Испытание огнем (СИ) - Туманов Август

Дед лежал на диване, укрытый старым шерстяным одеялом. Его лицо казалось сухим, будто высеченным из дерева. Глубокие морщины, седая щетина. Он выглядел как старый орёл: израненный, но всё ещё гордый. Его глаза были открыты. Я вздохнул с облегчением, заметив, что он жив.

— Добрался-таки, — прохрипел Исмагил. — Садись, внучек. Время поджимает.

Я сел рядом на табурет. Дед взял мою руку своей шершавой ладонью. Его пальцы были горячими, как угли.

— Они приходили ночью, — сказал он почти шёпотом. — Трое. Из Братства Огня. Но не за ответами. Их прислал Азар. Он знал, кто способен ему помешать. Хотел убрать меня, пока не стало поздно.

Я почувствовал, как что-то сжалось в груди.

— Они тебя… ранили?

Дед усмехнулся, но в его усмешке не было радости.

— Ничего у них не вышло. Я сумел прогнать их. Но плата за бой оказалась высокой. Ветхий сосуд не выдержал той силы. Жизнь уходит. Огонь требует платы, Стас. Даже если ты отражаешь его.

Он перевёл дыхание, на мгновение закрывая глаза.

— Слушай внимательно. В моих венах текла кровь тех, кто хранил древние секреты. Теперь очередь за тобой.

— Что нужно делать? — спросил я с учащённым дыханием. — Дай свою руку. — Он взял мою ладонь в свою и устало прикрыл глаза.— К тебе скоро попадёт знание. Но откроется не сразу, со временем. Оно должно немного отлежаться и привыкнуть к новому носителю. Как собака к хозяину.

— Никак… он ведь не совсем собака, да? — спросил я, не в силах больше молчать. Дед кивнул слабо, глаза уже начинали стекленеть. — Ты сам всё поймёшь. Когда увидишь… знаки Танг Синга — их не спутать ни с чем. Он не друг. И не враг. Он… след. Как отпечаток огня. — Но зачем он пришёл ко мне?

Дед выдохнул, и в его голосе прозвучала печаль:— Потому что твоя тропа — последняя. А он всегда идёт по последним следам.

Он начал говорить на странном, щёлкающем языке. Слова резали воздух, как невидимые клинки. Метка на ладони вспыхнула жаром. Я вскрикнул, но дед лишь крепче сжал мою руку. Мир вокруг потускнел. Звуки словно упали в колодец. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног…

— Слушай... — выдохнул он, глаза были мутными, но голос вдруг стал почти ясным. — Он… не погиб. Я наклонился ближе, не веря в услышанное.

— Кто?— Он… шагнул дальше. Не умер. Просто… ушёл, — губы еле шевелились. — Он… просил… чтобы ты знал. — Папа?.. Но дед уже не слышал. Он говорил не со мной. Или не только со мной. А может — вообще не мне. Голос его затихал, как пламя в лампе без масла.

— Не бойся, внучек, — услышал я последний шёпот деда. — Ты пройдёшь Переход.

Это были последние слова, что я услышал. Я потерял сознание.

Это было Ничто.

Не пустота, нет— скорее, огромное белое полотно без верха, низа и краёв. Я парил в нём, и сквозь моё тело протекали знания.

Я видел Исмагила в молодости— его обучение у шаманов в Забайкалье, обряды у костров, ночи под древними священными деревьями.

Видел отца— его страх и гордость, когда он отказался продолжить дело рода, спрятал знания глубже, чтобы уберечь свою семью.

Я видел Азара.

Не человека. Существо, полыхающее изнутри. Огромный, бесплотный, жуткий. Его цепи были разорваны. Он шёл по миру, собирая вокруг себя тех, кто поклоняется силе огня.

Я видел Нурию.

Тонкую, светлую, с глазами цвета янтаря. Она скользила между мирами, ища Азара, пытаясь предупредить его поимку. Её путь был полон ловушек и обмана. Нурия была не человеком — джиннией, созданной из первозданного света и огня, древним существом, что подчинялся лично Владычице Подземного мира — Эре́шкигаль.

Именно Эре́шкигаль послала Нурию в мир людей: отыскать Азара, пленить его и вернуть в темницу подземных глубин. Но Азар был хитрее. Он ускользал, оставляя за собой лишь пепел и обман. Нурия, нарушая законы своего рода, обратилась за помощью к смертным. К Исмагилу. К моему отцу. И теперь… ко мне.

