Огонек во мраке (СИ) - Ласточкин Дмитрий

— Обидно. — нахмурилась Юля. — Но, может, там тоже неплохо будет.

— Ага, конечно. — я хотел много чего добавить, но оборвал себя.

Не стоит о своём, пусть даже это весьма условно, роде правду рассказывать. Даже подругам! Они по отношению к роду посторонние, не надо им знать подноготную наших отношений.

— Ладно, давай учиться, экзамену завтра всё равно, где мы будем праздновать Новый год.

Я сидел на унитазе, когда дверь приоткрылась, и в комнату зашел Цезарь. Это не салат, это так звали пса Меншиковых. Мерзкая тварь! Невоспитанный, слюнявый, любит грызть вещи и обувь. Но он любимец здешних детишек, поэтому его терпят и всё ему прощают. А уж когда это мои вещи грызёт и слюнявит, то всем пофиг, потому что я для Меншиковых значу меньше, чем прошлогодний снег.

— Цезарь, фу! Цезарь, уйди отсюда! — я попытался выгнать пса, но куда там!

Невоспитанная собака радостно зашла, стала обнюхивать всё, особенно мои спущенные трусы и меховые штаны, завиляла хвостом. А потом мерзкая псина схватила зубами трусы и потянула на себя, задом пятясь из туалета. Благо дверь всё ещё была открыта его мощным задом.

— Цезарь, брось! Выплюнь! Оставь их! — я попытался пересилить эту псину, но я вешу тридцать восемь (а в данный момент даже грамм на триста поменьше) килограммов, а Цезарь — шестьдесят. — Брось! Брось!

Но пёс только сильнее потянул, упёрся всеми четырьмя лапами и дёрнул так, что я чуть с унитаза не слетел. Трусы затрещали, растянутые чуть ли не на метр, одна штанина слетела с ноги — и Цезарь радостно ускакал с моими кружевными защитниками задницы в пасти.

Пиздец. Просто пиздец. Я только третий день тут, а ненавижу это место всей душой!

— Ха-ха-ха, Цезарь, ты их добыл! Молодец! — снаружи донёсся радостный вопль Кости, одного из хозяев псины.

Я спрятал лицо в ладони. Он не просто их у меня украл, но ещё и своему уроду-хозяину притащил!

Быстро закончил со своими делами и вышел. В коридоре никого не было, но снаружи доносились радостные вопли. Выглянул в окно. Во внутреннем дворике поместья стояли Костя, Сергей и Акакий, сыновья главы этой ветви семьи, графа Аркадия Меншикова. Они радостно гоготали, перекидывая палками друг другу какую-то тряпку. Впрочем, не какую-то, а мои трусы. Вокруг бегал Цезарь, радостно гавкал и подпрыгивал, пытаясь пастью достать желанную добычу.

Может, я на самом деле просто умер и всё? А это — мой Ад, в котором меня заперли в загробном мире. Иначе я не могу объяснить происходящее.

Эти трое плюс две графские дочки устроили мне тут весёлую жизнь. Комната под самой крышей, в углу. При встречах такие презрительные лица, будто пьяного бомжа увидели, который ссытся сам на себя. Да ещё и то толкнут, то какую-то вот такую хрень сделают, как сейчас.

— Фу, какой-то запах гадкий… А, Сашенька, это ты! А я-то подумала! — раздался над ухом медовый голосок.

Ну да, если уж говно — так лопатой! Это Елена, одна из графских дочек. Очень утончённая особа, на пару лет старше меня. Подлянок она не устраивала, но любила подобные словесные плевки. Обычно они бродили с сестрой парочкой, но сейчас что-то Алисы не видно.

— И что же ты подумала, Леночка? — в тон ответил ей.

Хотелось, конечно, в дыню дать, сбить с ног и ногами отмудохать, но это было бы слишком жестоко для такой крохи, как я. И Нина Фёдоровна бы расстроилась, если бы я так поступил с родственницей.

— Да так… Кстати, я видела, что Цезарь нёс какие-то трусы! Ты не в курсе, где он их взял⁈

— У меня украл. — я не видел смысла скрывать, трое придурков всё равно всё расскажут.

— Правда⁈ — усмешка Лены стала просто счастливой. — Тогда тебе срочно надо переодеться! Ходить по дому без трусов очень некультурно!

— Конечно, я уже сейчас мчусь за новыми.

— Это правильно. — Лена кивнула. — Надеюсь, больше ничего Цезарь не забрал у тебя? Иногда он бывает таким игривым!

