Отражение: другой 2007 (СИ) - Шевелица Станислав

Обычно второй вход не открывали для посетителей — его использовали только «свои». Сейчас створки были гостеприимно распахнуты настежь. Внутри всё горело — расставленные у стен ящики, прилавки, да, кажется, и сами стены. Пламя вырывалось из окон и облизывало крыши. Чёрный дым смешивался со снежной пылью и прятал очертания зданий. Из разных уголков закрытой территории трещали выстрелы. Кто-то истошно вопил, умоляя поочерёдно то о помощи, то о смерти.

Войти на Винзавод без встречи с местными не удалось. Едва мы появились в воротах, как увидели с десяток вооруженных торговцев. Они бежали в нашу сторону, постоянно оборачиваясь. Мы с Артёмом нырнули за прилавок и остались незамеченными. Тем временем наши торговцы наткнулись на других, вылетевших из бокового переулка. И те начали в них стрелять. Мы не покидали своего укрытия, слушая автоматные очереди и глухой стук пуль по кирпичным стенам. Через пару минут обе группы разбежались в разные стороны, оставив на асфальте убитых.

— Что здесь вообще происходит? Почему свои стреляют в своих? — озадачил я Артёма, когда мы поднялись и продолжили путь.

— Все поняли, что Винзаводу пришел конец, и теперь дерутся за остатки его ресурсов. Гражданская война у них, короче.

— А мы тут интервенты, — добавил я.

Переплетающиеся переулки Визавода выбросили нас к бару, где когда-то я отдыхал с Саней и Костей. По центру площадки зияла воронка внушительных размеров, скамейки и столы были раскиданы в стороны. Не обращая на нас ни малейшего внимания, двое черноглазых парней сливали коктейль из бутылок в огромную алюминиевую флягу. Совсем рядом прохромала девушка, с ног до головы перемазанная кровью. Кажется, она вообще нас не заметила. Чего нельзя было сказать о трёх крепких бойцах в чёрных бомберах…

— Стоять! — захрипел один из них, поднимая автомат.

Мы с Артёмом сорвались с места и нырнули в узкий боковой проулок. Вовремя — по кирпичам застучали выстрелы. Кажется, бойцы требовали стоять только для того, чтобы как следует в нас прицелиться.

— Личная охрана Бахуса, — бросил Артём на бегу. — Значит, и сам свин где-то рядом.

Проулок закончился тупиком: впереди — стена, слева — тяжёлая дверь. Дернул ручку — не заперто. За дверью оказался узкий проход с выщербленными ступенями, уходящими глубоко вниз. Особых альтернатив не наблюдалось, и мы поспешили туда. Заблокировал дверь изнутри подвернувшимся под руку прутом арматуры.

Тёмный лаз с неровными сырыми кирпичами перетёк в широкий белый коридор. Это место вызвало ассоциации с хирургическим отделением больницы. По сторонам коридора шли многочисленные двери — почти как в моём недавнем сне, с тем отличием, что там интерьеры были пёстрыми, а здесь — стерильными. Обратил внимание, что под потолком тускло светились люминесцентные лампы. Не так часто видел в Отражении искусственные источники света. Артём задумчиво посмотрел на лампы:

— Генератор тут у них, что ли…

Преследователей мы не слышали — те, видимо, нашли более интересное занятие. А вот за ближайшей дверью отчётливо слышалась какая-то возня.

— Заходим? — спросил я, глядя на Артёма.

— Конечно, — кивнул шпала.

Артём рывком распахнул дверь и нырнул внутрь. Я двинулся следом с поднятым автоматом. Ожидал увидеть всё, что угодно, кроме того, что увидел.

Под потолком помещения с высокими потолками тоже горели лампы. Вдоль стен стояли несколько медицинских каталок. На них лежали, подпрыгивали, извивались, бились в конвульсиях изуродованные охранники. Лишённые всех конечностей, распотрошённые, прикованные к каталкам толстыми цепями и ремнями, с какими-то проводными датчиками, вставленными прямо в плоть. В помещении стоял невыносимый запах гниения. Хорошо, что я не завтракал, а иначе трудно было бы удержать в себе завтрак.

Артём подошел к одной койке и пристально посмотрел на скованного охранника. В контурах изуродованной туши, покрытой многочисленными разрезами, угадывались очертания женского тела. Охранник то и дело приподнимал голову и со звоном приземлял ее на каталку.

— Это что, электростанция? — предположил я, кивая на лампы.

