Открой чакры, или умри! (СИ) - Денисов Константин Владимирович

— Тю, что за слова такие, — сказала Валентина Александровна, которая стояла в дверях и слушала разговор, — могла бы сказать «обкакаются».

— Ну, хорошо-о-о-о, — закатив глаза к небу, сказала Алиса, — если завалить главаря, остальные могут обкакаться и передумают с вами ссориться.

— С нами, — поправил её я.

— Что? — не поняла она, что я имею в виду.

— Мы здесь, значит, конфликт будет и с нами в том числе. А ты думала, за душ платить не придётся? — сказал я.

— Ладно, пойдём отмудохаем этих ушлёпков, — сказала Алиса и с громким сочным хрустом откусила от яблока.

— Побьём этих хулиганов! — снова поправила её Валентина Александровна.

— Ну, или так! — пожала плечами Алиса.

20. Незваные гости

Пока мы шли к выходу, хранитель нам сказал:

— Не вмешивайтесь сразу. У нас тут тоже есть кому драться, но мы постараемся решить конфликт путём переговоров. Это лучший способ. Потом вы уйдёте, а убежище останется здесь. Не стоит лишний раз обострять отношения с местными бандами. Мы не можем с ними со всеми воевать.

— Это понятно, — сказал я, — мы просо понаблюдаем и подстрахуем, если что.

— Не многие сразу готовы лезть в драку, — внимательно посмотрел на меня хранитель, — вы здесь впервые, большинство на вашем месте либо тихонько бы отсиделись, либо свалили побыстрее, пока ничего не началось.

— У нас шило в одном месте, — сказал я, — да и интересно мне, что за отчаянный народ здесь живёт, для которого убежище не авторитет. Совсем страх потеряли, или ещё не знают, как оно может наказать?

— Открою тебе секрет, убежище не всесильно! — грустно улыбнулся хранитель, — и его возможности очень ограничены. Эти видно тоже не дураки. Они же не штурмом угрожают, а блокадой. А в этом случае убежищем просто никто не сможет воспользоваться, даже если будет очень надо.

— Вот мне и любопытно взглянуть, чем эта ситуация может закончиться. Раньше ничего подобного при мне даже близко не происходило. Убежище везде это табу! Но видимо, при разрастании хаоса и анархии многие правила начинают отменяться и переписываться. Поучаствовать в этом будет просто бесценным опытом, — сказал я.

— Главное, чтобы этот опыт был не последним в твоей жизни, — сказал хранитель, и было видно, что всё это его очень тяготит. Мало того что убежище выбрало себе хранителем ребёнка, так ещё и находится оно в таком месте, где не любой взрослый-то вывезет.

— После того, что мы пережили в последние дни, это выглядит лёгкой прогулкой в парке, — сказал я.

— Мы не знаем будущего и не можем угадать, во что всё это выльется. Так что, не спеши с выводами. Если поймёшь, что всё слишком сложно и захочешь уйти, ты нам ничего не должен. Можешь сделать это в любой момент, — сказал хранитель, — это не твоя ноша, и не твоя война. Ты гость, а гостей на войну не приглашают.

— Но они могут прийти на неё сами, ведь так? И неужели всё настолько серьёзно? — спросил я.

— Я тебе уже говорил, что происходит очень много всего, и события уплотняются. Такое ощущение, что кто-то специально нагнетает ситуацию. Скорее всего, в большинстве случаев чужими руками. Но кто главный враг, я пока что не понимаю, — сказал хранитель.

— Если всё это не цепочка случайностей, конечно, да? — спросил я.

— Такой шанс есть, но он маленький. Чем дальше, тем больше это становится похоже на чей-то план.

Беглецы были возле ресепшена. Это оказалась простая семья, муж с женой и ребёнок лет полутора, не больше. Дааааа… люди всегда будут рожать, что бы ни происходило в мире.

Пара была достаточно молодой, максимум мои ровесники, а то и моложе. Меня почему-то привлекли висящие на шее у женщины бусы. Не знаю, чем они меня заинтересовали… может быть своей простотой и дешевизной? Странно, что она нацепила на себя такое. Но эта мысль прошла фоном, и я не стал на ней задерживаться. Были проблемы и посерьёзнее.

Только мы ступили на лестницу, как мой мозг будто бы взорвался! Я упёрся рукой в стену, чтобы прийти в себя.

— Ты чего? — спросила Алиса, которая шла за мной.

