Между добром и злом. 3 том (СИ) - Кири Кирико

Было от этого света какое-то неприятное чувство, очень тревожное…

Но куда больше останавливал голос, который раздался из неоткуда.

— Проходите, раз пришли…

Женский, спокойный, холодный и будто уставший.

Определить, откуда это сказали, было невозможно, звук шёл будто из самого воздуха. Кондрат даже обернулся назад на всякий случай, но никого за ними не было.

— Надо возвращаться… — прошептал Феликс. — Кондрат, уходим сейчас же.

Спорить с этим решением было глупо, и они пошли обратным путём. Что бы ни было там, что бы их не приглашало, ни Феликсу, ни уж тем более Кондрату это было не по зубам. Никто этого не сказал, но ситуация была предельно ясна. Женский голос, пространственная магия, пропажа людей — ведьма.

В этом была замешана ведьма.

И если Кондрат не был ещё уверен, представляет она реальную угрозу или ситуация была сложнее, то в глазах Феликса ведьма была однозначным злом. Маги, хорошие и умелые, вполне смогли бы совладать один на один с ведьмой. И возможно, он бы смог с ней справится… а может и нет. Но как ни крути, риск не стоил свеч.

Однако уйти тем же путём, каким они сюда пришли, Кондрату и Феликс было не суждено. Коридор заканчивался снежным домом, как и было положено, однако за его дверьми был такой же яркий свет, как и с той стороны прохода. И если Кондрат ещё не до конца осознавал проблему, не будучи сведущ в вопросах магии, то вот Феликс всё прекрасно понял.

— Эта дрянь нас заперла… — прошептал он.

— Что?

— Выход, она зациклила выход, Кондрат.

— В каком плане?

— В таком, что куда мы сейчас не пойдём, будем выходить туда, куда ей нужно, — зло и испугано прошипел Феликс.

И получил в то же мгновение ответ.

— А вы думали, что можете вломиться ко мне, а потом, не поприветствовав, точно так же уйти? — устало произнёс голос, будто они успели вымотать его обладательницу своими действиями.

Они вновь попытались вернуться, но куда бы оба не сунулись, коридор заканчивался одним и тем же — ослепительным светом на выходе. По факту, обоим оставалось только идти вперёд и надеяться, что Феликсу хватит сил справиться с той, кто здесь обитал.

Маг шагнул наружу первым. Следом за ним вышел Кондрат, и едва он пересёк невидимую черту, яркий, бьющий в лицо свет сразу рассеялся. Просто растворился, позволяя увидеть своими глазами место, куда они попали. В огромный белоснежный вытянутый, как коридор, зал, у которого не было практически видно потолка.

Масштаб поражал воображение. И, если зрение Кондрата не обманывало, всё это было сделано из снега, словно вырытая в огромном сугробе нора. Он даже примерно не мог предположить, где это строение должно было находиться, чтобы не выделяться и иметь для постройки достаточного количества снега. Про то, как оно освещается, он уже даже не заикался.

Но ещё больше привлекали внимание статуи, которые были расставлены повсюду. Слегка голубоватые, покрытые изморозью статую людей…

Которые при ближайшем рассмотрении и оказались замёрзшими людьми. Несчастными, которые застыли в позах, в которых их сковал мороз. Кондрат, поглядывая по сторонам, подошёл к одной из них.

Как сказала бы Нутико, имперец, тепло одетый мужчина, который сидел на земле, вытянув ноги и облокотившись на руки, словно загорал на солнышке. Покрытый тончайшей коркой льда, которая тут же таяла от прикосновения, его кожа была на ощупь как камень. Он не выглядел испуганным, скорее умиротворённым, с закрытыми глазами и едва заметной улыбкой на губах, будто сам хотел такой участи для себя.

Чуть в стороне в дублёнке без шапки стояла маленькая девочка-малхонец. Она замёрзла, стоя на ногах, как и большая часть остальных жертв. Счастливая, с закрытыми глазами и вытянутыми руками, будто просилась кому-то на руки. Да, малхонтов здесь было большинство, мужчин и женщин, хотя попадались и полярники, как их называл Кондрат. Одного он даже обыскал и нашёл документы на имя Гёрна Макавеца, мужчины сорока лет… которому сейчас должно было быть около семидесяти. То есть пропал он лет тридцать назад.

