Демоны нашего времени 2 (СИ) - Дубина Родион "Дарки"

— Итак, в заключение повторяю, — произнес он менторским тоном, — завтра первая пятерка студентов идет в разлом… В полдень вас будет ждать транспорт!

Я вдруг понял, что за свою получасовую речь барон лишь нес никому не нужную околесицу, а список студентов так и не обозначил.

— Скажите спасибо ректору и глупой традиции, — раздраженно ответил он на мой вопрос. — Видите ли, пятерки отбирает именно преподаватель, ведущий студентов.

— А что в этом не так? — искренне удивился я.

— Да все не так! — ого, возмущение все же прорвалось. — Это должен решать заведующий кафедрой! И мои друзья из Министерства образования с этим согласны. Но традиции…

М-да. Спорить с идиотом бесполезно.

— Насчет списка студентов, после того как выберете, утвердите его у ректора, — бросил мне уже в спину Щебекин, когда я выходил из комнаты.

А после обеда меня выцепила Ветрова.

— Что, избегаешь меня? — ехидно осведомилась она у меня.

— Да не избегаю я тебя, — возмутился я, — чего мне тебя избегать. Дел по уши! С этим ремонтом… Свет, честно, вообще нет времени!

Причем говорил я искреннюю правду. Со всеми этими разборками с Согавой не до личной жизни. А еще надо было заниматься с Мизуки. Кусь, конечно, это делал, но полностью доверять в этом отношении демону я не рисковал. Каким бы ручным он ни был. Вон, в первый раз до обморока довёл, который сутки продлился.

Хотя сама девушка радовала. Прошла неделя и результаты ее тренировок уже хорошо видны.

— Понятно, — задумчиво протянула девушка, — у тебя всегда дела. Очень уж ты занятый человек, Громов!

— Какой есть, — улыбнулся я.

— Ну и оставайся таким, я не привыкла у моря погоды ждать! — вдруг заявила Ветрова, и гордо вскинув голову, удалилась.

Это что? Со мной сейчас расстались таким образом? Неприятно немного… Но с другой стороны, может, оно и к лучшему. Честно говоря, не до этого сейчас. Хорошо, что Виктория меня не достает.

Она вообще после того вечера в имении Черновых вела себя практически как пай-девочка. И это подозрительно.

Воспользовавшись тем, что одной лекции у меня не было, а следующий семинар был последним на сегодня, и на нем, опять же по словам Щебекина, я должен назвать пятерку студентов, идущих завтра в разлом.

Так что, устроившись в одной из пустых аудиторий, положил перед собой список своих групп, и задумался.

Честно говоря, если бы была моя воля, я бы точно еще месяц позанимался с ними. Кстати, эти возражения я все же попытался донести ректору (Щебекину говорить о них, по понятным причинам, совершенно бесполезно), но на этот раз господин Чернов уперся и заявил, что в данном случае он ничем мне помочь не может.

Мол, это не просто учебная программа, а сложившаяся традиция! В принципе, о традиции я, конечно, знал, но что плохого сместить немного даты выхода, тем более в подобной ситуации. Но на этот раз ректор реально уперся.

Мало того, он как-то достаточно навязчиво посоветовал включить в первую пятерку свою дочь!

И вновь мои возражения разбились о естественный вопрос:

— А что она, такая плохая студентка?

— Да не плохая она, конечно! — училась, между прочим, Чернова практически по всем предметам на отлично. И получается, была единственной из всех студентов своей группы, которая побывала в разломе. Из которого я ее тогда вытащил.

— Ну вот… — сразу заулыбался тот, — к тому же боевое крещение же прошла. В общем, не спорьте, Артем Витальевич! Включайте!

Таким образом, оставались еще четверо. Но пока я слишком мало успел узнать своих учеников. Поэтому решил выбрать самых адекватных. Три парня и одна девушка. По крайней мере, из тех, кто всегда внимательно слушали меня и задавали правильные вопросы. И точно таких уродов, как сын Великотского, среди них не было.

Хотя на курсе имелось несколько похожих. Зачем таким мажорам, которые не собираются учиться и не слышат никого кроме себя, считая что уже круче всех на свете, родившись с золотой ложкой во рту, вообще академия? Никогда этого не понимал.