— Не знаю, что-то с головой, — ответил я, — надеюсь, что сейчас отпустит.

Но меня не отпускало, и в мозгу возникла какая-то странная пульсация, которая постепенно обретала некий графический образ. Там яркими огненными буквами горело слово «НЕТ!». Что именно «нет», и что всё это означает, я не понимал. Впрочем, это могло и вообще ничего не значить, просто бред уставшего мозга, который нуждался в хорошем отдыхе и перезагрузке.

Все уже ушли к выходу, только я стоял, упираясь в стену со лбом, покрытым крупными каплями пота. Сердце колотилось как бешеное, и в мозгу пульсировала только одна мысль: «Не ходи, не ходи, не ходи!».

Через несколько секунд меня отпустило. Я шумно выдохнул. Всё было по-прежнему, как будто у меня только что и не было этого странного приступа. По моим ощущениям это длилось довольно долго, но в реальности все ещё даже не успели выйти на улицу, следовательно, прошли всего секунды. Я быстро взбежал по ступенькам, догоняя остальных.

И бусы! Что на этой бабе за идиотские бусы и почему меня это так зацепило?

На улице стояло двое мужиков, наверное, из охраны убежища, снизу поднялись хранитель с бородачом, который нас позвал, я и Алиса. Всего нас был шесть человек.

Напротив входа, на расстоянии метров сорока, стояло пятеро. Пятеро-то пятеро, но что-то мне подсказывало, что это далеко не все. Не попёрлись бы они впятером шантажировать убежище.

Когда мы вышли, стоящий чуть ближе остальных к нам человек, в пуховике… летом? Серьёзно? Да и пуховик-то дешманский, ему уже лет двадцать, не меньше. Дешёвый и старый, фиолетового цвета… или это тоже неспроста.

Я становился подозрительным, видимо, заражённый озабоченностью хранителя, и во всём видел подвох. Хотя на самом деле, люди сейчас как только не одевались!

Так вот, этот человек, который был у них, наверное, за главного — расхохотался.

— Вот эта сопля здесь, в самом деле, хранитель? — давясь от смеха, сказал он, и не в силах больше сдерживаться, согнулся пополам, громко хохоча. Остальные из его банды смех поддержали, — мне говорили, что тут хранитель молодой, но я не думал, что до такой степени! — и он снова рассмеялся, согнувшись пополам.

Когда они отсмеялись и стояли, вытирая слёзы, которые навернулись у них от хохота, в наступившей тишине Алиса громко хрустнула, откусывая яблоко. Яблоко было большим, и она одолела ещё меньше половины. Я шагнул к ней и шепнул на ухо:

— Чувствую, добром не разойдёмся, не проявляйся до последнего, играй дурочку. Ты наш козырь! Туз в рукаве! Не светись раньше времени!

— Да поняла я, можешь не повторяться, — с набитым ртом сказала Алиса.

— В общем, ладно! — сбросив всю весёлость, сказал главарь, — ты знаешь, зачем мы пришли. Отдай нам бегунков, и разойдёмся миром.

— Ты же знаешь, что этого не будет! — сказал хранитель.

И хотя говорил ребёнок, и голос был детский, всё равно чувствовалась в нём какая-то внутренняя сила.

— Ты хочешь войны? — спросил главарь.

— Ты задаёшь вопросы, на которые знаешь ответ, — сказал хранитель, — нет, я не хочу войны и вообще каких бы то ни было конфликтов, нет, я не отдам тебе людей, которые пришли в убежище и попросили защиты. Задай вопрос, на который ответ не так очевиден, а то у меня складывается впечатление, что мы просто теряем время.

Алиса одобрительно кивнула, выслушав этот спич хранителя. Видимо, слова ребёнка вызвали у неё уважение. Вообще, она умеет ценить чужую силу, и не только физическую.

— Ты мне хамишь, — сказал главарь, — почему такая сопля, как ты, думает, что может разговаривать со мной на равных.

— А вы и не на равных, — влез в разговор бородач, — хранитель снизошёл до тебя! Так что радуйся такой чести!

Хранитель резко глянул на своего охранника, но говорить ничего не стал. Постарался даже виду не подать, что недоволен таким вмешательством, которое никак не поможет разрешению конфликта и в то же время ломает его логику разговора. Он сам должен был вести беседу, какой бы она ни была. Но опуститься до разборок между собой было бы ещё хуже!