— Кондрат… — тихо позвал Феликс.

­— Что? — обернулся он, уже держа в руках ружьё, но тот кивнул на группу статуй, которые несколько отличались от остальных.

Обычные, но неодетые люди. Как, например, женщина в домашней одежде и носках, стоявшая, приподняв голову чуть вверх, будто греясь в солнечных лучах. Или двое детей, которые сидели, обнимая друг друга. Они тоже не выглядели замученными морозами. Или мужчина с уснувшей дочерью на руках, к которой прижался щекой.

И таких было много. Все эти статуи — когда-то живые, а теперь скованные льдом люди, нашедшие своё последнее пристанище здесь. И никто не выглядел несчастным. Сколько их в этом зале? Ну точно больше пары сотен. А может и трёх. А может наберётся тысяча. Сказать из-за размеров зала было затруднительно, глаз не хватало, чтобы окинуть всех разом взглядом и прикинуть количество.

— Кондрат, этот мужчина… — Феликс остановился напротив мужчины, которые выделялся на фоне остальных своей густой бородой. — Это старейшина деревни Уюг.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Кондрат шёпотом.

— Видел картину семьи в их доме. Это точно он. А вон его жена и двое детей, — кивнул он на три статуи рядом. — Мы нашли их.

— И того, кто это сделал… — пробормотал Кондрат, бросив взгляд в глубь зала.

Он мог поклясться, что, когда они вошли, там никого и ничего не было. А сейчас между застывших фигур сидела на скамейке женщина в белом, похожем на свадебное, но подранном платье. Сидела к ним спиной, по которой рассыпались чёрные прямые волосы. Ведьма не смотрела на них, но Кондрат и Феликс чувствовали, что всё внимание было устремлено в их сторону. Чувствовали это физически, как если бы воздух вокруг стал вязким.

— Вы всё-таки пришли ко мне… — устало выдохнула она.

Феликс сделал шаг вперёд, заслоняя собой Кондрата и, стараясь сделать голос громким и уверенным, произнёс:

— Я — Феликс Тресмин, мой напарник — Кондрат Брилль. Мы из группы специальной службы расследований. Вы обвиняетесь в похищении и убийстве двух и более лиц. Я приказываю поднять руки и сдаться! Сдайтесь сейчас, и приговор будет смягчён!

Но звучал его голос так себе. Это был не Рай, который мог гласить с уверенностью, будто за ним целая армия, даже когда они были в полной заднице. В голосе Феликса чувствовалась неуверенность.

— Я чувствую твой страх, юноша, — тихо произнесла в ответ ведьма, но её голос был отчётливо слышан, как если бы она стояла рядом. — Я слышу, как колотится твоё сердце, под него можно танцевать. Я чувствую, как дрожат твои руки. И ты хочешь, чтобы я сдалась? С каких пор мужчины стали такими самоуверенными? — под конец она устало вздохнула.

— Не заставляйте меня применять силу!

— Какую силу, мальчик? У тебя её нет. Ты боишься. А вот твой друг — нет.

И она обернулась.

Женщина была из малхонтов, это точно — форма лица, тёмные глаза, их азиатский разрез, но такой же не узкий, как и у остальных представительниц. Он был дал ей тридцать пять лет плюс-минус и был вынужден признать, что даже несмотря на то, что его никогда азиаты не привлекали, женщина была красивой.

И была ведьмой.

Ведьма-малхонт.

Хотя стоит ли удивляться? Ведьмой ведь мог стать кто угодно, как он понимал, и логично, что среди малхонтов тоже встречались обладательницы опасного дара.

— Твой друг не боится, его сердце бьётся ровно, и руки не дрожат. Почему? — её уставший взгляд не растерял своей пронзительности, от которой свербело во лбу, когда она посмотрела на него.

— Это последнее предупреждение, — произнёс Феликс, сделав шаг назад.

— Можешь сразу приступать, юноша, — махнула она рукой. — Я вижу, что ты хочешь сделать.

Но Феликс не начинал. Да, он боялся и не хотел стать причиной собственной смерти. Пусть он и не мог так тонко чувствовать магию, но прекрасно понимал, что их весовые категории совершенно разные. И вступи он с ней в схватку, исход будет совершенно понятным и однобоким. Но ведьме, видимо, наскучило ждать.