Между добром и злом. Том 5 - Кири Кирико

— И жену свою не забудь.

— Очевидно.

— А что очевидно? — издал смешок Вайрин. — Знаешь, я бы не удивился, приедь ты без неё.

Конечно, Кондрат не думал, что о нём настолько плохого мнения, однако ничего не поделаешь.

Они распрощались у крыльца дома, и каждый двинулся своим путём, поймав экипаж. Город, что удивительно, не тонул в пробках даже в снегопад. Лошади пока не научились буксовать, а люди оперативно пересаживали экипажи и телеги на лыжи.

Едва он подошёл к своему месту уже в специальной службе, Дайлин тут же спросила:

— Признавайтесь, пили?

— Даже если бы и да, то это что-то плохое? — поинтересовался Кондрат, раскладываясь.

— Нет, но я бы предложила тебе заварить отвар от головной боли, — ответила она.

Кондрат даже замер, бросив на неё взгляд, удивлённый от такой заботы.

— Что? — приподняла она брови.

— Ничего.

— Ничего?

— Да. Так… — сел за стол. — Что мы имеем по делу чиновников…

— Ни-че-го, — произнесла лениво Дайлин. — Ждём пока Вайрина, а там уже будет отталкиваться от ситуации. Можно попробовать пройтись по остальным, но как по мне, это пустая трата времени. Они все как языки проглотили. Кстати, Урден вызывал к себе меня, спрашивал, как у нас с продвижением.

— Что ты ответила?

— Рассказала, что мы нашли и до чего додумались. Рассказала про военное ведомство, которое вставляет нам палки в колёса.

— А он?

— Сказал с ними не связываться. Короче, я сказала, что у нас есть продвижения, и сейчас будем пробовать выйти на контакт с одним свидетелем, — пожала Дайлин плечами. — Его это пока устроило. Но думаю, что ты прав, это кто-то из солдат.

— А может и нет… ­— ответил Кондрат задумчиво.

— Так, — выпрямилась она. — Погоди, ты же говорил, что это кто-то из солдат.

— Я не говорил.

— Но ты что-то подобное сказал!

— Я сказал, что это может быть связано с каким-либо преступным приказом, который отдал директор, на тот момент, капитан. Однако есть вариант, что может убивать и не сам солдат, а кто-то из его родственников. Тот, кто не дождался своего ребёнка, — произнёс он задумчиво.

— Эм… ладно, а с чего ты это взял? — решила она не спорить.

— Если бы ты прошла мясорубку вместе с другими товарищами, ты бы пошла мстить своим командирам? — задал он встречный вопрос.

— Не знаю, но продолжай, — кивнула Дайлин.

— Очень часто люди после подобного сломлены, они даже вспоминать о войне не хотят. Желай они отомстить своим командирам за их грехи, они бы это сделали ещё на поле боя, а если не сделали тогда, то и не сделают сейчас. Но есть их родители. Родители тех, кто не вернулся. Те, кто помнит о произошедшем и держит огромную злобу на тех, кого считают виновными в смерти своих детей. Дети — сильнейший мотиватор действовать.

— Это как-то… притянуто за уши, Кондрат, — произнесла Дайлин медленно. — С чего ты это решил?

Она была права, это выглядит притянутым за уши, и Кондрат этого не отрицал. Он мог быть как прав, так и не прав, однако именно догадки двигают расследование. Догадки и попытки их подтверждения и опровержения. Иногда приходиться двигаться подобным очень скользким путём, как говорят, дедуктивным методом, чтобы добиться успеха.

И если обратиться к нему, то Кондрат бы выдвинул ещё одно предположение, что мстит не тот, кто воевал с ними плечом к плечу, а тот, кто считает их виновными в гибели кого-то близкого. К тому же, подобный вывод всё же имел под собой определённые основания.

Стал бы он мстить тем, кто однажды послал его на штурм без шансов? Нет, вряд ли, ведь он выжил, он хочет забыть весь тот ужас и никогда не возвращаться к этому. Но стала бы мстить убитая горем мать, которая схоронила там сына? Или отец? Вполне возможно, что да. Потому что они не пытаются этого забыть, они всегда помнят, кто забрал их маленькое чадо. Кто забрал человека, который всегда будет для них маленьким карапузом, который едва научился ходить.

