Умная пыль (СИ) - Федотова Татьяна

Лука почесал пальцами щетину и, морщась, вынул из ноздри сперва один тампон, потом второй. Кровь из носа не шла. Сразу завоняло спиртом, которым Максим обрабатывал ему раны. Синяки под глазами и распухший болезненный нос красоты не добавляли.

— У нас пять патронов и стреляю я хорошо.

— Ты мне угрожаешь? — возмутился Максим.

— Нет. Говорю о наших возможностях. Ты готов? В темноте клади руку мне на плечо. Не теряемся.

— Ты что — полицейский? — прошептал Максим, подходя к двери.

— Нет. В кино видел.

Лука нащупал во внутреннем кармане Яна — пальцы шевельнулись, давая понять, что все в порядке.

Подземная парковка. Лестница. Шорох шагов по ступенькам. Лука, даже не считая, мог найти свой этаж. Этажом ниже одна из организаций занималась поиском и отловом органических зомби. Когда-то эта контора была частным детективным агентством, имела лицензии на охранную деятельность и ношение оружия. Сейчас они стали охотниками на монстров, изолировав первоначально несколько собственных буйных коллег. Лука никогда на их этаже не был, но был уверен, что у них под охраной стоят холодильники и бедолаги типа его Геннадия находят в них пристанище, иначе, откуда у них на этаже запах подгнивающего мяса?

Дойдя до своего этажа, Лука остановился. Катя часто жгла сухую лаванду, чтоб перебить ароматы соседских офисов. Редко когда зажигала свечи, они у них почти закончились. Осталось меньше десятка. Для супер-мега важного ритуала, сказала тогда Катя, пряча их подальше, чтоб не было соблазна зажечь для понта. И сейчас Лука четко уловил аромат сгоревших свечей. Причем аромат был достаточно сильный, можно сказать, что свежий. Если Катя делала ритуал, войдя в образ госпожи Калисты, то на следующий день оставался тонкий шлейф ароматических масел, но запах в день проведения был тяжелый, густой. И сейчас, втягивая ноздрями воздух, Лука понимал, что наведался очень дорогой клиент, ради которого было потрачено, можно сказать, последнее. И ритуал прошел буквально недавно.

Лука обернулся к Максиму и прошептал:

— Или останься здесь или иди на расстоянии. Возможно, что в офисе кто-то есть.

— Я останусь в коридоре.

Лука шел, держа в правой руке пистолет, слыша за спиной дыхание Максима, и ему казалось, что стук его собственного сердца слышит весь этаж, хотя он понимал, что не так. Дверной замок был на аккумуляторе, и даже при выключенном электричестве дверь можно было спокойно открыть и закрыть. Коснувшись пальцами сенсорного экрана, Лука отшатнулся назад — дверь была приоткрыта. Легко, кончиками пальцев, Лука дотронулся до двери, и она мягко открылась.

Катя лежала на полу кабинета в центре небрежно начерченной мелом пятиконечной звезды. Из пяти свечей, расставленных по углам пентаграммы, горели лишь две. Одну свечу только что затушило сквозняком, и дымок от нее еще вился над болотцем расплавленного воска, державшего форму только благодаря более термостойкому внешнему слою. Две свечи потухли давно, их фитили утонули в застывшем уже воске. Но два оставшихся огонька горели исправно, дойдя, как и только что потухший, почти до основания. В животе Кати торчала рукоятка жертвенного кинжала, как его называла сама хозяйка. Белая до пят рубаха была белой лишь местами возле шеи, плеч и у самых ступней.

Лука внимательно посмотрел на лежащую женщину и шагнул назад, натолкнувшись на Максима, который все же пошел за ним. Из другой комнаты, служившей госпоже Калисте кабинетом, выскочила тень. Лука выстрелил, и пистолет в его руке ощутимо дернулся, издав тихий звук, больше похожий на стук. Одновременно с выстрелом тень взмахнула руками, словно собираясь взлететь. Максим выругался прямо в ухо Луке. Тень рухнула обратно в кабинет.

Максим навалился на спину Луке, разглядывая происходящее через его плечо. Лука отодвинулся и сказал Максиму:

— Я хочу посмотреть, кто это, и…

— …пошарить у него по карманам, как и у того убитого, — закончил за Луку фразу Максим.

— И это, кстати, тоже. Должны же мы знать, кто на нас охотится.