Слова древнего заклятия разносились в этом белом Ничто, ввинчиваясь в мою память, словно гвозди:

"Где стоял алтарь, там и найдёшь корень беды. Где треснет камень, там пролей кровь. Где пламя погаснет, там восстановится мир."

Я выдохнул, и полотно мира задрожало.

Очнулся на коленях перед диваном. Рука деда выпала из моей ладони. Его глаза были закрыты, а на лице застыло спокойствие и умиротворение, как будто он просто спит.

Исмагил умер.

Сколько я так просидел, не в силах пошевелиться — не знаю. Никак стоял в дверях. Не подходил. Только смотрел. Я впервые увидел, как он будто... кланяется. Склонил голову и, почти по-человечески, зажмурился.

— Ты ведь знал его, да? — спросил я.Ответом было молчание. Но оно было настолько осмысленным, что я вздрогнул.

Только когда за окном прозвучал первый крик неизвестной мне птицы, я поднялся. Теперь всё было предельно ясно. Я знал, кто такой Азар. Знал, кто такая Нурия. Знал, что алтарь нужно найти и уничтожить. И знал, что времени осталось чертовски мало.

В прихожей я заметил странную деталь. У двери— пятно сажи. Тонкий, почти незаметный след. Культисты Братства Огня действительно приходили. Они пытались забрать секреты моего рода. Но дед не сдался. И теперь это знание было моим.

На кухне, на столе, лежал конверт. Обычный серый почтовый конверт, запечатанный сургучной печатью. На нём было написано: "Стасу. В случае моей смерти."

Руки дрожали, когда я вскрыл его. Внутри было два листа. На первом— схема. Старый район Москвы, закоулки промзон, странные знаки на полях. На втором— короткое письмо:

«Стас,

Если ты читаешь это, значит, время пришло. Путь этот труден, но ты не один. Никак будет с тобой. Ты не понимаешь его силы, но он поможет тебе. Алтарь находится в старой части города. Там, где под землёй люди забыли о старых богах. Ищи под станцией, где юг и запад сливаются в одно. Пока не стало поздно. Помни: пламя боится чистой воли.Прощай, внук.Исмагил.»

Я сжал листы в руках.

— Обещаю, дед, — сказал я вслух. — Я всё сделаю.

Никак тихо тявкнул, будто соглашаясь.

Мы вышли из квартиры, оставив дверь приоткрытой. Солнечный свет медленно заполнял старую комнату. Он лёг на лицо деда, словно последний прощальный поцелуй.

***

Я вышел из подъезда и тяжело опустился на скрипучую лавочку у входа. Телефон в руке казался свинцовым. Никак устроился рядом, ткнувшись носом в мою ногу.

Сглотнув, я набрал номер скорой помощи.

— Скорая помощь. Что случилось? — сухой голос оператора.

— Человек умер. Пожилой мужчина. Восемьдесят четыре года. Улица Мира, дом шестьдесят три, квартира двадцать два, — выдавил я. — Я его внук.

— Насильственная смерть?

— Нет. Кажется, просто возраст.

— Бригада выехала.

Связь оборвалась так резко, будто меня выключили вместе с телефоном. Я посмотрел на серое утреннее небо. Оно было тяжёлым и промозглым, как моё настроение.

Опять разблокировал телефон и набрал полицию. Ответили быстро:

— Полиция. Дежурный старший лейтенант (дальше была какая-то скороговорка). Что у вас?

— Смерть в квартире. Улица Мира, дом шестьдесят три…

— Почему сразу не сообщили о насильственной смерти? — перебил невидимый дежурный. — Вы кто такой?

— Каримов. Стас Каримов. Я внук. Насильственной смерти нет.

— На месте оставайтесь. Наряд будет через десять — пятнадцать минут. Встречайте.

Положив трубку, я уставился на экран. Пальцы машинально прокрутили список контактов. Остановились у надписи:"Роман — брат".

Палец застыл над кнопкой вызова.

Предательство Романа встало перед глазами так живо, что я едва не швырнул телефон об асфальт. Вместо звонка я набрал короткое сообщение: "Дед умер." И отправил.

Прошло около десяти минут. Подъехала скорая. Медработники, наверное, фельдшера — двое мужчин лет под пятьдесят с тяжёлыми, усталыми лицами — вышли из машины.

— Ты Каримов? — спросил один.

— Да.

— Где тело?

Я молча повёл их наверх.