И вот кто-то из них идёт по улице и узнаёт человека, который погнал на смерть его кроху, а теперь набирает таких же молодых, идейных, патриотичных и глупых мальчишек, — а для Кондрата, как и для многих других, даже в двадцать лет они остаются мальчишками, — и что он чувствует? Ужас? Боль? Ярость? Желание прекратить это?

Всё в купе?

Это могло объяснить внезапный толчок пойти на убийство и начать отстреливать всех, кого убийца считает причастными к убийству. Конечно, это лишь предположение, как и то, что это был солдат, но определённый фундамент логики под этим был.

Именно это Кондрат и рассказал Дайлин, которая слушала его, не перебивая, как она обычно это делала, задавая вопросы или уточняя. А когда он закончил, то заметил в ней какую-то странность. Дайлин смотрела на него каким-то непонятный, мягким и даже внимательным взглядом. Кондрата это даже как-то выбило из колеи, заставив треснуть его маску невозмутимости.

— Что такое?

— Нет, ничего, — покачала она головой и улыбнулась. — Тебе сделать кофе?

— Что? Кофе?

— Да, кофе. Сделать?

— Ну… хорошо… — медленно ответил он, наблюдая за тем, как девушка кивнула, встала и направилась на общую кухню.

Он смотрел ей в след и не мог понять, что именно сказал не так. А потом лишь отмахнулся от этого, решив, что, если не понял сейчас, не поймёт и потом, а лишним в данной ситуации голову забивать не стоило. И так дел по горло. А пока Вайрин ищет им контакты, можно было заняться всем остальным. Например, той же графиней Хартергер. Слишком много вопросов к ней накопилось…

Глава 22

Что удалось достать на графиню.

Менесса Хартергер. Графиня, пятьдесят лет. Замужем за Гейром Хартергером двадцать лет, родила двоих сыновей. Сейчас одному семнадцать, другом девятнадцать. Старший станет наследником.

Сама Менесса Хартергер старшая дочь из рода Чаншмит, семьи, которая занимается животноводством. Её родная тётя вышла замуж за младшего сына промышленника Форцкоп, занимающегося сталелитейной промышленностью. У него было несколько заводов, которые работают в северных регионах, включая бывшее графство Сайвелджена.

Были и другие подробности, включая её бурную молодость, где она несколько раз задерживалась стражей за неподобающее поведение. В университете не обучалась, получила специальное женское образование в сфере бухгалтерии. Было два неудачных брака: первый муж умер от болезни «Чахна», — скорее всего подразумевался рак или что-то в этом духе, — второй погиб во время южной войны на фронте. От каждого брака имела по сыну, каждый унаследовал род отца. По факту, это уже третий брак.

И третий муж уходит на покой.

Довольно занимательная жизнь, если так подумать. Конечно, смущает, что это уже третий муж, который у неё погиб, однако первые две смерти были подтверждены официально, никакой насильственной смерти найдено ни у одного не было в плане её причастности. Но такое совпадение выглядело как какое-то проклятие.

Кондрат не поленился покопаться и найти информацию и на род Форцкоп. Конечно, к какому лагерю, за войну или против, нигде написано не было, однако и остального было достаточно, чтобы понять — война требовала металла, а они были одними из основных поставщиков.

И получалось, что она очень неплохо вписывалась на роль возможного убийцы. Учитывая местные устои, по родственным связям её могли упросить повлиять на мужа. А когда повлиять не удалось, и что-нибудь с ним сделать, и Менесса вполне могла откликнуться ради «своих».

Как жена, она могла спокойно подобраться к графу, не вызывая подозрений, и напасть со спины, а потом скрыться. Их покои как раз находились на том же этаже, и ей даже спускаться по лестнице бы не пришлось: убила, пробежала до их комнаты и быстро переоделась. А улики в виде запачканной кровью одежды можно было сжечь в камине, который находился в одной из их личных комнат. И учитывая её бурную молодость, характер вполне позволял ей это сделать.

Но опять же вопрос, она ли это? Доказательств кроме косвенных так-то и нет. С тем же успехом можно было обвинить и Чуну, которой Хартергер в последнее время, как она выразилась, начал вставлять палки в колёса. Или попросить дочь. Или кто-то из слуг был подкуплен, так как Кондрату всё равно не давала покоя обслуга. Их проверяют, да, однако у одной единственной, а именно Вайфи Жонк почему-то вообще отсутствовала информация о прошлом. Её взяли просто с улицы. Почему?