— Мощностью в десять лампочек? Нет, цель не в этом. Мы попали в лабораторию, — высказался Артём, перебирая бумаги на столе. — Люди Бахуса изучают охранников. Хотят понять, кто они и зачем…

Я вернулся в коридор, чтобы убедиться в отсутствии преследователей. Дышалось тут в разы легче, чем в лаборатории.

— Судя по всему, Бахус хочет подчинить себе охров, научиться ими управлять, — сообщил Артём, выходя следом. — У него тут был не только санаторий, но и целый НИИ.

Мы поплутали по лабиринту коридоров и внезапно оказались на широкой, прямо-таки парадной лестнице. Находиться на ней было трудно: сильно пахло гарью. Лестница выбросила нас на улицу, где по-прежнему шла война всех со всеми. Поминутно слышались взрывы и звуки стрельбы. Вдалеке кто-то истошно кричал и звал маму.

— Хорошо встряхнули этот муравейник! — радостно заявил Артём, как будто бы наши ракеты сделали что-то созидательное.

Свернули в узкий боковой проулок и оказались прямо перед знакомыми грузовиками. Ребята бодро закидывали в кузов ящики с оружием.

— Почему не отвечали по рации? — спросил Артём, выходя из тени.

— Нельзя так пугать! — вздрогнул Игорь и плотно прижал к груди автомат. — Я вас чуть не положил!

— Почему не отвечали? — повторил Артём.

— Отвалилась связь. Да тут было и не до твоих сигналов, — буркнул Игорь.

— У нас все целы, — заявила Инга. — Ты разнёс основной оружейный склад. Сейчас мы нашли вот эту точку — тут тоже сокровищница, можно армию вооружить.

— Всё, хорош грузить! — заорал из кузова один из парней. — А то сами не поместимся.

— Ты пешком идёшь! — хохотнул Артём. Парень ощутимо напрягся. — Ладно, поехали скорее. Лёха, прыгай за руль.

— Это же мой грузовик! — обиделся Игорь. — Где он свой «Град» оставил? Вот его пусть ведёт.

— Ну ведь правда есть некоторая отсталость, да? — прошептала Инга мне на ухо.

— Не обсуждается, — отрезал Артём. — Лёха — за руль, Игорь — в кузов, Инга — со мной в кабину.

Выкатил грузовик из проулка и направил к выезду. За время нашего отсутствия тут произошли радикальные метаморфозы: на асфальте стало куда больше тел. Едва не попав мне под колёса, поперек дороги опять прошла окровавленная девушка. Пришлось тормозить так, что в кузове попадали и ящики, и ребята.

— Это ж Маришка, — округлив глаза, сказала Инга. — Марин, как дела? Как отдыхается на Винзаводе? — закричала она из окна.

Израненная девушка вздрогнула, обернулась и посмотрела на наш грузовик совершенно пустыми глазами. С трудом, но действительно узнал Марину.

— Возьмем её с собой, — сказал Артёму.

— Ты с ума съехал? Это ж крыса! — зарычала Инга. — Это из-за нее столько погибших! Открыла ворота и впустила охров. Пусть сдохнет тут…

— Не обсуждается, — процитировал я Артёма. — Забираем — или я сам тут высаживаюсь.

Шпала оценивающе посмотрел на меня и кивнул:

— Хорошо, давай заберём её. Хотя бы допросим.

Под удивленные взгляды ребят помог Марине забраться в кузов. Все отодвинулись от неё подальше, как от прокажённой. Марина не видела ни меня, ни ребят, а просто смотрела в точку прямо перед собой.

— Ты собираешь вокруг себя крыс, а потом удивляешься, что тебя предают! — шипела на меня Инга. Подобные реплики бурным потоком выливались всю дорогу до военной базы.

Как и условились с Машей, ворота оставались открытыми. Тревожных сигналов не было. Не было, однако, и самой Маши. Остановились, вылезли из грузовиков, походили вокруг — тишина.

— Вот такой у нас часовой, — хмыкнул Игорь.

— Да куда ты запропастилась… — нахмурился Артём.

Заглянули в ближайший ангар и, наконец, увидели Машу. Она висела в воздухе под самым потолком и, очевидно, не могла открыть рот — а иначе бы закричала. Глаза её выражали боль и ужас.

— Вы считали, что можете разрушить мое наследие, — послышался негромкий голос, который эхом расходился под сводами ангара. — …и остаться целыми и невредимыми?