Без обмана 5 (СИ) - "Seva Soth"

Громкий треск из соседней комнаты, медицинской процедурной, как я знал, оповестил, что не так Кагами-сан и уснула. Китагава с поразительной для своего внешнего возраста прытью вскочила и распахнула дверь. Открытое настежь окно, в которое задувает снежинки. И цепочка лисьих следов, уходящих за угол.

Происходящее начинало меня раздражать. Как был в легком пальто и сменных больничных тапочках, полученных у Китагавы на входе вместо ботинок, не предназначенных для улицы, я выскочил через окно вслед за беглянкой. Удивительно легко и ловко для человека моей комплекции. Свернул за угол и, едва перестал ощущать цепкий взгляд Китагавы, восстановил в памяти то состояние, когда тот другой Макото выпускал наружу лиса. Нечасто он это делал, но забыть подобное невозможно.

Несколько секунд и мир вокруг меня раскрасился запахами, какие убогий человеческий нос различить не способен. Лисьи следы на снегу я видел столь же отчетливо, как ошибки в финансовой отчетности.

Кажется, это первый раз, когда я осознанно сменил облик, окончательно закрыв вопрос с тем, кто я такой. Я — кицунэ. Лис-обманщик. Мистическое существо. Ёкай. Но быть Ниидой Макото, скромным бухгалтером, который любит сладкое, это мне по-прежнему никак не мешает. Вспоминая события в горах, в день оползня, я практически уверен, что и тогда неосознанно переменил ипостась, но воспринял это как должное и, можно сказать, ничего не понял, отдавшись инстинктам. Сейчас же я все знал и осознавал.

А вон там под снегом нора и в ней кто-то шевелится. Нет, нырять за мелким грызуном я не буду! Не для того я пошел на риск. Все, что мне надо — бежать. Прямо по следам. От беглянки и правда пахнет травами, подходящими для мощного снотворного. Но, видать, не так часто Китагава с кицунэ дело имеет, раз не учла особенности нашей двойной физиологии. На нас и яды не то, чтобы хорошо действуют. Не то, что всего лишь сонный отвар.

Главный урок Амацу-но-Маэ об оборотничестве в том, что нужно помнить, кто ты, знать, что ты человек, временно сменивший форму. Не лис, которому интересно, что там за сухим деревом и куда убежал заяц, дорожку следов которого я пересек, а именно хомо сапиенс сапиенс, разумное существо, не идущее на поводу у животных инстинктов. Спасибо тебе, Амацу-сенсей, этот недостойный ученик запомнил твои уроки.

И тебе, Акира-сенсей, также спасибо. Ориентироваться в лесу, находясь в звериной шкуре, меня… то есть не совсем меня, а другого Макото, именно рыжая девушка учила. У нее к тому особенный талант. И игра в догонялки — одна из тех, что лучше всего подходят для проворных лисьих тел. Сколько раз мы… то есть другой Макото с Акирой вот так вот бегали наперегонки? И я бы не сказал, что тот, кого я стал называть темным попутчиком, часто проигрывал. Он всегда был хитрее. Умел воспользоваться особенностями местности и внезапно выскочить наперерез, щелкнув зубами на белом кончике хвоста.

Вот и я сейчас, прочитав следы, понял, что Кагами направляется в сторону овражка, который так запросто не перескочить и обежал его вокруг, зайдя с другого направления и вышел ей навстречу с надветренной стороны.

Ну, привет, матушка. Ни разу не виделись. Самая обычная лиса, так бы сказал. Не ослепительно яркая красавица, как Акира. Не древняя и могучая, как Амацу-сенсей. Просто лиса, vulpes vulpes japonica, немного худая, даже слегка тощая. Правда, хвост у нее в какой-то момент так стеганул по сторонам, что мне показалось, будто натрое поделился.

Замерли друг напротив друга. Кажется, она совершенно не ожидала меня тут встретить. Превращение, как всегда, прошло незаметно. Миг и вместо ошарашенного зверя на меня смотрит женщина лет пятидесяти в розовой курточке, присевшая на корточки. Не назвал бы ее красавицей. Будучи лисом, я очень хорошо вижу в темноте и внешность разглядел во всех подробностях. Типичная «серая мышка», если для представителей вида охотников на грызунов такое не будет оскорблением. Лет пятидесяти. Волосы средней длины стянуты в короткий хвостик на затылке. Сильнее всего внешность портит затравленный взгляд.

