Мой бывший - зверь (СИ) - Владимирова Анна

— Ян? — позвала меня подруга, когда мы остановились на перекрестке. — Что-то случилось?

— Я просто решила рожать.

— Отлично, — улыбнулась Маша. — Слушай, мы справимся. Если надо будет, я буду помогать. И жить можешь у меня. Ксеня уже не вернется, мы с ней разругались вдрызг.

Я благодарно улыбнулась:

— Спасибо.

Про подругу Маши я была в курсе — они разъехались как раз перед моей «аварией». Ксения съехала к бойфренду, которого Маша терпеть не может. Она предрекала, что та еще попросится обратно, а благодаря мне будет повод ее отшить.

Меня же ковыряла единственная мысль, которая подрывала решимость: нужно сказать Игорю. Ива права. Только предсказать, как он себя поведет, сложно. А вдруг вообще окажется против ребенка, потому что не желает продолжать со мной отношений? А могу ли я в этом случае решать судьбу малыша без отца? А может ли он его забрать? Нужно будет как-то выяснить все подробности, прежде чем сообщать Игорю новость.

Беременность подтвердилась. По узи все было хорошо, анализы тоже в норме. Только токсикоз вернулся, когда мы с Машей собрались пообедать.

— Может, сгонять за маринованными помидорками? — тихо поскреблась подруга в двери уборной.

— Было бы неплохо, — выдавила я, отдышавшись, и потянулась за бумажным полотенцем.

Подумалось, что это не Маша должна бегать за помидорами сейчас. Я усмехнулась идее сообщить Игорю, что мне срочно нужны маринованные помидорки в собственном соку. И предложить догадаться зачем. Но, вспомнила, чьей была дурость залезть на него в автомобиле без презерватива, и креативность сошла на нет.

Приведя себя в порядок, я написала Иве, что обследования все подтвердили и мой диагноз: беременность сроком четыре недели. И что жду от нее информации по препаратам. И что Князеву я скажу все сама. Скоро. Не знаю когда именно, но скажу.

«Ты же еще не рассказала?» — отправила вопрос вдогонку.

Ива промолчала. Наверное, на операции. Или просто в шоке от моего сообщения. А может, она уже сказала Князеву?

Когда мобильный завибрировал, я вздрогнула. Но это был всего лишь звонок от мамы.

— Яна, ты когда будешь?

А я совсем забыла, что обещала приехать. Какой же бардак в моей жизни! Но почему бы его не начать разгребать с отношений с родителями?

— К вечеру. Останусь переночевать?

— Да, конечно, — просияла мама. — Жду тебя.

И только с новым приливом тошноты я мысленно обозвала себя дурой и закатила глаза. Но какая-то злость внутри заставила выпрямиться и решительно посмотреть на свое отражение в зеркале. Мне плевать, что подумают другие. Наверняка не я первая и не я последняя мама-одиночка, у которой ребенок будет неординарным. Может, у них даже клуб какой-нибудь есть?

Оставалось только надеяться, что не при реабилитационном центре.

***

Я вышел из машины и провалился в тишину.

Небо смешалось цветом с облаками и пролилось на землю редким туманом, сквозь который проступали темные стволы деревьев, будто линии-засечки на старых обоях. Они мрачно напоминали о том времени, что я тут не был. Годы…

После вчерашней встречи с Яной я метался в агонии, не находя себе покоя. Не мог ни спать, ни есть, ни даже работать. И единственным местом, куда мне вдруг захотелось броситься, был дом отца. Он стоял на окраине поселка, погруженный в лес будто в скорбь. Я ничего не знал об отце и не пытался узнать много лет. Но когда написал ему, что приеду, получил неожиданный ответ, что меня ждут.

Жухлая листва зашелестела под ногами, насмехаясь над моими навыками оставаться бесшумным. Я совсем разучился быть оборотнем.

Старый дом встретил запахами жизни — я чувствовал горечь табачного дыма, просочившегося из приоткрытого окна, а еще сладость меда и терпкость ягод, заваренных в кипятке. На участке чисто, старый пикап на площадке, засыпанной гравием. Я остановился и посмотрел на закрытые двери. Что-то мешало сделать шаг вперед. Внутри словно не находилось нужного ключа, способного открыть эти двери. Он был когда-то, но я его выбросил, уверенный, что он больше не понадобится.