Ладно. На этом, похоже, все. Тем более до следующего урока оставалось совсем немного. Но я успел заглянуть к ректору, который быстро просмотрел список и, кивнув, поставил свою подпись. А я отправился на занятие.

Войдя в аудиторию, я внезапно обратил внимание на Одоевского. Тот сидел в стороне от всех. Словно прокаженный. Похоже, он первый раз появился после того случая.

Все это время он пребывал в лазарете, где им занималась Ветрова. ну я уже от нее знал, что выздоровление парню далось тяжело. И здесь большая заслуга, конечно, Светланы. К сожалению, никого со стороны ректор привлечь не мог, боясь огласки. А работа с одержимым… бывшим одержимым, всегда невероятно сложна.

Ребята посматривали на него с удивлением. Ну да, проучились с человеком один год, а он потом вдруг внезапно изменился. Никто ничего не объяснял. А сам Антон общаться желанием, понятно, не горел. Я вообще не представляю, что у него в голове сейчас происходит.

Да, больше всего хреново самому Одоевскому. Помню Светлана говорила, что он может так и не прийти в себя, но все это, как я понял, уже зависело теперь только от самого Одоевского.

Я же начал занятие. Правда, студенты явно слушали мои объяснения невнимательно. Судя по шепоткам, перекатывающимся по аудитории, которые я слышал краем уха, все ждали сообщения о том, кто пойдет в разлом.

С другой стороны, скажи я им об этом сейчас и шума точно было бы еще больше. Заставил дотерпеть их до того момента, когда до конца занятия оставалось десять минут.

— Итак, те, кто завтра идут со мной и с господином Венетовым — наконец объявил я и в аудитории повисла мертвая тишина.

— Верещагин, Соколов, Уваров, Весенина и Чернова!

Вот после этого объявления вокруг поднялся настоящий шум. На счастливчиков, которые широко улыбались, смотрели как на «врагов народа».

— Тихо, — рявкнул я, усилив свои слова небольшим заклинанием из небольшого перстня у меня на пальце.

Пока я к нему не прибегал, но в подобных случая оно всегда помогало. Заклинание позволяло не просто усилить свой голос, а еще и заставляло обратить внимание на говорившего. Для преподавателя невероятно полезный артефакт.

Один минус, его выдавали всем преподавателям академий, то есть он был недорогим и в связи с этим имел очень небольшой магический резерв. На пару применений, после чего его надо заново заряжать. Благо у меня сейчас с маной особых проблем нет. Я даже раз в неделю покупаю разряженные кристаллы и продаю их обратно, зарядив от ядра. Разница в цене из-за наценки невысокая, но лишняя тысяча имперов мне точно пригодится.

— Те пятеро, которых я назвал, остаются, — сообщил я, — остальные свободны!

Пять оставшихся минут погоды не сделают, смысла тянуть их с такой вот возбужденной аудиторией, нет никакого.

С оставшимися же студентами, которые смотрели на меня преданными глазами, я провел короткий инструктаж, постаравшись вбить в их юные головы, что можно делать в разломе, а что нельзя, не боясь повториться. Но вроде радовало, что слушали они меня внимательно.

Я вообще решил не подпускать их к чему-то серьезному. Да там особо серьезного ничего не должно было быть. По крайней мере, я точно не собирался идти с ними к ядру. Им вообще лучше в первый раз просто посмотреть, что к чему. Я так делал в ростовской академии, и так же буду делать здесь. Непонятно, как они вообще отреагируют на первый переход. Если уж меня мутило первые разы, а я из рода потомственных охотников, то что говорить о них.

Но выяснилось, что рано я наделся на разумность ректора…

Когда я уже отпустил их, и собирался уходить, в аудитории появился Щебекин. Довольный вид заведующего кафедрой мне очень не понравился.

— Подождите, господин Громов, — остановил меня барон, — присаживайтесь, есть разговор!

Глава 21

— Вижу, вы только что провели инструктаж со студентами, что завтра пойдут с вами в разлом, — начал разговор Ефим Константинович. — Похвально. Вот только придётся провести этот диалог с остальными десятью студентами.