— Что, и у тебя иногда трусы подворовывает?

— Естественно, нет! С приличными девушками такое никогда не случается! — обижено выпучила глаза девчуля.

Ага. А я, значит, не приличная девушка. Следовало ожидать.

Не ответив, я пошел в свою комнату. С этими уродами общаться — только себе настроение портить.

Комната у меня была небольшая, со скошенной крышей, угловая. Зато обе наружные стены были с большими окнами, открывая замечательный вид на Ладожское озеро, покрытое льдами и сверкающее. Полутораспальная кровать, которая для меня была почти как стадион, шкаф для вещей, стол, пара стульев, телевизор на стене — вот и всё убранство. Моим тут были вещи в шкафу да ноутбук на столе, вместе со смартфоном.

Закрыв дверь на щеколду, разделся и стал вытирать влажное тело. Увы, в этом доме приходилось быстро вытираться в душевой и одеваться, а не обматываться полотенцем, чтоб тело высохло само. Блин, даже в университете я чувствовал себя в меньшей опасности, чем здесь!

В коридоре раздались шаги, в дверь кто-то с силой ударил своей тушей, заржали несколько голосов, стук шести убегающих ног. Ну вот, как на заказ. Для обитателей этой дыры я не родственница, а так, простолюдинка, которая поселилась с ними. А как относятся к простолюдинам? Явно без пиетета!

До ужина не выходил из комнаты, изучая видео из Руин. Техника там е работает, но вот разные записывающие артефакты пашут. Но записей полных рейдов нет, не знаю, почему. Только нарезки, но даже они весьма интересны.

За ужином присутствовала вся семья, так тут было заведено. На завтраках и ужинах должны быть все, как бы начинаем день вместе и вместе же заканчиваем. Сам граф, его жена, Виктория Александровна, и пятеро детей. Ну, и я все эти две недели, конечно. Я же типа родственница.

Сегодня было то же самое, что и вчера.

— Александра. — Виктория Александровна строго посмотрела на меня, когда слуги подали нам десерт. — Я хотела бы тебе разъяснить кое что.

— Я слушаю вас, Виктория Александровна. — обречённо ответил ей.

Только три дня у них, а как она меня уже задолбала нравоучениями!

— Сегодня, возвращаясь домой, я нашла у крыльца в снегу какую-то тряпку. Оказалось, что это чьи-то женские трусы.

— Дорогая. — укоризненно посмотрел на неё граф.

Это не в мою защиту, это ему не по вкусу сама тема.

— Прости, милый, но это надо знать всем! — отрезала графиня. Граф молча кивнул, дома он был под пятой жены. — Так вот, Александра. Небольшое расследование показало, что эти трусы принадлежат тебе.

— Да, сегодня…

— Не перебивай меня, пожалуйста. — зашипела Виктория Александровна на меня. — Александра, я понимаю, детство у тебя было сложным, полным лишений и выгоняний… Но ты уже три года живёшь в приличном доме! И должна бы уже знать, что трусы нельзя выкидывать из окна! Их могут увидеть все, а у приличных девушек трусы видят только их избранники!

Мда уж, дочка от мамы недалеко ушла, опять эти «приличные девушки».

— Поэтому, пожалуйста, поступай пристойно. Если они грязные — то отдай слугам, они постирают. Если дырявые, то выкинь, но не в окно, не на улицу, а в мусор! Или отдай слугам, пусть они выкинут куда надо! Надеюсь, пока ты будешь в этом доме, ты не станешь больше так неприлично поступать!

— Я ей уже это говорила, маменька, но она совершенно никого и ничего не слушает! — поддакнула Лена.

— Ах, это правда? — укоризненно посмотрела на меня графиня. — Александра, с этого дня ты два часа в день будешь обучаться хорошим манерам! Я не могу оставить это просто так!

— Я уже и так учусь, Виктория Александровна!

— Видимо, недостаточно. Или совсем не тому. — графиня как ножом отрезала мои возражения.

— Простите, Виктория Александровна, но я приехала сюда по просьбе маменьки праздновать Новый год, а не обучаться хорошим манерам. — впервые за три дня я посмел возразить. А то сыт по горло всеми этими расшаркиваниями. — И потому не намерена тратить время на бесполезное для меня занятие.

— Хм. — разочарованно вздохнула графиня. — Вижу, Нина Фёдоровна запустила твоё обучение! Ты совсем не умеешь себя вести в приличном обществе!