Только двери открываются с двух сторон.

На крыльцо вышел отец, замер молча и устремил на меня спокойный взгляд. Не изменился почти. Разве что щетина стала белее. Мой судорожный вздох отчетливо резанул тишину.

Я приполз домой побитой собакой…

— Мне не следовало приезжать, — глухо выдавил я и развернулся к машине.

— Доделай начатое, — послышалось позади. — Ты почти решил проблему… Осталось самое простое — войти в дом и сесть за стол…

Я обернулся, замирая.

— …Я не осуждаю тебя, — спокойно продолжал отец. — Не твоя вина это все. Не тебе и нести ответственность. Заходи.

Я повиновался, и нерешительно поднялся по ступеням. Те нажаловались на свои годы скрипом. Отец посторонился, пропуская в дом, и я, задержав дыхание, шагнул через порог. Отец прошел мимо, позволяя мне спокойно вдохнуть запахи и впасть в ступор от накативших эмоций…

Как же тут хорошо! Время будто встало, показалось, что я вернулся в детство. В те редкие дни, когда мы с мамой приезжали сюда…

Родители тогда были молчаливы, почти не обменивались словами. Говорили только со мной и Стасом. О брате чаще. Я был покладистым ребенком, а он часто дрался в школе, вечно ходил в синяках и ссадинах. Я помнил его вечно взъерошенным, насупленным, замкнутым. Маленьким он терпел наши приезды, а став взрослее, просто игнорировал, уходя из дома. Мы перестали с ним общаться задолго до окончательного расставания родителей. Да и общением это было не назвать. Он огрызался на меня, а я молчал, понимая его уже тогда. Ведь я уеду с матерью обратно в Москву, а он останется тут, в глуши.

— Садись, — кивнул отец, когда я нашел в себе силы пройти к столу. — Чай будешь?

— Да, — выдавил глухо. — Как ты?

— Нормально. Даже хорошо, — грустно улыбнулся он. — Хочешь подробности?

— Да.

— Работаю в школе в поселке помощником директора. Заведую хозяйством, поездками, охраной. Встречаюсь с женщиной. Она работает учителем в старших классах. Ее муж погиб пять лет назад, и она попала к нам по распределению. Мы скрашиваем одиночество друг друга, и я счастлив…

— Я рад за тебя, — сказал я как во сне. — Думал, что…

— Не сможешь на меня положиться сейчас? — понимающе усмехнулся он. — Или что твоя беда окажется меньше моей, чтобы примириться с ней? Что случилось, Игорь?

— Не думаю, что нам стоит…

— Стоит, — перебил он решительно. — Ты здесь не просто для того, чтобы меня повидать.

Я тяжело вздохнул, не спуская с него взгляда.

— То, что тебе сейчас нужно — это то, что я должен тебе дать. Недостающую часть тебя. Так? — Отец сел напротив и внимательно посмотрел на меня, прищурившись. — Ты растерян, сбит с толку, измучен сделками с разумом. Весь в мать. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Я, наверное, знал, что ты столкнешься с проблемами своего несовершенства. Мама воспитала тебя идеальным хирургом. Она не допускала несовершенств…

— Она погибла из-за меня, — выдавил я. — Наверное, я пришел услышать это от тебя.

— Нет, — усмехнулся отец с горечью и повторил с нажимом: — Игорь, нет. Ты не виноват в том, что произошло. Ты просто жертва обстоятельств. Не больше.

Я несогласно покачал головой.

— Я подвел ее.

— Кого еще? — вдруг спросил он.

Мы обменялись долгими взглядами, и я отвел свой.

— Я нашел себе женщину, — начал с трудом. — Но и ее я подвел… Бросил одну в то время, когда должен был быть с ней.

— А сейчас?

— Сейчас… Сейчас я зверею рядом с ней и боюсь причинить вред… — Я вернул на него взгляд. — Я так долго считал себя человеком, что не могу взять зверя под контроль…

— Не надо его брать под контроль, — жестко постановил отец. — Тебе нужно дать ему волю.

— Я хотел спросить, почему вы расстались с матерью. И как ты смог ее отпустить. Чему такому ты не успел меня научить, что я не могу теперь жить со своей женщиной без страха потерять контроль?