плечами Браницкий. — Ты это знаешь не хуже меня. У Рахманова есть возможность сделать так, чтобы эти мальки забыли обо всем. У тебя есть способ сделать так, чтобы никто и никогда не побеспокоил их. Пусть живут… а хрен его знает, как. Пусть живут простой и незамысловатой скучной жизнью где-нибудь в глубинке. Ты можешь устроить это на раз-два. И никто никогда не посмотрит в их сторону. Это то, что я от тебя требую. То, как я хочу получить свой долг.

— Если бы я знал… — начал было Меньшиков, но Браницкий его перебил.

— Но ты не знал, — сказал он.