Осторожно обойдя Катю и стараясь не зацепить горящие свечи, Лука подошел к гардеробной, открыл ее и из высокого узкого комода достал фонарик. Светя в пол, он с вытянутым вперед оружием прошел вдоль стены в кабинет госпожи Калисты. По иронии рока убитый лежал в той же позе, что и погибшая женщина — разбросав руки и ноги в стороны. На нем была такая же черная одежда с балаклавой, как и на первом киллере. Лука посветил фонариком ему в глаза — зрачки не реагировали.

Проверив карманы киллера и забрав пистолет, Лука вышел в приемную. Носком туфли аккуратно загасил каждую горящую свечу, прошелся лучом по телу погибшей, внимательно рассмотрев изрезанные ладони, и вернулся опять в кладовку. У Кати в нижнем ящике был неприкосновенный запас — бутылка виски и галетные печенья. Что-то подсказывало Луке, что в лаборатории у Максима шанс найти еду будет минимальным, а есть хотелось до обморока. Забрав Катину заначку, Лука собрался выходить, как вдруг увидел на цветочном горшке, в котором Катя зарыла яблочный огрызок, небольшой сверток — что-то в маленьком белом пакете. Выключив фонарь, Лука поставил пистолет на предохранитель, спрятал его во внутренний карман и подошел к окну. На фоне начинающего сереть неба было видно, что белый пакет разорван, а внутри… Лука сорвал пакет и увидел знакомый записывающий кубик. Выключив запись, Лука положил кубик в карман.

— Мы можем идти, — первым вышел из кабинета Лука, забрав бутылку и печенье.

— Ты сказал, что мы здесь отдохнем. Я устал. И…

— Мы пойдем медленно, делая перерывы и принимая виски глотками на каждой остановке. Жаль, не сможем вести светскую беседу, это собьет дыхание и привлечет к нам внимание. А так… где ты жил? В Париже? Там же горы. Альпы.

— Альпы вообще в другой стране, — возразил Максим.

— Вот видишь, ты уже ведешь светскую беседу. Воспринимай это как поход в горы. С перерывами и туалетами мы за час дойдем. Выпить хочешь?

— Нам сейчас нельзя, мы под препаратами, печень может…

— Какой смысл думать о печени, если за нами охотятся киллеры?

Лука и Максим вышли на лестничную площадку и пошли наверх.

Через пять этажей Лука остановился, открыл бутылку, сделал несколько крупных глотков виски, протянул бутылку Максиму и достал печенье.

— Охранник сказал, что лифт работать не будет. Лифт в этом здании работает час утром на подъем клиентов и все. Значит, что они кого-то ночью поднимали наверх. Того и охрана быканула — маловато им было. До нас кто-то им хорошо заплатил. Обычно они нормальные, за спасибо пускают, у меня же тут электронный пропуск есть. Сейчас пропуск не проверили, эту бригаду я не помню, денег им мало. И Катю убили, обставив все как ритуал.

— А это еще зачем? — Максим вернул бутылку, подавив отрыжку.

— Да чтоб я еще это знал, — Лука закрыл бутылку и пошел наверх. — Но ритуал подставной. Пентаграмма нарисована небрежно. У нее изрезаны ладони… видно, что сопротивлялась.

Дойдя до четырнадцатого этажа, Лука в свете начинающегося дня различил цифры, крупно написанные на стене перед входом на этаж. Он открыл бутылку и сел на ступеньки рядом с тяжело дышащим Максимом. Тот без разговора сам забрал бутылку и хорошо к ней приложился. Лука усмехнулся, вырывая у него алкоголь, и поднес бутылку к губам.

— Помогите! — услышал Лука детский голосок. — Люди! Помогите! Мне страшно!

Лука замер, ожидая, что голос скажет еще что-нибудь. Но крик о помощи не повторился.

«Показалось!» — подумал Лука и сделал пару глотков.

— Ты сейчас ничего не слышал? — уточнил он у Максима.

— Нет. Только твое сиплое дыхание. Нос еще болит?

— Помогите! Люди! Помогите! Мне страшно! — четко прозвучало в голове опять.

— Вот сейчас ты ничего не слышал? Ничего? — шепотом спросил Лука. — Галлюциногенов в твоих лекарствах не было?

— Нет! Да что происходит?

— Я слышу, как «спящий» ребенок просит о помощи!

— Лука, в этом здании вполне могут быть спящие синтетики. Ты хочешь спасти ребенка? Ты его не спасешь, только…