— Вы ведь не из храма? — нервно сглотнула Кагами под моим внимательным звериным взором, сама она смотрит мне за спину. Не иначе как хвосты считает. Сам не знаю, сколько их у меня и важно ли это вообще. Скорее всего один, я же по меркам кицунэ даже не подросток, а почти младенец, наверное.

Я молча смотрел на нее, тем самым особенным взглядом, каким Акира и Амацу-сенсей передавали смыслы без слов. И в глазах моих читалось отчетливое «ГОВОРИ». Совсем необязательно быть лисицей, чтобы понять. Любой бы догадался, что мне нужно от женщины. Не знаю пока, как к ней относиться. Причин для теплых чувств к ней нет, но мудрая Китагава-сан ведь не зря попросила дать ей объясниться до того, как судить. Вот, это ее шанс.

В глазах Кагами вдруг застыл немой испуг. За кого она меня вообще приняла? Не за своего сына ведь? В этом случае ожидалась совсем иная реакция. Я просто сидел на снегу и смотрел, не спеша становиться обратно самом собой. Быть лисом с теплой шерстью во время зимы оказалось неожиданно приятным. Хотя, может быть, это всё внутренний жар.

— Послушайте, мне не нужны неприятности. Никто из Храма не узнает, что я вас видела, честно-честно, без обмана, — либо все мои идеальные актерские способности унаследованы по материнской линии, либо она по-настоящему честна в данный момент.

Наверное, это не очень правильно — вот так вот подшучивать над испуганной женщиной, какой-никакой, но собственной матерью. Однако, я продолжал сидеть и молча на нее смотреть. Ну разве что широко зевнул, пробуя морозный воздух на вкус.

— Послушайте, Цукино-сама, я ничего плохого не хотела — просто увидеть своих детей. Я не собиралась вредить вашему внуку! Я люблю его! Пожалуйста, не убивайте меня! Я никому не скажу, что вас встретила! Ни одна живая или неживая душа не узнает! Клянусь священным именем Инари, Луной, и своей Ки! Своими хвостами клянусь! — добавила женщина под моим укоризненным взглядом. — Я вообще только недавно узнала о вашей родственной связи! В храме, где меня держали, сказали, что вы погибли при бомбардировке. Я хотела всего лишь посмотреть на своих детей и попросить у Хиро-сана прощения за то, что пропала!

Мама любит папу. Это было настолько внезапно и столь же приятно, что я чуть было не поддался искушению вернуться в человеческий облик и признаться в том, кто я такой. Невероятно ошеломительная новость, отодвинувшая на задний план даже тот факт, что меня приняли, судя по всему, за Хидео-сана, учитывая использованную фамилию. Да это едва ли не важнее, чем то, что мой кристально честный отец — внук пройдохи и мошенника Макото. Если я верно понял слова Кагами и при условии, что ее саму не обманули. О лицемерная богиня Инари, да даже информация о том, что где-то в храмах, судя по всему, держат взаперти кицунэ, им чем-то не угодивших, и то второстепенна по сравнению с тем, что у меня может быть двое родителей. А у Тики-тян есть шанс получить не только отца, но и мать.

Буря эмоций пронеслась в моей голове, но я им не поддался. Махнул хвостом, показывая легкое недовольство, и передал через зрительный контакт «РАЗРЕШАЮ, ОНИ ЗДЕСЬ», а затем добавил «НАБЛЮДАЮ» и «ТАЙНА»! Кагами меня поняла, судя по тому, что низко поклонилась и прошептала «Спасибо».

Уместно ли это — манипулировать собственной матерью, степень вины которой перед своими детьми вдруг стала крайне неопределенной? Добрый и честный Ниида Макото решительно сказал бы «нет», обнял и утешил женщину. Жизненный опыт Хидео-сана принес в мой характер элементы цинизма. Пусть сначала докажет, что достойна доверия, и только затем я готов буду ей открыться. Развернулся на месте, махнул пушистым хвостом и пошел обратно, наступая в свои старые следы. Нужно забрать из клиники Китагавы-сан свою обувь. Не в тапочках же мне за рулем ехать.

Глава 21

— Пожалуйста, не говорите Кагами, кто приходил сегодня в вашу клинику. Отвечайте, что не тот человек, о котором ей стоит знать, — попросил я Китагаву-сан, забирая свои ботинки. — И спасибо за совет дать ей выговориться. Вы очень мудры, Китагава-сама.